Роман Злотников - Последняя крепость. Том 1
Аж успел выкрикнуть:
— Не надо!
Это не возымело никакого действия. Багровый клинок метнулся к нему, и пленник, понимая уже, что сейчас умрет, проорал что-то срывающимся больным голосом.
Клинок замер у его лица. Аж перевел дыхание. Потом заорал снова. Этот безмолвный черный рыцарь пугал его так сильно, что парень даже не отдавал себе отчета в том, что именно орал. Но пронзительные его мольбы неожиданно подействовали. Клинок с лязгом влетел в ножны. Рыцарь одним движением сбросил с правой руки латную перчатку (наверное, она крепилась к основному доспеху каким-то хитрым замком) и вытянул вперед руку. Потом, безошибочно угадав в полутьме местонахождение ужасной раны, вложил в нее беспощадно твердые пальцы.
Такой боли Аж не чувствовал никогда. Глаза его взорвались снопом ярких искр. Ноги подломились, и парень лишился чувств.
Когда Кай выволок наружу крестьянина, шею которого оплетала веревка, Барбак охнул и рванулся к выходу. Но на пороге хижины столкнулся со стариком-болотником, едва не напоровшись на шипы его доспеха. Герб удивленно нахмурился, глядя на Кая.
— Он не может являться Тварью, — ответил Кай на безмолвный вопрос старого рыцаря.
— Он укушен оборотнем, — возразил Герб, — рано или поздно этот человек станет Тварью — обращение неотвратимо.
Кай дернул конец веревки, который держал в руках. Аж, постанывая, открыл глаза. Понемногу парень приходил в себя.
— Тварь — есть нечеловек, вредящий людям, — сказал юноша. — Когда он молил меня о пощаде, он прокричал о том, что на нем нет вины. Он никогда не причинял людям никакого вреда.
— Пока — не причинял, — уточнил Герб. — Но как только взойдет луна…
— Да, — сказал Кай. — Но сейчас он еще остается человеком. На нем еще нет крови, а значит — на нем еще нет вины. Следовательно, он не подпадает под определение Твари. Убив его сейчас, я изменю правилам Кодекса. Не забывай, брат Герб, пока мы не создали новые правила, мы обязаны придерживаться прежних.
— Что ж… — подумав, проговорил Герб, — возможно, ты прав.
Он обернулся к старосте.
— Ступай, — сказал ему старик, — успокой людей. Пусть они расходятся по домам. Хоть это приказание ты способен исполнить?
— Есть и еще кое-что, — добавил Кай, когда Барбак выбежал из хижины. — Посмотри, брат Герб…
Старик присел на одно колено, склонившись над едва шевелящимся Ажем. Сняв перчатку, он ощупал ужасную рану, сочившуюся кровью из разрывов запекшейся корочки обожженной плоти. Аж издал дикий крик и снова потерял сознание. Словно не понимая, какую жуткую боль он причиняет парню, а точнее — не принимая этого во внимание, старик тщательно исследовал рану.
— Странно, — поднявшись, сказал он.
— Да, — кивнул Кай. — Следы от резцов и клыков — практически одинаковые. Ты знаешь об оборотнях больше, чем я, брат Герб…
— Строение пасти оборотня, — покачав головой, проговорил Герб, — такое же, как и строение пасти волка — только много больше. Исключений не существует. А зубы, разорвавшие тело этого крестьянина… они равны по длине и толщине. Как зубцы гребенки.
— На крестьянина напал не оборотень?
— На крестьянина напала другая Тварь. Скорее всего, похожая на громадного волка — оттого-то здешние жители и спутали ее с оборотнем.
Аж пошевелился. Кай достал из поясной сумки крохотный шарик — две скрепленные смолой ореховые скорлупки. Осторожно разъединив их, юноша капнул ярко-красной, как кровь, жидкостью на пересохшие губы парня. Аж тотчас открыл глаза и сделал глубокий вдох.
— Это придаст тебе силы, — сказал Кай, снова запечатывая орех, — чтобы идти. Мы возьмем тебя с собой. Мы не имеем права оставлять тебя среди людей, пока не узнаем, что за Тварь на тебя напала.
Ночной лес казался теперь Ажу совсем чужим. Хоть ветра не было совсем, парню чудилось, что древесные корявые ветви шевелятся и листва на них шепчет что-то угрожающее. Тьма колыхалась вокруг, будто живой и сильный зверь, ожидающий момента, когда люди заберутся поглубже в его раззявленную пасть — чтобы сомкнуть ужасные челюсти.
Парень тащился вперед — туда, куда увлекала его веревка. В кромешной тьме едва можно было различить силуэты деревьев, и небо было черным и низким, как крышка погреба, в котором совсем недавно нашел себя парень. Эти жуткие рыцари шли впереди, но Аж не видел их. Мало того, он даже не слышал, как лязгали их доспехи, не слышал, как трещали сучья под их ногами. Словно никаких рыцарей и не было. Словно волокла Ажа на веревке — сама тьма. Это странное снадобье, смочившее ему губы, было, видимо, волшебным. Неимоверная усталость и слабость от раны покинули тело. Даже боль чувствовалась приглушенно. Обычной бодрости Аж не ощущал, но ему было ясно — под действием снадобья он сможет держаться на ногах еще очень долго.
А потом на небо выкатилась луна, и все вокруг оказалось забрызганным ее мертвенным светом. Аж моргнул и замер, увидев два клинка, направленных ему в лицо.
— Он остался человеком, — прогудел рыцарь в черных доспехах из-под опущенного забрала.
— Пока, — отозвался рыцарь, на доспешных шипах которого тусклым серебром отливал лунный свет. — Возможно, Тварь, ранившая его, не обладает ядом, способным изменить человека. Возможно, у яда этой Твари другие свойства.
— Возможно, в слюне этой Твари вовсе нет никакого яда, — добавил черный рыцарь.
— Возможно и это, — согласился его товарищ.
Клинки исчезли в ножнах. Аж сглотнул. И тут только осознал, что — спасен! Он не превратился в оборотня! Он не стал кровожадным чудовищем! Значит, он выживет!.. Невольно парень рассмеялся. Ноги его задрожали, и он опустился на землю.
— Оставайся здесь, — сказал ему черный рыцарь.
Оба рыцаря исчезли — бесшумно и молниеносно — прежде чем смысл услышанной Ажем фразы успел проникнуть в его разум. Крестьянин остался один.
Первое время он не испытывал страха. Он вообще не испытывал ничего, кроме громадного облегчения. Потом на дне его сознания, точно слепые рыбы в черном омуте, затолкались смутные мысли: о чем разговаривали между собой эти люди? Чудовище, напавшее на него, выходит, вовсе не оборотень? Тогда что это за монстр?
И кто они такие, эти рыцари? И куда они сейчас подевались?
Аж осторожно огляделся, стараясь не шевелиться, чтобы не издать даже слабого звука. Теперь, когда на небе появилась луна, он разглядел, что находится на поляне, недалеко от жилища Варга. Парень припомнил, как его волокли сюда — веревка то и дело натягивалась, не давая Ажу замедлить ход. Несколько раз те, кто вел парня, меняли направление. Каким образом они ориентировались в темном лесу, в котором, скорее всего, ни разу не были, — оставалось непонятным. Но двигались рыцари быстро, словно точно знали, куда шли.
Парень снова огляделся. И на этот раз заметил, что нижние ветви ближайшего к нему дерева обломаны — и обломаны явно недавно, сломы еще не успели потемнеть. Кустарник, росший по краям поляны, в нескольких местах был помят. Но ведь рыцари передвигались бесшумно, словно не касаясь ни земли, ни ветвей кустарников и деревьев… Аж опустил голову и вздрогнул — прямо рядом с ним на траве темнело большое пятно. Он осторожно протянул руку и сорвал испачканную чем-то травинку. В его пальцах тонко хрустнуло. Травинка была покрыта хрупкой корочкой запекшейся крови. Аж открыл рот — и оглядел поляну снова. Это же то самое место, где на него напало чудовище. И это его, Ажа, кровь на траве…
И тут же неподалеку от полянки треснула сухая ветка. Потом еще одна. И еще… Тихий треск становился ближе — кто-то, крадучись, приближался к парню. Аж зажал себе рот здоровой рукой, чтобы не заорать. Но тотчас сообразил, что идея не привлекать к себе внимание — это сейчас совсем не то, что нужно. Отняв ото рта ладонь, он протяжно завопил.
Шаги стихли. Потом снова возобновились — но теперь они отдалялись.
И вдруг что-то резко свистнуло в том направлении, где раздавался треск. Отчетливо щелкнул удар — и большое тяжелое тело обрушилось на землю.
Аж затаился, он боялся даже дышать.
Впрочем, томиться в неведении ему пришлось недолго. Спустя всего три удара сердца на поляне показался черный рыцарь. Он брел, согнувшись, — тащил за собою нечто темное, косматое и громадное, издали похожее на несуразное чучело медведя. Вслед за черным рыцарем деловито ступал рыцарь в шипастых доспехах. Даже не глядя на окаменевшего от страха Ажа, черный рыцарь опустил на траву поляны свою ношу. Выпрямился и поднял забрало.
Первое, что заметил парень: мечи воинов были вложены в ножны. А второе: то, что они принесли с собой, оказалось тушей какого-то неведомого существа, сплошь покрытого серой шерстью, со вполне человеческими конечностями, но несоразмерно громадной башкой, по-волчьи вытянутой, и с пастью, в которой поблескивали в лунном свете чудовищные зубы, похожие на загнутые костяные пальцы.
