Роман Глушков - Эпоха стального креста
Пророк Витторио распределял миссии до тех пор, пока не объял отеческой заботой все известные ему территории, а они заканчивались для него на север, запад и юг морями, а на восток – берегами реки Днепр. Из-за них почему-то ни гонцов, ни пророков не появлялось, что выразительно указывало на то, в каком невежестве проживают там русские племена и как стремятся они выйти из мрака к Источнику Истинного Света – к Ватикану.
Через неделю улицы Ватикана вздохнули облегченно – свежеиспеченные моисеи увели за собой три четверти пришлого населения, но что самое интересное – с ними отправилась и немалая часть коренных граждан города, до глубины души вдохновленная прогрессивными целями Нового Исхода.
В последующие несколько лет Европа опять потеряла покой. Орды вооруженных чем попало пилигримов входили в города, брали под свой контроль власть, ремесленные предприятия, продовольственные и топливные склады, электростанции и средства транспорта. Надо заметить, что вся эта вакханалия протекала практически бескровно – перед лицом столь грозной, да еще и имеющей благие цели силы, большая часть населенных пунктов капитулировала вообще без боя, признавая над собой власть Пророка и Апостолов «на веки вечные». «Разумеется, так будет только лучше!» – говорили уставшие от убийств и погромов люди.
Непокорные же города, кои все-таки имелись в наличии, брались в осаду, однако не штурмовались, дабы доказать всем заперевшимся за городскими стенами подлинную миролюбивость новых хозяев (безусловно, подобное решение сыграло репутации Пророка Витторио исключительно на пользу). В общем, так или иначе, но ключи от этих строптивых поселений оказывались в руках пророческих миссионеров. И текли посланники со всех краев Европы к Центру Мира с сообщениями об успехах богоугодного мероприятия, окрещенного Пророком Новым Исходом.
Потерпели фиаско лишь две миссии, забравшиеся дальше остальных. Дьякон Захарий, питавший мои литературно-исторические аппетиты, долго колебался по поводу, казалось, бы невзрачных серых брошюрок с копиями отчетов о них. Совесть дьякона тяготили красные оттиски на каждой из брошюр: «Карается с особой строгостью за обнародование!» Эта загвоздка и лишала его желания продолжать взаимовыгодное для нас обоих сотрудничество. Но в итоге Желтый Дьявол в образе звенящих монет как всегда одержал победу, и всего лишь на одну ночь я стал обладателем ценнейших документов, речь в которых шла о событиях, большинству граждан Святой Европы неизвестных.
Первая миссия, ведомая датчанином братом Ларсом, попыталась на конфискованных у рыбаков моторных суденышках перебраться через пролив Каттегат к берегам нелюдимой Скандинавии. Но миссионеры не только не ступили на берег – им не дали даже причалить. Гордые потомки кровожадных викингов еще на подходе расстреляли утлые скорлупки из неизвестно где добытых артиллерийских орудий. Уцелеть смогли только те, кто не пылал особой страстью приобщить Властелинов Севера к новым религиозным порядкам и держался в хвосте десанта. Непонятно почему, но среди них оказался и лидер миссии брат Ларс. Так что Глас Господень не слышен в этих краях и по сию пору.
Вторая группа новоисходцев, одиссее которых была посвящена следующая брошюра, переправилась через Днепр и затерялась на просторах Среднерусской возвышенности – территории, подвластной русским князьям. Выйдя одним прекрасным утром к небольшому, но хорошо укрепленному городу Воронеж, полторы тысячи желающих только добра миссионеров были вероломно атакованы ревущей громче труб Иерихона стальной птицей. Спикировав, птица плюнула огнем, и треть слуг Пророка просто-напросто испарилась, оставив после себя огромную дымящуюся воронку. Остальные в испуге попадали ниц, хотя кое-кто пытался сбить адскую тварь из дробовиков.
Птица совершила еще заход, снова плюнула, однако, к всеобщей радости, промахнулась. Прижатые к земле божьи люди решили больше не искушать судьбу и применили самое могучее оружие, которое только имели в запасе – святую молитву Господню. И поди ж ты – подействовало! Услыхав ее сквозь собственный рев, чудовище покачало крыльями и улетело за горизонт. Радости выживших не было предела, однако, как показало время, все произошедшее являлось лишь прелюдией.
Ликуя и славя Господа за то, что он поспособствовал им в изгнании жуткой твари, миссионеры даже не заметили, как оказались в окружении нескольких сотен бородатых и мрачных русских, компенсирующих свое отставание в живой силе наличием бронетехники. Калибр установленных на бронированных монстрах орудий во много раз превышал калибр дробовиков божьего воинства, а их длинные стволы в упор смотрели в лица пришельцев. Чем-чем, но гостеприимством – одной из основных черт славянского характера – здесь и не пахло.
У брата Александра, духовного лидера пилигримов, забрезжила было слабая надежда на то, что русские прислушаются к его «Господним требованиям», когда он увидел на шее вышедшего к нему крепыша золотой крест на солидной, в два пальца толщиной, золотой цепи. Однако крепыш почему-то вместо приветствия послал посланцев к их матери, а также в некоторые малопривлекательные места человеческого организма.
Брат Александр все же сумел настоять на том, чтобы его выслушали. Но аргументы лидера миссии на фоне пушек воронежцев звучали как-то неубедительно, а потому никакой реакции, кроме зевоты, у воронежского князя (носитель золотого креста именно им и оказался) не вызвали.
«Вот что, скоморох, – ответил князь Александру. – Усвой-ка раз и навсегда и передай это своему Пророку: кто с крестом к нам придет, тот крестом и получит! У вас своя Вера, а у нас своя, вот пусть так и остается... А посему вали отсюда со своей кодлой подобру-поздорову: мы хоть люди мирные, но для вас можем сделать исключение...»
Оплеванным с ног до головы миссионерам ничего не оставалось, как сложить оружие и форсировать Днепр обратно. Милейшие люди русские гостеприимно проводили их до реки, показав более короткую дорогу и обеспечивая безопасность гостей стаями свирепых сторожевых волкодавов.
Расстроенный этими неудачами, Витторио сразу же бросился на укрепление северных и восточных границ, объявив свои приграничные города «зонами особого статуса», а жителей их приравнял к Защитникам Веры, тем самым обязав зорко следить за рубежами в обмен на значительное уменьшение налогов.
В будущем и со Скандинавией, и с Россией были установлены в меру дружеские дипломатические и торговые отношения. Святая Европа даже принимала к себе на жительство верующих эмигрантов этих стран, которых не устраивали внутренние порядки собственных отечеств. Наивные, они и вправду надеялись обрести у нас Землю Обетованную! Именно из-за этого очутились здесь мой отец и отец Михаила. Моему повезло – он женился на пасторской дочери и сумел пробиться в люди. Разочаровавшемуся же отцу русского, как, впрочем, и многим другим, вернуться на родину не позволили. По мнению Пророка и Апостолов, это подрывало авторитет святоевропейского института власти...
Окончательное закрепление границ произошло в прибалтийском Таллине – одним из последних занятым ватиканскими миссионерами. Собравшиеся там представители Российских Княжеств, Скандинавии и наших объединенных земель после острых дискуссий на грани открытых угроз все-таки смогли выработать устраивающие всех договоренности. Завизированный трехсторонний итоговый документ стал именоваться Таллинской Пограничной Конвенцией. Именно на его незыблемых постулатах и основываются современные международные отношения.
Четко обозначив границы подчинившихся территорий, Пророк и Апостолы придумали новому государству название – Святая Европа. В него также вступили в свое время изрядно потрепанные Дождем Великобритания и Ирландия.
Мне следует поподробней остановиться на самой пограничной линии, поскольку в дальнейшем я буду часто о ней упоминать. Половины старой Дании и острова Зеландия, описанных Бертуччи, больше нет, и там, через расширившийся пролив Каттегат и далее по Балтийскому морю вплоть до выхода из Финского залива пролегает морская граница со Скандинавией. Затем на юг по Чудскому озеру, реке Фисон (у русских – Великая), Днепру и заканчиваясь на берегах Черного моря находятся святоевропейско-российские рубежи. По правде говоря, от Черного моря сейчас осталось одно название, так как представляет оно собой лишь северную оконечность Средиземного. Виноваты в этом вулканы Малой Азии, одновременно разбуженные Каменным Дождем. Некогда довольно узкие проливы Босфор и Дарданеллы имеют ширину в шестьсот с лишним километров. Восточный их берег непроходим и безлюден, как, впрочем, и далее побережье всего Средиземного моря по Ближнему Востоку (исторической родины современной Веры) и Африки аж до самого Гибралтара, тоже сильно расширившегося и похоронившего свои знаменитые Геркулесовы Столбы под толщей океанской воды.
