Андрей Ливадный - Титановая Лоза
В общем, караулы подбирались разномастные, дисциплина в них явно хромала, но на это закрывали глаза. В обстановке постоянного смертельного риска задача передовых блокпостов сводилась к минимуму — уничтожать все, что движется, проявляет активность на подступах к плацдарму, отвоеванному у эволюционировавших механизмов и сталкерских группировок ценой немалой крови.
Удержать десять процентов от площади отчужденных пространств Соснового Бора, удержать любой ценой, уничтожая все, что появляется «с той стороны», — приблизительно так звучала неофициальная трактовка приказов, получаемых от командования.
Караульные, несущие службу на опорных пунктах и блокпостах, ненавидели сталкеров, они боялись заразиться проказой Зоны — неизлечимыми изменениями, которым подверглись люди, живущие в отчужденных пространствах. Брошенная техника, реанимированная и даже усовершенствованная неведомой силой, живущая теперь своей жизнью, больше не подчиняясь людям, вызывала уже не ненависть, а чувство мистического ужаса, техносов (так на официальном языке именовались исчадия Зоны) боялись пуще всего. С ними было чрезвычайно трудно бороться, и даже уничтожив очередного механоида, нельзя было с уверенностью сказать, что развороченный механизм, ржавеющий поблизости от укреплений, вдруг не оживет…
Наука явно плелась в хвосте событий, до сих пор не существовало понятного, логичного объяснения происходящим в Пятизонье процессам, не дано четкого определения действующим тут силам — гипотезы громоздились одна на другую, но легче от этого не становилось.
В вечных сумерках под куполами Барьеров щерились амбразурами опорные пункты. Стационарные ЭМИ-излучатели, фронтовые лазеры, крупнокалиберные импульсные автоматические орудия смотрели в дождливую хмарь, готовые отразить очередную волну мигрирующих механоидов, появляющихся в моменты внезапной пульсации, когда адская конвульсия таинственного Узла прихотливо перемещала механические формы, сталкеров, предметы и артефакты, захватывая их в одних пространствах и выбрасывая в другие…
* * *Завершив передачу, Егор затаился в ожидании ответа. Тихо потрескивали помехи на несущей частоте связи. Расположенный в сотне метрах от него опорный пункт глухо молчал.
Сержант Ремезов был зол. У него и так складывались проблемные отношения с начальством, а тут еще этот непонятный переход. Какая-то тварь, словно призрак, проскочила через сектор ответственности, а теперь вздумала издеваться над ним. Надо же… Наверное, сталкер-метаморф забавляется. Решил использовать нехитрый прием, чтобы его приняли за своего, пропустили через периметр охраны, а там он уж точно не упустит шанса, использует свои нечеловеческие способности на всю катушку, к примеру, вырежет на фиг весь караул…
Что делать-то? Доложить? Ага, нашли дурака. Нарваться на очередную выволочку от капитана? Мол, метаморф тобой рулит, а ты, Ремезов, и рад стараться? А может, ты и сам из вражьей стаи? На медицинском освидетельствовании давно был? Или тебя сразу к стенке поставить для профилактики, в назидание остальным?
Нет уж. Зона уже научила — все свои либо в тылу, либо выходят на связь точно по графику, не используя мифических позывных исчезнувшей четыре года назад группы спецназа.
Где же ты затаился, гад?
Ремезов уже в третий раз сканировал подступы начиная от того места, где несколько минут назад заметил смутную тень, похожую на человека в боевой экипировке. Такую сейчас носит каждый второй сталкер, не только спецназ.
Ага, вроде бы есть!…
За остовом подбитого неделю назад бронезавра явно кто-то прятался.
Ну, вот ты и попался… — Лицо сержанта прорезала злобная, торжествующая улыбка. Джойстики наведения крупнокалиберного импульсного автомата сами подались под руки, и через пару секунд окрестности озарили серии бледных вспышек, спаренная установка с сиплым рыком выпустила две длинные очереди, снаряды хлестнули по покореженному остову механоида, с глухим металлическим лязгом навылет прошибая почерневшую броню, вспахивая землю за укрытием фонтанами слепящих разрывов.
В черно-оранжевых сполохах сержант отчетливо заметил, как тень человеческой фигуры метнулась в сторону оврага, и снова полоснул двумя очередями, теперь на упреждение, потом, уже увидев, как бегущего подрубило осколками, добавил еще, для верности, и еще, пока его не вырвал из транса вызов по коммуникационной линии:
— Опорный, ответь Первому!
— На связи!
— Что там у тебя за стрельба?!
— Метаморфа, кажись, прибил, — вытирая выступившие на лбу капельки пота, ответил сержант.
— Это тот, что проскочил через тоннель? — уточнил начальник караула.
— Ну да. На связь вышел, гад. — Ремезов дрожащими пальцами достал сигарету, прикурил, глубоко, с наслаждением затянулся. — Своим прикидывался, думал, я поверю.
— Ладно. Будет возвращаться группа, я им прикажу, чтобы свернули к тебе, проверили, кого ты там на самом деле уложил.
* * *Две первые очереди из автоматического орудия лишь разозлили Баграмова, не причинив капитану особого вреда.
Глупая была затея, — запоздало подумал Егор, рывком уходя из-за демаскированного укрытия. Терзающие металл и землю разрывы норовили сбить с ног, осыпали градом осколков. Бронекостюм выдержал попадания, лишь в приводе усилителя мускулатуры что-то надрывно заскрежетало, вторая стена разрывов ударила впереди — стрелок явно отсекал его от оврага, и Баграмов метнулся в сторону, споткнулся обо что-то, упал, попытался привычным движением резко подняться на ноги, но адская боль, вспыхнувшая в груди, снова швырнула его на землю.
Вот тебе и свои, капитан…
Несколько секунд он силился вдохнуть, затем боль на мгновенье отпустила, и Баграмов жадно глотнул воздух, почти не ощущая, как кровь запузырилась на губах.
До оврага — всего метров двадцать.
Превозмогая боль, ломая зубовный скрежет поврежденной механики, он, собрав силы, привстал, рванулся к спасительному укрытию, но очередная серия разрывов все же настигла его: правую ногу и обе руки ожгло чем-то горячим, ударная волна толкнула в спину, Егор потерял равновесие, упал, по инерции прокатился несколько метров, ломая ветви металлокустарника, растущего по склонам оврага, и, уже не ощущая боли, инстинктивно пополз, углубляясь в чащу автонов.
Сосновый Бор. Полдень
Шел нудный моросящий дождь.
Капли воды сбегали по посеченной осколками, местами пробитой броне боевого скафандра, смешиваясь с кровью, собираясь в алые лужицы на дне оврага.
Вокруг стояла зловещая тишина. Ветви автонов, отягченные созревшими н-капсулами, клонились к земле, цепляя безвольно распростертое в их чаще тело.
Прошло несколько часов, прежде чем небольшие утолщения, густо облепившие поросль металлокустарника, начали постепенно набухать, словно заключенные в них плоды получили некий сигнал к окончательному созреванию, затем один из шишковатых наростов внезапно отделился от металлизированной ветви и, упав на грудь умирающего человека, вдруг растекся серебристой кляксой по опаленной, зияющей пробоинами броне.
Егор ничего не чувствовал.
По всем канонам он уже не мог очнуться — жизнь покидала его медленно, но неотвратимо.
Прошло еще немного времени, и странные плоды начали падать один за другим, затягивая повреждения бронекостюма ртутно поблескивающей пленкой, проникая под экипировку, подбираясь к одежде, а затем и к человеческому телу.
* * *— Слышь, Сухостой, вчера мне пацаны самый короткий анекдот рассказали: идет проводник по тоннелю и вдруг встречает доброго сталкера…
— Монгол, заткнись, не смешно. Под ноги смотри… — буркнул в ответ долговязый нескладный парень. Он действительно был чем-то похож на засохшее дерево — высокий, но какой-то угловатый, корявый, словно растение, которому сильно недодали солнечного тепла, света и еще очень многого, что необходимо для нормального развития растущего организма.
Его спутник, низкорослый, коренастый, с восточными чертами скуластого лица, обиженно запыхтел.
— Ну, Сухой, ты что, совсем без юмора, да?
— Не шуми ты! — Славка Сухостой вдруг насторожился, угловато вскинул руку в предупреждающем жесте, затем присел на корточки, чтобы не маячить, — впереди, у небольшой ложбинки, вливающейся в широкий овраг, в аккурат над зарослями металлорастений что-то двигалось.
Монгол, менее наблюдательный, но зато жилистый, сильный не по годам, также присел, скинул со спины вьюк, плавным, отработанным движением перетянул на грудь старенький, видавший виды, потертый АКСУ, по привычке глянул на положение переводчика огня и затих, полагаясь на чутье товарища.
Сухой вдруг нервно вздрогнул всем телом, дернул плечом, скидывая лямку баула, потянулся к поясу, где помимо двух древних осколочных гранат в отдельном подсумке были уложены колбы с фричем.
