Сергей Юрьев - Мир во спасение
Чатула в комнате не было, зато кукла как ни в чем не бывало сидела на табурете и беспечно болтала ножками, обтянутыми белыми гольфиками.
– Пришла? Ну и славно… – Что-то в голосе куклы было не так… Тембр голоса не отличался от того, что был раньше. Но интонации… Нет, не могла кукла Ариша говорить так – с плохо скрываемым раздражением. У киборгов нет эмоций, нет характера, нет желаний, есть лишь программа… И есть в этих интонациях, в этой манере говорить что-то знакомое, что-то из недавних воспоминаний, совсем недавних…
– Ты догадалась… Хорошо. – Кукла усмехнулась то ли презрительно, то ли подбадривающе. – Я знал, что ты поймешь, но не думал, что это случится так скоро.
– Кто ты?
– Это важно?
– Откуда мне знать…
– Хороший ответ. – Чатул, прикинувшийся куклой, резво соскочил с табуретки и пару раз хлопнул в ладоши. – Действительно, порой бывает трудно судить, что имеет значение, а о чем лучше не знать. Но не кажется ли тебе, что иногда лучше не знать именно то, что имеет значение?
– Может быть. Но это верно лишь для тех, кому есть что терять…
– Тебе, принцесса, как раз есть что терять. Ты молода, хороша собой, у тебя вся жизнь впереди – может быть, очень долгая, и не исключено, что вполне счастливая…
– Верни себе прежний облик.
– Я, собственно, и сменил его исключительно затем, чтобы вызывать у тебя меньше отвращение.
– Так еще хуже.
– Хорошо. Только отвернись. Не думаю, что момент, когда это тело вывернется наизнанку, доставит тебе удовольствие…
– Мне всё равно.
– Как хочешь… Я чувствовал, что мой обычный вид тебе неприятен, и пытался лишь предстать перед тобой в более привлекательном образе. Твоя неприязнь ко мне мешает взаимопониманию. – Едва закончив фразу, кукла буквально за пару мгновений превратилась в извивающиеся и пульсирующие сгустки окровавленной плоти, а потом Чатул обрел свой прежний вид – сморщенное лицо, всклокоченные седые волосы на голове, свалявшаяся борода… Вернулся даже запах прелой ветоши, по которому она всегда угадывала его приближение. – Теперь довольна?
– Довольна я буду, когда всё кончится, – ответила Анна как ни в чем не бывало. – И всё-таки кто ты, Чатул Мау?
– А ты разве не догадалась? Если ты поняла, что я не человек, то обо всём остальном догадаться нетрудно. Во вселенной только два вида существ считаются разумными… Правда, если говорить о людях, то разумными вас можно признать лишь с некоторой натяжкой.
– Но котхи не имеют тел…
– Котхи имеют всё, что считают нужным. Беда в том, что большинству из нас не нужно ничего.
– А эти… Из корпорации. Они знают, кто ты?
– Нет.
– Почему же ты открылся мне?
– Потому что мне надо тебя кое-чему научить. А для этого между нами должно быть доверие.
– Доверие? Всё равно всей правды ты не скажешь…
– Не скажу, – согласился котх, – но не потому, что хочу от тебя что-то скрыть. Во-первых, тебе не нужна вся правда, во-вторых, я и сам знаю не всё, а в-третьих, многое из того, что я мог бы и хотел бы сказать, недоступно твоему пониманию. Да и в языке вашем недостаточно слов, чтобы донести суть многих понятий.
– Пока мне интересно лишь одно: зачем ты здесь и почему на них работаешь?
– На них? Нет, ни на кого я не работаю. У меня свои цели.
– Какие?
– Ты знаешь, что такое совершенство?
– Думаю, что да. Но, наверное, не совсем.
– Вот именно. Не совсем… В том-то и преимущество людей, что у вас есть цели – у каждого своя. Что заставляет вас стремиться к лучшему, преодолевать страх, плакать и смеяться, любить и ненавидеть. А всё потому, что ваша жизнь несовершенна. А совершенство – это тупик. Чтобы двигаться дальше, нужно вернуться назад – в ту точку, откуда дальнейший путь не очевиден. Я понятно объясняю?
– Понятно. Только при чем тут я?
– В Лабиринте проявляются самые сокровенные желания, обостряются чувства, интуиция. От некоторых из людей, что прошли его, мы уже получили немало подсказок, к чему еще можно стремиться, мимо чего прошли котхи за свою историю. А совершенство, которого достигли мы, – это тупик, за которым только небытие.
– А если я не пройду Лабиринт?
– От тех, кто его не прошел, мы тоже получили немало подсказок…
– Значит, тебе всё равно, выживу я или погибну?
– Не совсем… Я хочу, чтобы ты выжила. В этом желании нет логики, но именно поэтому я им дорожу. Котхи утратили остроту чувств, но многие из нас осознают, что с этим мы утратили полноту и смысл бытия. С другой стороны, мы видим, как мелки, как ничтожны ваши цели, как примитивны ваши чувства, как нелепо устроено ваше общество. Так что не задирай носа, принцесса… Еще вопросы есть?
– Есть. Правда, что победитель в награду получает планету?
– Правда. Но не победитель и не в награду.
– А как…
– Не торопись. Следующий вопрос ты задашь завтра, а сейчас мы должны продолжить.
– Нет, сейчас! Почему ты выбрал именно такую внешность? Мог бы и красавца изобразить, стройного и мускулистого…
– Ты этого хочешь?
– Это всего лишь вопрос.
– Я выбрал ту внешность, которая наиболее точно отвечает моей сущности…
– Странная у тебя сущность.
– Да, странная. У тебя еще будет время понять.
– А мне это надо?
– Иначе ты бы не спрашивала.
– Не все вопросы задаются ради того, чтобы получить ответ… – Она едва успела удивиться мысли, что только что высказала, внезапно осознав: еще вчера ничего подобного ей не могло бы прийти в голову. Сил продолжать этот разговор больше не было, зато возникло ощущение, что ее сознание перетекает из одной реальности в другую. Стены начали растворяться, и вскоре произошла «смена декораций» – не было больше тесной комнаты и жесткой табуретки. И Чатула не было. Анна обнаружила себя лежащей на какой-то не очень опрятной подстилке возле догорающего костра, а напротив сидело какое-то тощее обросшее чудовище. Сквозь копну нечесаных, присыпанных пеплом волос пробивался взгляд, полный покоя и благодушия. За ним какая-то загорелая девица в застиранных шортах и клетчатой рубахе, завязанной на пупе, топталась на месте, томно покачивая бедрами, устремив невидящий взгляд прямо на палящее солнце.
Лохматое чудовище вставило туда, где под отвислыми усами скрывался рот, толстую самокрутку, и вскоре от него пахнуло густым дымом, воняющим палеными вениками.
– Будешь? – Оно протянуло самокрутку принцессе, но, видя, как та отпрянула, сделал еще одну затяжку. – Зря. Важно не то, что ты имеешь, а то, как ты себя чувствуешь. Я вот, скорее всего, скоро сдохну, зато чувствую себя отлично.
Так… Значит, началось очередное «погружение»… Оставалось надеяться, что, очнувшись, она не вспомнит ничего из того, что ей привиделось.
Глава 12
Практически вечная жизнь, которая даётся Победителю Игры, помимо главного приза, – в принципе, неплохой бонус. Но для самих миров, где властвуют бессмертные владыки, это порой становится проклятьем.
Аббас ибн Башар, секретарь-исповедник султана Среднего Омана Якуба XII. Обратная сторона ИгрыКак ни странно, его никто не беспокоил. Прошел час, второй, начался третий, а Матвей продолжал спокойно лежать в ванне. Временами он даже погружался в дрему и вскоре ощутил себя вполне отдохнувшим – настолько, что даже исчезло желание лечь спать сразу же после водных процедур. Интересно, что будет, если вообще отсюда не вылезать? Насколько у его похитителей хватит терпения – на сутки или меньше? Может быть, всё-таки прогуляться по кораблю, попользоваться «неограниченным кредитом», напиться так, что господам из корпорации всё равно не будет от него никакого толку. Однако после пребывания в гостях у капитана пиратской каравеллы сама мысль о спиртном вызывала легкий приступ тошноты. Нет, всё-таки пора вылезать, а то не ровен час и сам растворишься вслед за грязью и пóтом в этой теплой пахучей мыльной субстанции.
Всё-таки, пока он нежился в ванне, кто-то заходил в его номер. Летный комбинезон, ботинки и нижнее белье – всё, что он оставил прямо на полу посреди комнаты, – исчезли. Так что есть всего два варианта, как действовать дальше – либо лечь-таки спать голышом, либо пытаться обрядиться во фрак. Конструкция незнакомая, но, вероятно, принципиально ничем не отличается от обычного костюма-тройки…
Одевание не заняло много времени, тем более что фрак сидел идеально, как будто был пошит на заказ. Однако выйти сразу не удалось – пришлось несколько минут искать карточку, которая была не только платежным инструментом, но и ключом от входной двери. Если ее забрали вместе с его одеждой, то время, потраченное на одевание, можно было считать потерянным. Но после нескольких минут поисков он обнаружил карточку на самом видном месте – она лежала на вершине пирамиды атласных подушек.
