Леонид Сидоров - Северный страж
Обошёл избу и с грохотом сбросил с плеч надоевшую ношу. С трудом разогнув затёкшую поясницу, по-хозяйски пристроил топорик под застреху и не спеша, стараясь не занозить пальцы, начал аккуратно складывать поленницу.
А собственно, куда теперь спешить? Времени ещё полно. Судя по всему, Гертруда пока так и не появилась. По крайней мере, не вышла поинтересоваться на грохот. Значит, ещё в пути. Снова заходить и глянуть в навь после всего этого как-то не очень. Неизвестно ещё, куда успели добежать эти… существа. Ну и грохот был. Со всех сторон напролом ломились. Прямо как в «Вие». Брр… Придёт же такое на ум. И зачем вообще тогда отец разрешил это смотреть? Ага, иди сынок, посмотри, классика, как же! Похлеще любых американских ужастиков. А может, просто первые детские впечатления? Впечаталась в подкорку, вот и вылезает при каждом удобном случае. И главное, потом ещё несколько раз смотрел, и ни в одном глазу. Вот что значит первое впечатление. Не, детям до шестнадцати такое точно нельзя. Пусть вначале психика хоть чуть-чуть окрепнет. Хотя какие сейчас дети. Насмотрятся по зомбоящику всяких ужасов, потом вообще ничем не проймёшь. Но фильм всё равно потрясающий. И главное, как им тогда удалось. Буквально на коленке, без всяких навороченных компьютерных спецэффектов. Особенно ведьмочка эта летающая впечатляет. В церквушке… Жуть какая-то. Вот поневоле тут и подумаешь, что доводилось видеть Гоголю. А что, попробуй вот так запросто возьми да напиши такое…
Сзади послышались шаркающие шаги. Прихватив ружьё, Алексей повернулся.
Тяжело опираясь на клюку, со свёртком подмышкой возвращалась Гертруда. Встретившись взглядом, укоризненно покачала головой.
— О-хо-хо, горюшко вы моё луковое… Выбрались? Ну и слава богу. Признаться, не ожидала от вас такой прыти, не ожидала. Вы же могли там бесследно сгинуть, понимаете! Бесследно!
Алексей виновато вздохнул.
— Чего ж не понять. Понимаю… Теперь.
Шмыгнул к двери и галантно распахнул, пропуская старушку. Почему-то снова возникло мимолётное ощущение близкого металла.
— Понимаете, — остывая, проворчала Гертруда. — Теперь-то оно, конечно, понимаете. Задним умом мы все крепки. Полнейшее безрассудство! Полнейшее!
Поставила клюку и прошла к столу.
— Не стойте в дверях, — положила свёрток. — Раз уж на то пошло, позвольте узнать, зачем вас вообще, извиняюсь за грубый ямщицкий, туда понесло?
Алексей пристроил ружьё и уселся на скамью, пытаясь не обращать внимания на пульсирующее покалывание языка.
Что творится, вообще непонятно. Ружьё под боком, а какие-то железяки чувствуются ещё и прямо. Ерунда какая-то.
— Кхм. Да всё этот чёртов Чеширский, пардон, ну рысь моя. Я как раз дрова рубил, а она… э-э-э, он, как всегда за спиной. Возник. Сидит и смотрит. Я с ним и так поговорил и эдак, а он ни в какую! Зевнул и ушёл. Туда. И ещё безразлично так, словно я вообще пустое место. Мне так обидно стало, ну я и за ним. Он там ждал. Подошёл и словно ластится. Потом опять ушёл. Я снова за ним. Он прыг на дерево, я следом, так и погнался…
Гертруда восторженно захохотала.
— Так это всего лишь… Ой, не могу! Ой, умора! Подумать только! Устроить чехарду в нави!
Алексей смущённо заулыбался.
— Уж потешил, так потешил, — отсмеявшись, Гертруда вытерла глаза платочком. — А позвольте узнать, о чём же вы так упорно пытались с ним поговорить, если не секрет, конечно?
— Да какой тут может быть, секрет, — пожал плечами Алексей. — О доме, конечно. Просил, чтобы вернул меня назад. Очень просил.
— Ах, Алексей, — вздохнула Гертруда. — Оставьте это бесплодное занятие. Не понимают они человеческого языка, увы, не понимают. Думаю, если бы сие деяние было бы так просто, мой Карлуша уже бы давно бы возвратил меня в отчий дом. Поверьте, уж сколько раз я его молила и увещевала, да только всё попусту… Видимо, эти существа тоже не властны над вещами, которые превыше нашего разумения… В одну реку нельзя войти дважды. Не знаю, знакомо ли вам такое высказывание.
— Аристотель? — вскинулся Алексей.
— Отнюдь нет. Гераклит Эфесский. Конечно, в оригинале звучало иначе, но тем не менее суть остаётся. Увы… Так что давайте лучше с вами займёмся делами насущными, — медленно развернула свёрток. — Узнаёте? Забирайте ваш заслуженный трофей.
Алексей поражённо уставился на сломанный меч.
— Узнаю. То-то я и смотрю… Так это он же, э-э-э… А зачем он мне?
— Как зачем? — удивлённо всплеснула руками Гертруда. — Ах да, понимаю. Пусть вас не смущает, что он сломан. Судя по тому, что я знаю о нурманах, клинок сделан из весьма недурственного железа, и очень дорого стоит, пусть даже и сломанный. И скажу даже более. Окрестные кузнецы за него бы все бороды друг другу повыдергали…
— Вы серьёзно?
Машинально потерев зудящую щёку, Алексей потянулся к обломкам и в сомнении повертел рукоять.
— Ну не знаю. По-моему, рухлядь какая-то. Если только начисто перековать.
— Так-так, — Гертруда посмотрела так, как когда-то давным-давно в детстве смотрела бабушка. Словно сквозь сползшие на кончик носа очки.
— Вижу, вы тоже это чувствуете. Но удивительно сколь же быстро. Впрочем, чему удивляться, если вы уже так далеко смогли забраться в навь…
— Вы о чём? — недоумённо глянул Алексей.
Гертруда тонко улыбнулась.
— Железо. Ведь чувствуете жжение, признайтесь?
— Ну… да, — заколебался Алексей. — Думал, у меня аллергия какая-то. А что, и вы тоже?
— Конечно, — несколько торжественно кивнула Гертруда. — Как и всякая хоть мало-мальски стоящая ведунья. А уж как жжётся серебро… Что ж, надо признать, несмотря на ребячество, вы растёте прямо на глазах. Пожалуй, скоро вам можно будет освоить и более сложные навыки… Впрочем, мы с вами опять немного отвлеклись. Я вижу, вы совсем не понимаете истинную цену ваших трофеев… Ах да, — раздосадованно прихлопнула по столу, — совсем запамятовала. К слову, о трофеях. В деревне вас дожидаются ещё два боевых нурманских топора, с десяток щитов и ещё вот это…
Порылась в переднике и положила на стол две пустые пластиковые гильзы.
— Я так понимаю, вы ненароком обронили. Мальчишки нашли.
Прищурилась и по слогам прочитала:
— Бай-кал. Что это? Помнится, в бытность мою, было такое озеро где-то далеко-далеко на востоке.
Алексей невольно улыбнулся.
Действительно, да всё что угодно может, быть, размах широкий. От озера до ситро. Отец тоже всё время удивляется странной логике названий. Особенно на даче, когда чертыхаясь, пытается завести старенькую бензопилу «Дружба». Чем руководствовались создатели, большая загадка. Если ещё учесть и плавленые сырки с одноименным названием.
— Это патроны, — кивнул вбок. — Для ружья. Двенадцатый калибр.
— Ничего не понимаю, — вздохнула Гертруда, — но тем не менее забирайте.
— Так ведь они же уже… э-э-э, — Алексей запнулся на полуслове и сгрёб гильзы в карман. — Спасибо большое.
Не стоит грузить человека восемнадцатого века ещё и пространным рассказом о сложной начинке современных боеприпасов. Ну стреляные, и стреляные. Ведь старалась, несла, наверняка хотела сделать приятное. Зачем расстраивать, что это теперь всего лишь бесполезный хлам. Правда, вот что ещё делать с этим неожиданно свалившимся богатством? Подумать только — щиты, топоры и сломанный тесак. Ха! Золото, брильянты. Практически местным олигархом заделался. Хотя есть одна хорошая мысль…
— Знаете что. Я тут немного подумал насчёт этих трофеев. Не знаю, может, конечно, вам это и покажется кощунственным, но раз вы говорите, что здесь это стоит целое состояние… Давайте поступим так. Топоры я предлагаю отдать той женщине, ну у которой прямо на глазах отрубили голову мужчине. Тут есть и доля моей вины. Я тогда промедлил, просто не ожидал, что такое возможно, поэтому хоть… — осёкся под пристальным взглядом.
— Вы очень великодушный человек, — тихо произнесла Гертруда. — Это был Аксин. Кузнец. Трое детишек осталось, мал мала меньше. И жену его Домну сильно побили. Ссильничать хотели, да он отпор дал. Одного покалечил, вот те рыжие и взъярились… Я Филиске наставленья дала, отхаживает её сейчас.
— Да уж…
Алексей сожалеюще вздохнул и задумчиво повертел в руках сломанное лезвие.
Не протупи тогда, всё могло бы выйти совсем по-другому. И муж её, может, остался бы жив. Хотя, с другой стороны, если бы в горячке пальнул, неизвестно ещё какой бы расклад вышел. Может, картечь, наоборот, и женщину, и тех рыжих задела. Вот тогда вообще было бы весело. Попробуй потом местным докажи про неизбежные потери среди заложников. Эх, вот опять это наше вечное, если бы да кабы…
— А клинок, — положил обломки на стол, — я предлагаю оставить у вас. Продадите при случае. Ну не вечно же мне нахлебником быть.
— Да полноте вам, Алексей! — всплеснула руками Гертруда. — Какой нахлебник! Поверьте, мне это нисколько не в тягость. Скорее даже наоборот…
