Андрей Левицкий - Сердце Зоны
Макс попытался встать, но боль вновь прострелила поясницу. Неподалеку валялся крюк - Червь метнул его с такой силой, что он погнулся от удара. Несколько минут Болотник лежал, приходя в себя, потом, придерживаясь за мишень, встал и побрел прочь. По дороге вытащил из груди Охотника нож, вытер лезвие о жилетку мертвеца. Подошел к Психу - лежа на спине, тот дергался и подвывал, уставившись в небо выпученными глазами, рвал на себе одежду, колотил по земле руками и ногами. Губы его были искусаны так, что превратились в две окровавленные рваные тряпочки. Он не видел склонившегося над ним человека и, должно быть, не понимал, где находится, что происходит: сознание его затопили галлюцинации.
Болотник развернулся и пошел прочь, кривясь от боли в спине. Она постепенно стихала - но очень медленно, а ведь ему предстояло нагнать тех двоих, успевших уехать далеко вперед…
Надо было спешить.
3
Химик посидел еще немного в кабине, потом перебрался в салон, поужинал консервами и лег. Первая половина ночи прошла спокойно, он ни разу не просыпался. Пригоршня потом сказал, что лишь однажды на шоссе выскочила стая слепых псов и некоторое время бежала за броневиком, будто дворняги, но он увеличил скорость, и зверье отстало.
Разбудила Андрея тишина: напарник заглушил двигатель. Химик встал, протирая глаза, сполоснул лицо водой из фляги и прошел в кабину. Никита сидел, внимательно глядя в лобовой колпак. Стояла глухая ночь, луны в небе не видно, звезд тоже - сплошные облака.
Свет фар озарял пространство между двумя башнями, состоящими из смятых железных обломков. Трудно было понять, что там - детали автомобилей, листы металла, ведра, колеса, печные заслонки, канализационные люки, решетки…
- Я с шоссе съехал, ты и не проснулся, - сказал Никита. - Вот, сюда зарулил, дальше никак уже…
Дальше и вправду было никак: если до этого места под колесами оставалась земля, то потом тянулись сплошные мусорные залежи, многолетние наслоения, из которых под разными углами торчали прутья арматуры, гнутые балки, решетчатые фермы и что-то еще, трудноразличимое. Фары «Малыша» горели ярко, во все стороны протянулись черные тени. Иногда в глубине свалки старой техники раздавался приглушенный лязг, мусорные горы проседали, с тихим скрипом сдвигались, корежась.
Поежившись, Никита неуверенно покосился на напарника.
- Нет, - протянул он наконец. - До тайника недалеко совсем, но что-то не хочется мне туда.
- А чего? Врубим фары на полную, прожектор в башенку выставим - как день будет, - насмешливо возразил Андрей, повторяя слова Пригоршни. - Я на пулемете останусь сидеть, контролировать, а ты канистры перетащишь. И нормально, никаких проблем…
- Так, может, давай ты канистры перетащишь, а я на пулемете сидеть останусь?
- Сам же говорил: уже дважды ночью по Свалке гулял, а?
- Тогда луна светила ярко.
- Да и вообще - это ж твой тайник. Я даже не знаю, где он, я ж тогда у Сорняка остался…
- Да в грузовике старом, крытом. В кузове. Вон его кабина видна из-за той кучи, видишь?
- Нет, не вижу, - сказал Химик и широко зевнул. - В общем, уже никто никуда не идет, да? Ждем утра. - Он полез обратно в салон. - Сигнализацию включить не забудь, смельчак…
* * *
Остаток ночи прошел почти спокойно. Датчик движения можно было настроить так, чтобы он не реагировал на объекты меньше определенного размера, поэтому многочисленные крысы сигнализацию не тревожили. Колеса «Малыша» были слишком твердыми для их зубов, а проникнуть внутрь они не могли: со всех сторон броня или крепкое стекло лобового колпака.
Однако дважды к машине подходили крысиные волки - вожаки стай, здоровые, как крупные собаки, и вот тогда-то сигнализация врубалась, оглашая Свалку ревом сирены. Андрей только крепче прижимал к уху подушку, а Никита, ругаясь, вставал, брал пистолет-пулемет, опускал броню с дверцы, открывал окно и стрелял. После второго крысиного волка к броневику подбежали два слепых пса, пришлось вновь подниматься… В общем, остаток ночи Никита провел в кабине, завернувшись в одеяло, с «узи» в одной руке и чашкой кофе в другой. На рассвете, когда бодрый напарник, выбравшись из кровати и позавтракав, уселся на соседнее кресло, Пригоршня был злой и нервный.
- Ну, что тут у нас? - Андрей огляделся. Стояло серенькое осеннее утро, Свалку окутывал туман, моросил дождик - лобовой колпак усеивали капли.
- Да вон, - Никита кивнул на дверцу со своей стороны. Андрей привстал, выглядывая в окошко: снаружи лежало три дохлых крысиных волка.
- А с другого боку еще пес валяется. И псевдоплоть.
- Даже псевдоплоть? Ого, так ты веселился ночью?
- Веселился! Кто-то еще, кстати, бродил вокруг «Малыша», силуэт пару раз мелькал… не понял я, кто это. Осторожный слишком, в свет старался не попадать.
- Сам виноват, - сказал Химик. - Надо было возле шоссе под насыпью ночевать, как я предлагал. Ладно, теперь что?
- Теперь… - проворчал напарник. - Теперь я пошел.
Никита открыл дверцу, выбросил стаканчик из-под кофе и встал на подножке, вдыхая полной грудью.
- А воздух свежий какой! - оживился он. - Если б не дождь - хорошее утро было бы. Значит, смотри: тайник вон в том грузовичке, видишь?
- У которого кабина кверху торчит?
- Ага. Я возьму «узи» на всякий случай, ну и пистолет. А ты подними турель и сиди на джойстике. В принципе, никто не должен появиться, но ты все равно контролируй, конечно…
- А дальше мы не можем проехать? - спросил Андрей. - Потому что вон там, левее, получается участок, на котором я тебя не буду видеть отсюда. Небольшой, но…
- Там пара метров всего, - возразил Пригоршня. - Нет, нельзя дальше. Вон под колесами передними и так уже два вала железяк образовались. Я сюда едва доехал, выбираться сложно будет. Ладно, давай. Всех делов на пять минут, а мы тут треплемся.
Он прошел в салон и вернулся через минуту в шерстяной шапочке и непромокаемой легкой ветровке поверх куртки. Опять встал на подножку. Сунул за пояс «беретту», в правую руку взял «узи». Сквозь раскрытую дверцу в кабину задувал прохладный ветерок. Было зябко и влажно, прозрачно-серый туман заполнял пространство вокруг, из него выступали части металлического хлама.
Андрей пересел на соседнее кресло, взялся за джойстик. Загудело, наверху выдвинулась турель. Пригоршня спрыгнул, сделал несколько шагов - напарник видел его спину за лобовым колпаком, - обернулся и спросил:
- Слушай, ведь не мог сюда Болотник добраться за это время?
Химик покачал головой.
- Нет, вряд ли бы он успел. Да и потом… Черви его наверняка убили.
- А Зона его знает, убили или нет. Может, это он их убил.
- Всех пятерых?
- А что? Это ж Болотник, не кто-нибудь…
- Ну и Черви - не кто-нибудь, а Черви.
- М-да… - протянул напарник неопределенно, отвернулся, прошел немного, опять встал. - А эти… которые у Бегуна появились? Что, если они таки за нами туда прикатили?
- Ну и откуда они знают, где мы сейчас? На шоссе за «Малышом» никто не ехал, точно. Посмотри, отсюда даже насыпи не видно. Не могли они вот так легко нас вычислить. И потом - неслышно ж ничего, двигатели не шумят… Иди уже.
- Да я-то иду. Это я тебе говорю, чтоб ты настороже был, мне-то что…
Пригоршня зашагал к двум мусорным горам, и фигуру его тут же до пояса скрыл туман. Андрей сидел, не снимая руку с джойстика, не фокусируя взгляд на напарнике, но стараясь видеть все пространство за лобовым колпаком. Нигде ничего не шевелилось, тишина, только капли едва слышно шелестят.
Дойдя до мусорного отвала, Никита вновь обернулся. Броневик высился в тумане, как темный утес. Сталкер не мог рассмотреть силуэт напарника в кабине, но на всякий случай махнул рукой - мол, все нормально - и пошел дальше. Взгляду открылся грузовичок, древняя «газель» с тентом. Передние колеса у нее были на месте, хотя и без шин, а задняя пара отсутствовала, из-за чего машина напоминала потерпевший крушение корабль, который уходит на дно, задрав нос. Край кузова упирался в землю, проход под тент завален ящиками. Никита сам их там набросал. Сделав несколько шагов, он встал, поднял «узи». Показалось - что-то едва слышно шумит неподалеку. Пригоршня медленно повернулся вокруг оси, описав стволом круг. Нигде никого. Светло, туманно… Блеклый, но ясный и очень мягкий, ласковый серенький свет сочился с низкого неба. Дождь шелестел по всей Свалке. И не дождь, мелкая водяная сыпь - капли размером со спичечные головки, а то и меньше. Они были прохладные, но не холодные.
Пригоршня шагнул к грузовику, и тут наконец увидел источник тихого шума. Слева на самом краю зрения что-то едва заметно шевельнулось, сталкер развернулся, вскидывая автомат… И замер.
- Тьфу! - сказал он после паузы, опуская оружие.
Под высокой горой металлолома был трамплин- часто встречающаяся аномалия. У самого склона вспухал и опадал пузырь горячего мутного воздуха, шевелился, подрагивал, будто хищная воздушная медуза, непрерывно колебался…
