Вячеслав Шалыгин - Ярость Сокола
— Управляли такими машинами? — удивился Барков.
— Чем я только не управлял, Александр. — Владислав Валерьевич вздохнул. — Бывало, что и вертолетами. Не так чтобы часто, но… часов триста налетал, это точно. И большей частью на «Ми». На Востоке их много.
— На Дальнем? — Саша повернулся к западу и тоже рассмотрел приближающиеся винтокрылые машины.
— На всяком. — Добрецов усмехнулся. — Я разве не говорил, что до всего этого безобразия служил во внешней разведке?
— Я думал, вы по Штатам специализировались.
— Нуда, по Штатам. Поэтому и пришлось попутешествовать. То Сирия, то Корея, то Тайваньский пролив… помотался от души. Внимание, приготовиться к захвату! Работать аккуратно, вертушка нужна целой и невредимой. М-станнеры и шокеры к бою!
— Можно ножами. — Сотников нащупал ножны.
— Коля, — Владислав осуждающе взглянул на генерала, — мы на Урале, а не в Панкиси. Здесь все свои, только часть — обманутые заговорщиками. Наемников Аль-Каиды тут нет. Больше нет. Так, Александр?
— Не в этой вертушке, по крайней мере.
— Вот видишь!
— Обманутые! — фыркнул Сотников. — Если б не броня, они из нас давно бы отбивные сделали, «обманутые и оскорбленные». Ладно. Набьем морды и вышвырнем под откос. Пока катятся, улетим. Так сгодится?
Генерал взглянул на Добрецова исподлобья,
— Так сгодится. — Владислав сунул пистолет в кобуру и демонстративно размял запястья. — Все слышали?! Рассредоточиться!
Вертушки были уже близко, но о посадке, похоже, и не помышляли. Саша взглянул на часы. В запасе оставалось минут пятнадцать. Если за это время пилоты не решатся на посадку, группа могла остаться в чистом поле не только без маскировки, но и временно без защиты. Чтобы восполнить запасы энергии, нанам требовалось на время перейти в режим ожидания. На незначительное время, около минуты, но все-таки. Без сверхнагрузок они постоянно подзаряжались, используя тепло и электрический заряд человеческих тел. Когда же требовалось «напрячься», они включали резервные контуры, и простой текущей подзарядки им становилось мало. В городе другое дело, они могли использовать бытовые электросети, но в чистом поле все замыкалось на тех же людях.
Вертолеты, будто чуя невидимую опасность, сделали над полигоном круг, другой и наконец решились. Борт, приземлившийся ближе к невидимым беглецам, даже не коснулся колесами шасси каменистого склона, а завис в считаных сантиметрах. Из распахнувшегося люка начали выпрыгивать солдаты. Их оказалось всего десять, плюс двое в штатском, видимо, из офисных сотрудников новой СБН.
То, что с ними всеми произошло в следующие десять секунд, выглядело как сцена из мистического триллера. Неслышный и невидимый выстрел из М-станне-ра отключил на полминуты наноброню солдат, а последовавшие ниоткуда удары и разряды электрошокеров уложили их всех ровной кучкой на горелую землю.
Пока бойцы-невидимки мутузили солдат, Владислав Валерьевич и Барков запрыгнули в салон вертушки, а Сотников забрался прямо в кабину. Они без особого сочувствия оглушили и вышвырнули из кабины пилота, а также оставшегося на борту штатского.
Захват и подъем на борт всей группы заняли две минуты. Вряд ли наблюдатели со второго борта успели понять, что происходит и почему ведомая вертушка вдруг стремительно взлетает, оставив на земле штабель неподвижных тел.
Когда они всё поняли, было поздно. Добрецов развернул машину и уверенно повел ее курсом на северо-запад…
…Лететь на борту вертолета, пусть и в жуткой тесноте, было гораздо приятнее, чем топать по сырому, скользкому склону, постоянно натыкаясь в темноте на деревья, глотая горький туман и оборачиваясь на каждый посторонний шорох. Вид медленно проплывающих внизу лесов, невысоких гор, редких водоемов и еще более редких строений умиротворял, почти как мамина колыбельная. Вряд ли хоть кто-то на борту, кроме Олежки, помнил, что это такое, но вряд ли кто-нибудь стал бы оспаривать эту метафору.
Даже Владислав Валерьевич, ставший временно командиром воздушного судна, наблюдал за показаниями автопилота расслабленно, лишь изредка касаясь экрана, чтобы проверить спутниковую картинку.
Вопреки мрачным прогнозам Сотникова, уверявшего, что лететь придется в «автономке», да еще и отстреливаясь от «сушек», полет проходил в абсолютно нормальном режиме. «Невод» бесстрастно выдавал навигатору вертолета любую информацию, а другие летящие по стандартному коридору борта не обращали на захваченный «Ми-90» никакого внимания. Все выглядело мирно и обыденно. Механизмы гудели и жужжали в нормальной для них тональности, а электроника попискивала, работая в штатном режиме. Кроме аппаратуры связи, конечно. На прием она работала исправно, а все попытки наладить двусторонние контакты «Невод» глушил, как рыбу.
По мнению Владислава, это в первую очередь говорило о «колпаке», под которым беглецы находятся и будут находиться, как бы хитро ни замаскировались, а во вторую — о ловушке, приготовленной Главным и компанией в пункте прибытия. В качестве дополнительных аргументов Добрецов привел Баркову его же собственный краткий отчет о захвате «трансформера» и последующее относительно легкое бегство на борту второй вертушки. Захватить за одно утро два вертолета было бы слишком удачным стечением обстоятельств. Или же военной хитростью Главного.
В принципе, Саша был согласен с выводами Добре цова. Мысль о поддавках возникла у него еще при захвате «трансформера». После стычки с наемниками в лесу, у камня, диверсионная группа Баркова не встретила больше вообще никакого сопротивления. Даже в вертушку им удалось забраться в тот момент, когда один из часовых заснул на посту, а другой отошел по нужде. Денис запустил движки, поднял винтокрылую машину в воздух, как и договаривались, без всякого прогрева, и лишь тогда часовые подняли тревогу. Пара неприцельных автоматных очередей вслед улетающему «Си-980» были скорее жестом отчаяния, чем реальной угрозой.
И за Сашей никто не организовал никакой погони, хотя часовые отчетливо видели, что он не улетел, а ушел обратно в лес.
Все это в целом, по мнению Добрецова, говорило о том, что враг решил сменить тактику. В лесу взять беглецов ему оказалось слабо, и он решил подождать, когда они передислоцируются на более выгодные для врага позиции.
— А если бы мы остались в лесу? — спросил Саша.
— Не остались же. — Добрецов пожал плечами. — Главный изучил нас не хуже, чем мы его. Он был уверен, что мы вернемся в город. Могу поспорить, что засаду он устроил не на маршруте нашего возвращения, а непосредственно в Москве. Может быть, даже в Сити.
— Что нам делать в Сити?
— Если гонцы не убедят Тимофеева или Евстратов ничего не выяснит, нам придется искать Михайлова самостоятельно. С чего вы начнете?
— Я начну с виртуальности.
— Ну а я с Сити. — Добрецов пригладил бородку. — Если нас до того не перестреляют наемники.
Тем не менее маршрут он не изменил. Сначала вертолет шел на северо-запад, а затем взял южнее, медленно, но верно возвращаясь из района относительно безопасных Уральских предгорий в кишащую врагами всех размеров зону Золотого кольца.
Воображаемым «порогом вражьей крепости» Добрецов определил западную границу Удмуртии. Почему именно ее, Владислав не объяснил. Для Баркова психологически важной отметкой стал еще тот пятачок импровизированной вертолетной площадки в горах, поэтому он даже не повел бровью, когда Добрецов торжественно объявил, что Ижевск остался позади и всем следует на всякий случай пристегнуть ремни.
Никто, конечно, не пристегнулся, ремней, как и сидений, на всех не хватало. А что касается Саши, так он и вовсе расслабился, выровнял дыхание и чуть прикрыл глаза. Ему было выделено почетное, хотя и не самое удобное местечко в ногах у Лены. Поначалу Барков сидел напряженно, не смея коснуться ее бедра даже затылком, но очень скоро затекла спина, и он был вынужден прислониться. Лена не отреагировала, и Саша, устроившись поудобнее, прижался к ее ноге щекой. В этом не было ничего, кроме вынужденного положения, никакого скрытого смысла. Теснота заставила, только и всего. Впрочем, Саша не был уверен, что не чувствует вовсе ничего. Киборг киборгом, а все равно в душе он не перегорел и не угас.
У Лены же никаких былых чувств не осталось, Барков был уверен. Даже сострадания не осталось, как это ни прискорбно. Она не отстранилась и не потребовала убрать голову просто потому, что отключилась и не чувствовала прикосновений.
Рядом с Сашиным лицом, у нее на коленях, посапывал малыш. Барков слушал его ровное дыхание, вполглаза наблюдал за мимикой — богатой даже во сне — и старался не думать ни о чем. Ни о порогах вражеских крепостей, ни о «техночуме», вновь расползающейся по миру, ни о том, что снова, как и в жарком июле, будущее зависит от горстки упрямцев, посвященных в тайну, о которой подавляющее большинство людей даже не догадывается. И снова «светлую» половину посвященных возглавлял он, Александр «Сокол» Барков, теперь уже навсегда заимевший вставку между именем и фамилией.
