Макс Мах - Взгляд василиска
– Куда мы едем? – Спросил Вадим.
– Из города, – кратко ответила Полина, занятая ездой сквозь ливень, который не только не думал прекращаться, но, кажется, усилился еще больше.
– А конкретнее нельзя? – Реутов, наконец, нашел в себе силы, развернуть одеяло и закутаться в него, как в плащ.
– Можно, – голос Полины выдавал нешуточное напряжение, она вела Коч на предельных для такой погоды и городских условий семидесяти километрах в час. – На дачу к моей тетке на Губановском озере. Да, не беспокойся ты, Вадим, Лили мне все уже объяснила. До выяснения обстоятельств побудем там. А там посмотрим.
– Тетя? – с сомнением в голосе переспросил Вадим.
– Ну, она мне такая тетя, что никому и в голову не придет, нас там искать. – Не очень понятно, но зато уверенно, объяснила Полина.
– За нами хвост, – неожиданно встряла в разговор Лилиан. – Мы уже два раза свернули, а фары эти идут за нами, как привязанные.
– Полина, – сразу же отреагировал Давид. – Покрутите, пожалуйста, если вас не затруднит.
– Хорошо! – встревоженная Полина неожиданно и крайне резко свернула на светофоре налево, промчалась, разбрызгивая лужи, по какой-то довольно узкой и на удивление темной улице и снова свернула налево, вероятно, имея целью, вернуться на прежнее направление. Однако фары неразличимого за дождем автомобиля, все время мелькавшие на пределе видимости, никуда исчезать не собирались. Обернувшийся назад Реутов увидел их совершенно отчетливо. Два размытых льющейся потоком по заднему стеклу воды – дворники не справлялись – пятна желтоватого света на совершенно пустой улице.
– Это не погоня, – высказал предположение Вадим.
– Это хвост, – пожал плечами Давид. – Кто-то нас все-таки увидел. – Сверните, пожалуйста, еще пару раз.
Полина не стала спорить и, свернув несколько раз в самых неожиданных местах, с визгом тормозов вытолкнула свой тяжелый набравший скорость Коч на набережную Карповки. Вписалась с ходу в довольно оживленный, не смотря на время и непогоду, поток машин и погнала, опасно маневрируя, среди шарахающихся в стороны "нежных" городских автомобилей, снова в сторону Выборгской стороны.
4.
Кто бы что ни говорил, но у современной цивилизации имелись свои неоспоримые преимущества. Илья, который стариком себя и раньше не считал, а теперь и подавно, все-таки помнил те времена, когда биноклей ночного видения не было еще не только в армии вообще, но даже и в частях специального назначения. А сегодня, сейчас, он за каких-то полчаса приобрел в огромном торговом центре "Пальмира", за Московской заставой, не только великолепную цейсовскую оптику, но и килограмма три – никак не меньше – всяких полезных мелочей, за которые в начале шестидесятых он и его парни и собственной бы крови не пожалели. А, учитывая то обстоятельство, что благодаря покойному "Красавчику", у него и арсенал кое-какой – пусть и не идеальный для такой операции – теперь имелся, включая и два вполне приличных, промышленного изготовления глушителя, то, возвращаясь к цели своих исследований, то есть, к долбаной барже, застрявшей, как заноза в пальце, напротив Смольного монастыря, Илья был оснащен и вооружен гораздо лучше, чем накануне.
По дневному времени, к монастырю он, разумеется, не полез, а выехал на противоположную сторону Невы, припарковался там, на одной из улочек между заводскими корпусами, и, повесив на шею фотоаппарат "Русич" с двадцатикратным "профессиональным" объективом, пошел, изображая из себя туриста, фотографировать набережную, монастырь и прилегающую к нему застройку XVIII века, которые, и в самом деле, могли вызвать интерес иностранца или провинциала. Выглядел он соответственно. Длинный плащ с поднятым воротником, из карманов которого торчат толстый путеводитель "Северная Венеция" и огромная туристская карта города, широкополая шляпа, и длинный черный зонтик с деревянной лакированной ручкой. У Ильи теперь даже бороденка не ухоженная, купленная в магазине театральных товаров "Мельпомена" в Варяжском проезде, имелась. Так что, если не мелькать слишком назойливо в одном и том же месте, и не вести себя, как "шпиен", никто на него и внимания не должен был обратить, тем более что, как вскоре выяснилось, первым и единственным Илья на набережной не был. У кованой решетки, за которой катила свои холодные серые воды река, гомонила уже довольно большая группа ордынцев, чей двухэтажный автобус, раскрашенный в яркие "солнечные" тона был припаркован тут же рядом, и болталось еще несколько пар и одиночек, которые, судя по одежде и внешнему виду, азиатами, вроде бы, как раз не были.
Неторопливо перемещаясь туда-сюда, фотографируя, и поминутно сверяясь то с картой, которую еще надо было достать и расправить, то с путеводителем, каждый раз, как назло, открывавшимся не на той странице, Илья провел на набережной минут сорок и за это время выяснил для себя три достаточно важные, хотя и в разной степени, вещи. Во-первых, хотя на барже и старались вести себя так, как того подобное корыто и требует от находящихся на нем людей, но охрану, тем не менее, несли именно так, как и следовало, если это была не просто речная баржа, а секретный объект. Впрочем, два охранника – на корме и на баке – обленившиеся от нечего делать (А что им, собственно, было делать на таком, с позволения сказать, объекте? Рутина, господа, она и караульную службу жрет, как ржа железо!) серьезной проблемы создать, по идее, не могли. Подходи ночью на весельной лодке, забрасывай конец, и бери дурней голыми руками. Где-то так.
"Даже пискнуть не успеют, не германцы чай", – подумал он зло, рассматривая в объектив фотоаппарата, расслабленную позу кормового охранника.
Не то, чтобы он уже окончательно решил брать баржу на абордаж. Но кое-какие наметки на такой случай делал просто автоматически. Фиксировал относительную скорость течения реки, возможные направления подхода и отхода, концы, свисающие с палубы и якорные цепи, и прочие полезные мелочи. И прикидывал – "вторым планом" – где бы можно было приобрести, скажем, туристскую надувную лодку с мотором, и где при этом оставить машину, когда и если он той лодкой решит все-таки воспользоваться.
Второе обстоятельство, открывшееся Илье в ходе рекогносцировки, состояло в том, что высокая фигуристая брюнетка с такой же мощной оптикой, как и у него, интересовалась, похоже, совсем не историческими достопримечательностями Петрова, а той же самой ржавой посудиной, что и он сам. Да и была ли она брюнеткой? На голове у нее, как показалось Илье при более пристальном, хотя и осторожном, взгляде, скорее всего, был надет парик, а брови и ресницы были тщательно покрашены. На всякий случай он ее, улучив момент, все-таки сфотографировал, хотя и с противоположной стороны улицы, когда уже уходил с набережной к своей машине.
Ну, а, в-третьих, к полному удивлению Ильи, поблизости от объекта его интереса неожиданно обнаружилась и вчерашняя спутница Реутова. То есть, сначала он этого не знал. Просто взглянув, для порядка, через оптику на противоположный берег, обнаружил там не очень типичную для этого времени дня и места группу распивающих пиво рокеров. Ребята в кожаных доспехах и разнообразных касках с забралами собрались около своих железных коней неподалеку от мемориального креста, и, возможно, Караваев не стал бы к ним приглядываться, если бы не показавшийся ему знакомым "цундап". Все рокеры были на "ижевцах" и "псковичах", и только у одного, показавшегося Илье несколько более крутобедрым, чем следовало ожидать от молодого мужика, мотоцикл был германский. И с чего бы это, спрашивается?
Однако этим дело не кончилось. Оставив набережную, и вернувшись к своему Майбаху, Илья решил съездить для порядка и на другую сторону реки, чтобы окончательно составить себе впечатление о возможной диспозиции. При дневном свете, так сказать. И вот, пересекая реку по мосту, он снова увидел давешнего мотоциклиста, вернее, теперь уже все-таки мотоциклистку, потому что, остановив свой огромный мощный аппарат посередине моста и вкатив его на пешеходную полосу, она сняла шлем, вероятно, чтобы лучше рассмотреть баржу под новым ракурсом. Лица ее Караваев видеть не мог, но зато сразу узнал прическу и цвет волос.
5.
О цивилизации, и ее роли в проведении специальных операций, Илья снова вспомнил в половине двенадцатого вечера. В Коче, за которым он следил, его присутствие заметили, и, проводив их, но уже на более безопасной дистанции почти до Лесотехнической академии, Караваев отстал, отпустив внедорожник нестись через не утихающий ливень по Большой Сампсониевской перспективе в сторону Финской улицы, а сам поехал обратно на Петроградскую сторону. Дело в том, что тащиться, как привязанный, за этими людьми, среди которых, по его разумению, находился, как минимум, один настоящий профессионал – ряженая брюнетка подходила на эту роль, как нельзя лучше – Илья не собирался. Однако и выпускать Реутова, которого он уже совсем, было, собрался спасать, из поля зрения, не хотелось тоже.
