Сергей Волков - Твой демон зла. Ошибка
Сексуальная ориентация – гетеросексуал, особых отклонений не обнаружено, при тестировании выявлены скрытые склонности к визионизму и пассивному садизму (отцовский комплекс).
В политическом плане представляет интерес, как последовательный приверженец идеи прихода к власти старых управленцев-профессионалов, разбавленных молодыми интеллектуалами. Не агрессивен, но признает целесообразность насильственных действий и необходимости «малой крови», если это позволит избежать «крови большой». Асоциален в силу традиционно обеспеченного происхождения (среди родственников по отцовской линии – крупные чиновники царского правительства, работники Наркомата железных дорог, Министерства Тяжелой Промышленности, крупные ученые-физики).
Здоров, спортивен, склонен к эпикурейству, но без явно выраженных излишеств. К алкоголю не пристрастен, для снятия стресса предпочитает чтения и длительный сон (наблюдения).
Резюме: пригоден для работы в превентарии в качестве руководителя темы или проекта. Пригоден к агентурной работе в качестве агента убеждения. Пригоден к использованию в качестве агента связи. НЕ ИСПОЛЬЗОВАТЬ НА РУКОВОДЯЩИХ ДОЛЖНОСТЯХ. Индекс лояльности – 06.
Учитель дочитал последнюю строку, удовлетворенно откинулся на спинку удобного вертящегося кресла, хрустнул пальцами, потом встал, подошел к окну и замер перед открывшейся панорамой ночной Москвы, негромко бормоча:
– Что день грядущий нам готовит, а? Что?…
В понедельник я, как обычно, в восемь утра уже был в НИИЭАП, где меня ждала закрепленная за Пашутиным машина. Утро понедельника – кто ж тебя выдумал, а? Но работа есть работа, и в половине девятого я стоял перед новенькой, оббитой коричневым кожзамом, стальной дверью Игоревой коммуналки.
Вообще, по идее, Пашутин к моменту моего приезда уже должен был быть готов, одет, умыт и даже, что называется, позватракавши. Но это – именно по идее. А на самом деле такое случалось крайне редко – творческая натура Пашутина любила с утра сладко поспать, и чаще всего я поднимал электронщика с кровати, сержантским голосом командуя: «Рота, подъем!»
Понедельничное утро, понятное дело, было особенно сонным, и я уже заранее приготовился, что сейчас на мой звонок дверь откроет Элеонора Тимофеевна, и мне придется идти будить Пашутина, но все получилось по другому…
Едва мой указательный палец дотронулся до кнопки звонка, как дверь с характерным лязгом распахнулась, и передо мной предстал всклокоченный Пашутин с совершенно безумными глазами.
– Привет! Ты чего? Игорь, да что с тобой? – удивленно поинтересовался я, входя в квартиру. Пашутин с безумными глазами молча потащил меня за рукав через темный коридор в свою комнату.
В комнате царил жуткий бардак. У этого гения паяльника вообще-то было обычно… ну, мягко говоря, не прибрано, а тут перед моим удивленным взором предстал полный разгром…
– Тут что, обыск делали? – встревожено спросил я у Игоря. Тот помотал головой, и сказал сиплым шепотом, пугливо озираясь:
– Меня хотели застрелить. В меня стреляли. Через окно.
– Да ты что! Ты цел? Кто, когда, да рассказывай же! Что ты видел?
Игорь сел на разосланную кровать, глотнул апельсинового сока из яркого литрового пакета, стоящего посредине стола, и уже более привычным голосом заговорил:
– Я всегда сплю с открытой форточкой, ты знаешь. Батареи у нас шпарят, как сумасшедшие… Ну, часов в шесть утра, темно было, я проснулся… м-м-м, гостью проводить одну. Вернее, я хотел проводить, а она…
– Что – она?. – сдержано спросил я, чувствуя, как внутри меня все захолодело и напряглось, словно среагировав на сигнал: «Внимание – опасность!»
Пашутин покраснел, и торопливо продолжил:
– Она ушла уже… Без провожания…
– Все вещи на месте? – быстро спросил я, окидывая взглядом комнату.
– Да, конечно, я проверял. Да ты слушай: смотрю я на часы, соображаю, что жуткая рань, потом глянул в окно – все тихо, никого. Я потом пошел на кухню, пить мне захотелось, а в холодильнике у меня пакет сока стоял, вот этого самого. Свет я не стал включать, и так все на ощупь знаю, а Элеонору Тимофеевну лишний раз не хотелось тревожить. Ну, взял я сок, возвращаюсь назад, и что-то мне не понравилось в комнате… Не знаю, как объяснить, словно в воздухе следы какие-то… Нет, понятно, что это чушь, но мне так показалось, понимаешь…
– Ага. – кивнул я, закипая: – Следы ночных утех и скачущие тут и там лобковые вши!
– Дурак, она не такая! – взвился было Игорь, потом потух и продолжил обычным голосом:
– Это не то, понимаешь? Я сел на кровать, опять посмотрел в окно, и вижу, что кто-то спускается по пожарной лестнице, вон по той, на соседнем доме. И с собой тащит жердину… или палку такую, длинную, или лом. Ну, думаю, рабочий какой-нибудь, с утра пораньше уже на крышу лазил, проверял что-то… А это был килер!
– Да с чего ты взял, Игорь? Успокойся, возьми себя в руки, ты просто переутомился. – я сел на стул, напротив Пашутина, хлопнул Игоря по колену, тот вдруг вскинул на меня свои напуганные глаза, отшвырнул одеяло:
– Успокоиться?! А ты бы смог успокоиться, супермен хренов? На, смотри!
Я привстал со стула, и увидел – в смятой, лежащей косо, боком, подушке, как раз там, где была вмятина от Пашутинской головы, отчетливо виднелись четыре аккуратные дырочки, из которых торчал пух набивки…
В машине Пашутин, тоже довольно сбивчиво, рассказал мне о своей вчерашней неожиданной знакомой. История вырисовывалась, как писывал незабвенный О´Генри, простая, как молодой редис, и незатейливая, как грабли…
Воскресным вечером Пашутин, нарушив строжайший приказ руководства – ни под каким видом не покидать квартиры в выходной одному, вышел прогуляться до метро, а заодно – купить сигарет, сока и газету.
Игорь спокойно дошел по бульвару до станции метро «Чистые Пруды», купил все, что хотел, и так же неторопливо, презрев трамвай, пошел назад. На бульваре впереди себя он увидел отвратительную картину – двое здоровенных мужиков напали на худенькую, хрупкую девушку в светлом пальто и пытались отобрать у нее сумочку. Девушка отчаянно сопротивлялась и завала на помощь, но из-за позднего времени на помощь ей никто не спешил – попросту некому было…
Пашутин, не драчун, да и вообще не боец, хотел было уже свернуть на боковую дорожку и обойти неприятное место, но тут девушка заметила его, и закричала, обращаясь к нему, Игорю Пашутину, лично: «Мужчина, помогите пожалуйста!»
Струхнувшему электронщику ничего не оставалось делать, как подойти к грабителям метров на пять и отважно крикнуть: «Оставьте ее! Немедленно!» Такого оборота эти двое, видимо, не ожидали, поэтому девушку от неожиданности отпустили, и она тут же очень быстро убежала, а мужики с матом бросились на Игоря. И тут случилось чудо, спасшее Пашутина от хладнокровного и зверского избиения – на бульваре появился милицейский патруль. Менты, слава Богу, сориентировались быстро, и развернули настоящую охоту на налетчиков. Так они, преследуемые милицией, и скрылись в подворотнях окрестных домов.
Оторопевший Пашутин кое-как пришел в себя и направился домой, и тут его догнала та самая девушка, спасенная им от грабителей. Догнала, что бы поблагодарить своего избавителя, не побоявшегося в одиночку выступить против двух здоровенных «гопачей».
Дальше все развивалось, как в импортном кино. Девушка расхваливала Игоревы достоинства, Пашутин млел, и за млением сам не заметил, как пригласил, не смотря на строжайший запрет, прекрасную незнакомку, которую звали Настя («Имя-то подобрали какое-то „затасканное“ в последнее время!», – подумал я) к себе домой, на чай. Девушка не отказалась, а в процессе разговора, пока Настя и Пашутин шли к Игорю домой, выяснилось, что она год назад окончила факультет электроники МВТУ имени Баумана, где была единственной девушкой в своей группе, и сейчас сдает экзамены в аспирантуру.
Ничего удивительного не обнаружил я и в том, что девушка занималась медицинским приборостроением, было бы смешно, если бы вдруг она оказалась продавщицей или бухгалтером. Пашутин, рассказывая мне историю своих вчерашних приключений, хотел обойти финал, но я, про себя усмехнувшись: «За все надо платить, милый друг!», заставил Игоря выложить все.
Дальше было так: Пашутин с Настей поднялись в квартиру, где пили чай и разговаривали. Разговор сам собой зашел о работе, о новинках электроники, о компьютерах, и тут уж Пашутин ну никак не мог не похвастаться, что у него в комнате стоит шикарный «пентюх», с скоростным «резаком», полной «мультяшкой», к тому же по выделенке подключенный к сети. Настя просто обомлела от такой роскоши и они часа два просидели за компьютером. Потом снова был чай, потом…
– И что же было потом? – ехидно спросил я. Пашутин опустил глаза:
– Я понимаю – я должен рассказать все, но я не буду рассказывать об ЭТОМ. Она – удивительная девушка.
