Андрэ Нортон - Полет на Йиктор
Хотя он желал только то, что хотелось бы леди Майлин — несмотря на то, что тэссы едва ли означали для него больше, чем просто название, — все же он боялся оставаться в руках тех, к кому попал. И он поспешно приказал своим мыслям попытаться возродить в памяти свою встречу с коммандером.
— Итак. — Ответом снова был мысленный голос. — Вероятно, они решили использовать тебя как приманку для какой-то ловушки?
— Которая не сработает, — быстро ответил он. — Кто я такой, чтобы кто-нибудь рисковал ради меня? Но они доставили другие механизмы…
— Механизмы? — переспросил голос, прозвучав, как ругательство. — Они уже осквернили своими флайерами Древнее Место — и теперь пытаются использовать другие вещи. Однако не теряй надежды, малыш. Это говорю тебе я, а ведь что-либо обещать — это всегда трудно, хотя ты недостаточно хорошо знаешь нас, чтобы как следует осознать это. Ты услышишь Песню. Теперь ты пребываешь под волшебным жезлом Певцов, и то, что явится к тебе, также коснется и нас. Ты не забыт. Помни об этом постоянно, и будь стойким, каким был до сих пор!
Голос пропал так же быстро, как и летающее существо, и после этого Фарри почувствовал странное ощущение, словно из него каким-то образом вытянули часть его естества. Но нет, это было не изменение. Он по-прежнему оставался скрюченным и уродливым — отребьем из Приграничья. И он не видел никакой надежды на побег. Как и раньше, он пребывал в своем внутреннем мире, мысли путались у него в голове; а вокруг было ничего.
Тогда он задумался об обещании, если таковое имело место. От леди Майлин?.. он поверил бы в это, не задумываясь, и тотчас же воспрял бы духом. Но обещание от того, кого он не знал?. множество разочарований в прошлом заставляли его сомневаться. Они, конечно, могли захотеть помочь ему, это он допускал. Но то, что они могли бы пойти на все что угодно ради него — в это он как раз не верил. Выходит, ему надо бороться самому. Он подумал о существе, пролезшем сквозь стены… если их там много и если они все смогли бы собраться, чтобы напасть на какие-нибудь пищевые припасы? Какую выгоду он смог бы извлечь из этой стычки? Он понятия не имел об этом, поэтому отбросил такую возможность. По крайней мере у него оставалось то летающее существо, с которым он вступал в контакт — но ведь оно могло быть под полным контролем тэссов и могло больше вообще сюда не вернуться. Вот если с ним был хотя бы Бохор!
Впрочем, даже если бы ему удалось призвать к себе этого гиганта, он сомневался, что ему это поможет. Лазер быстро рассек бы бартла, и тот принял бы мучительную смерть, так и не сумев ему помочь. Фарри снова свернулся в калачик и попытался выбросить из головы все мысли, чтобы хотя бы немного поспать.
Сперва ему казалось, что заснуть невозможно. Его разум постоянно напоминал ему разговор с коммандером и неустанно повторял ему, что он всего лишь — беззащитный пленник. Раньше он множество раз видел во сне ужасы и мучения, и на этот раз выходило все именно так, как в прошлом. Только сейчас эти жуткие картины являлись ему более яркими и живыми, и он видел их настолько отчетливо, что даже дошел до мысли, что это не сон, а разрозненные фрагменты старых воспоминаний, которые, как ему казалось, происходили с ним в далеком прошлом.
Так он лежал, скрючившись, на грязной циновке, как вдруг увидел двоих человек. Один из них был одет в покореженный старый скафандр. И им оказался…
— Ланти, — это имя произнес второй мужчина, причем так, что Фарри показалось, что оно проникло в его спящий мозг. Потом мужчина протянул руку через пыльный стол и схватил Ланти за воротник рубашки, чтобы резко поднять его голову, которая свешивалась бессильно.
Ланти сплюнул на пол уголком рта и поднял глаза. Дышал он прерывисто. Второй человек, который держал его, дважды ударил его по лицу.
— Ты, чертов болван — отвечай! Где вы тогда были на планете?
Однако человек по имени Ланти лишь презрительно хмыкнул, а потом что-то прохрипел. Грязно ругаясь, другой отпустил его, отчего голова Ланти упала вперед на стол. Он с силой двинул кулаком по столешнице, а потом, ухватился за свой жилет и вырвал из него кусок материи. Из этого куска он вытряхнул полоску чего-то блестящего, что тотчас же осветило каморку тусклым мерцающим светом.
Увидев это, Фарри, как во сне сделал небольшое движение вперед, и мужчина мгновенно насторожился, угрожающе посмотрев на него. Выражение его небритого лица было настолько ужасно, что крошечный Фарри издал жалобный крик и согнулся, ожидая жестокого удара.
Так…
Тем не менее, он грезил, ибо ни один из этих разрозненных и неясных обрывков кошмаров, как ему казалось, не происходил наяву.
Глава десятая
Мужчина, сделав неуклюжее движение и навис над Фарри, злобно разглядывая его маленькую фигурку. Между пальцами он по-прежнему сжимал сверкающую полоску, но Фарри не смотрел на нее.
— Отребье, — произнес здоровяк и закатил Фарри затрещину. Хотя удар был не сильнее нанесенного им Ланти, Фарри рухнул ничком лицом прямо в грязный коврик. — Что тебе известно об этом? Тебя же вытащили вместе с ним, поэтому ты должен знать, что эта штука имеет кое-какую ценность. Тебе она знакома?
Фарри ощущал, как в мужчине нарастает жестокость. Он мог без труда переломать ему все кости одной из своих огромных ручищ, а после выбросить на улицу, как кучу ненужного хлама.
— Фар… — он едва не назвал имя, которого не должен был произносить. Ланти ударил бы его опять, если бы он назвал имя. Если этот бандит не ударил бы его первым. — Я… я ничего не знаю, благородный господин, — прохрипел он голосом, больше походящим на шепот.
Тотчас же последовал второй удар, но тут здоровяк явно перестарался, ибо Фарри лишился сознания. Когда он снова очнулся, то был настолько измучен, что любое, даже малейшее движение казалось ему пыткой.
Вокруг серел предрассветный утренний туман, но Ланти по-прежнему лежал, распластавшись, на столе, его лицо было повернуто в сторону, так что Фарри его не видел. Второго мужчины не было. Спустя несколько долгих мгновений, за которые Фарри вновь начал ощущать свои руки и ноги, он стал прислушиваться, ожидая.
Снаружи доносились обычные звуки утра: постанывания просыпающихся, ругательства, шаги людей, направляющихся к своим кораблям, грохот сковородок и бряцанье кружек в трактирах, где продавали всякую еду. Но внутри каморки царила мертвая тишина.
Наконец Фарри пошевелился, и, с трудом приподнявшись на циновке, осмелился добраться до стола. Для Фарри стало даром судьбы, что его главный враг находится в бессознательном состоянии, поэтому он не метнулся в сторону. Он выпрямился настолько, насколько позволял горб, чтобы повнимательнее изучить Ланти. Его оплывшее, обрюзгшее лицо было серым, а выпяченные губы — синими.
Фарри осмелел еще больше и, готовый в любой момент отскочить в сторону, если мужчина очнется, протянул руку вперед, чтобы коснуться бессильно свисающей вниз руки лежащего.
Неужели тот спит? Тело Ланти было холодным. Собрав всю свою храбрость в кулак, Фарри попытался почувствовать состояние Ланти. Ничего! Даже слабого намека на состояние человека, пребывающего в самом глубоком сне. Выходит… Ланти мертв!
А что, если его обнаружат именно сейчас! Фарри поспешно отполз к своему отвратительному убежищу из ковриков и циновок и поспешно соорудил из тряпья и кусков одежды нечто объемное, чтобы создать впечатление лежащей на циновке фигуры. Потом обошел стол вокруг; его маленькая сгорбленная фигурка чем-то походила на пауков, уже успевших облепить недоеденный ломоть хлеба вместе с каким-то длиннохвостым существом, напоминающим угря, которые, не смущаясь его присутствия, продолжали пожирать хлеб. Несмотря на эту гадость, совершенно пустой желудок Фарри страстно желал пищи, поэтому он, разогнав всю эту нечисть, жадно набросился на еду. Затем он внезапно подумал об оружии. Нет, ножны, прикрепленные к ремню Ланти, были пусты. У него уже украли и кинжал и станнер. А ведь единственный шанс Фарри спастись — это сражаться, а потом скрыться в каком-нибудь укромном месте. Он не понимал, почему здоровяк оставил его в каморке, но, по-видимому, удостоверившись в том, что Ланти погиб, оставил его пленника на кое-какое время с ним наедине. В этом районе Приграничья всем было известно, что Фарри — пленник Ланти, и подозрение может пасть на него.
Схватив со стола остатки пищи и зажав их в кулаке, он выскользнул из каморки на рассветную улицу и, выискивая укромные места, устремился прочь из этого единственного места, которое было ему известно на всей планете.
А что, собственно, у него было перед тем, как он оказался на ней, перед Ланти? Когда он пытался вызвать воспоминания, то всегда получалось так, что он встречался с темнотой, как с неотрывной частью своего бесконечно спящего разума… или это смутное видение отделялось какой-то формой смерти: он почти вспомнил, как он видел тот мерцающий предмет, которым размахивал перед его носом здоровяк. Но в этом месте воспоминаний и скрывалась крупная помеха.
