"Фантастика 2023-85". Компиляция. Книги 1-14 (СИ) - Анишкин Валерий Георгиевич

Единственное, что радовало в этой ситуации, так это то, что Мевия не боялась противницы. Ну что ж, спокойствие в поединке дорогого стоит.

Но много ли хитростей можно придумать с помощью меча и щита, которые годятся только для ближнего боя? «Интересно, как бы повела себя кошка в такой ситуации?» — вспомнила Мевия наставления Остория, он каждый день твердил, что тактика кошки поможет ей победить. Да, это так, но только когда против нее выходит неповоротливый пес, который не знает, на что способна когтистая малышка. А если сцепятся две кошки? Что тогда?

Продолжая медленно отступать по кругу, Мевия невольно улыбнулась, вспомнив, как совсем недавно видела во дворе драку двух котов из-за пойманной мыши. Котов в Риме не так уж много, но тут двое очутились в одном дворе, как два гладиатора на арене. Зверьки долго стояли друг против друга, одной лапой придавливая грызуна и ожидая, кто первый ринется в бой. Оба рыжие, только один полосатый, а другой — огненный, старый боец. Огненный зашипел и попытался оцарапать свободной лапой другого. Потом в ответ зашипел другой, но тоже ничего не достиг.

Гала тем временем вошла во вкус и еще раз попыталась достать противницу метко пущенной сетью, и преуспела — сеть обвилась вокруг меча Мевии, и обе женщины принялись в ярости тянуть сеть на себя. Это выглядело нелепо, комично, на трибунах послышался хохот, на арену полетела всякая дрянь. При этом Гала периодически пыталась достать соперницу трезубцем. Точь-в-точь как те коты во дворе, делившие между собой жирную мышь.

Но из двух поединщиц только одна знала, чем закончилась кошачья драка. Посему Гала продолжала изо всех сил тянуть сеть на себя.

Мевия тоже не сдавалась, уперлась изо всей силы. Она прекрасно знала, что сейчас сделает Гала. И подруга попалась на уловку: она выпустила сеть из рук (как полосатый кот выпустил мышь). От сильного рывка по инерции Мевия опрокинулась на спину, и Гала бросилась на нее, метя в незащищенную грудь поднятым трезубцем. Мевии оставалось лишь воплотить задуманное: падая, она подтянула колени к груди, отвела щитом трезубец влево и изо всех сил нанесла обеими ногами сильнейший удар ретиарию в живот. Гала высоко взлетела вверх и с расцарапанной подметками сандалий кожей (гвозди были набиты в два ряда, и головки не были утоплены в коже) плашмя грохнулась на песок, повторив судьбу проигравшего в борьбе за мышь полосатого кота.

Мевия ловко сгруппировалась, одним сильным движением вскочила на ноги — так прыгать научил ее Осторий. Ее меч, укутанный сетью, валялся на песке. Она нащупала рукоять в сплетении веревок и лихорадочно принялась резать острым лезвием сеть, торопясь достать оружие. Гала тоже вскочила. Но тут же с криком повалилась на песок — вся нога у нее была в крови. Падая, она напоролась на собственный трезубец и раскроила бедро от колена до паха. Скуля от ужаса и боли, Гала попыталась зажать рану руками, потом вскинула окровавленную руку, умоляя о снисхождении.

Несколько мгновений царила тишина, потом амфитеатр обезумел. Вопли, хлопки, визг. При виде крови все это перешло в один сплошной рев. Гай тоже вскочил, не помня себя. Кричал, вопил, махал руками. До тех пор пока не посмотрел на отца. Тот сидел неподвижно, с гримасой показной невозмутимости на лице. Гай замер с открытым ртом.

— Ты похож на актерскую маску безумия! — Отец снисходительно усмехнулся. — Сейчас ты бы мог выйти на просцениум без маски.

— Я восторгаюсь твоей работой! — ответил Гай. — Почему ж ты сам-то не рад?

— Пощады! — крикнул кто-то.

— Пощады! — завопили на трибунах.

— Пощады! — сложив руки у губ, закричал Гай.

Домициан поднялся. Постоял несколько мгновений с поднятой рукой и опустил палец вниз.

Трибуны взорвались негодованием.

— Нет! — завопил Гай вместе со всеми. — Мевия, не смей! Мевия!

Та стояла не двигаясь, ошарашенная. Арбитр поединка подскочил к ней и что-то сказал. Мевия не двигалась.

— А если она не добьет Галу? — Гай повернулся к отцу.

— Они умрут обе. Гладиатор дает клятву подчиняться.

— Пощады! — вопили на трибунах.

Но крик уже стихал. Острое любопытство охватило зрителей. Они видели, что Мевия колеблется, и теперь ждали, чем же закончится все. Гала ползла по песку, отталкиваясь локтями и здоровой ногой.

Наконец Мевия очнулась, подошла к лежащей, наклонилась, будто собиралась сказать что-то утешительное. И нанесла короткий быстрый удар. Струя крови ударила из шеи побежденной. Прямо в лицо Мевии. Победительница опешила. Она вся сделалась красной — и лицо, и тело.

Гай зажмурился, закрыл лицо руками.

Позади и впереди визжали, вопили, он сидел окаменев. Губы его что-то шептали, но, что именно, никто расслышать не мог.

Лицо и грудь Мевии были в крови. Она отступила на несколько шагов, ее вырвало.

Домициан поманил к себе глашатая. Когда гул затих, тот громким, хорошо поставленным голосом объявил:

— Смелая Мевия слишком поторопилась. Император хотел помиловать Галу. В наказание за это Мевия будет сражаться с гладиатором из императорской школы.

«О да, Домициан горазд на такое — на глазах у всех истину превращает в ложь, в своих преступлениях винит других, объявляя себя образцом добродетели», — беззвучно прошептал Гай.

Но даже если бы он выкрикнул эти дерзкие слова, его никто бы не услышал — зрители опять вопили как безумные.

Рабы уволокли тело Галы в сполиарий. Там ее разденут, тело выдадут близким для похоронного обряда. Ей наверняка установят мраморное надгробие с изображением сражающихся гладиаторов где-нибудь близ Фламиниевой дороги.

Еще вчера Гай лежал с этой женщиной в постели, а ночью, выйдя из дома ланисты, унес с собой увядший венок.

Гай не замечал, как по щекам его текут слезы.

— Не хотите поставить в грядущем поединке на Мевию? — услышал он будто издалека вкрадчивый голос Хрисиппа.

Поговаривали, что на ставках в амфитеатре этот грек сумел сколотить состояние в десять миллионов.

— Сначала заплати прежний выигрыш! — мрачно сказал Осторий.

— Да это сколько угодно! Вот… — Грек шустро отсчитал монеты. — И все же… как насчет боя с гладиатором-мужчиной? А? Раз тебе нравится эта девчонка, почему бы не поставить снова?

— Какая ставка? — спросил Осторий.

— Один к двадцати. Ну как?

— Хорошо, ставлю! — Осторий вернул все выигранное греку. — И еще десять золотых.

— Ого! — Хрисипп присвистнул. — Ты точно к этой красотке неравнодушен. Только учти, Гай Осторий, против нее выйдет здоровенный парень-мурмиллон.

Грек громко расхохотался. Писец, записывавший ставки, принялся вторить, визгливо похрюкивая.

— Кто знает, может, тебе повезет, — хмыкнул Хрисипп и вручил Осторию Старшему новую свинцовую табличку. — А парень никак хнычет? Первый раз увидел смертный поединок? Да ладно, сегодня всё совсем не страшно. Миленько так получилось.

Гай хотел вскочить, но отец предусмотрительно положил ему руку на плечо.

— Вот в прошлый раз, когда мурмиллон выпустил из фракийца кишки, жуть что было! — продолжал разглагольствовать Хрисипп.

Тут его позвали снизу, и он козлом запрыгал по ступеням — принимать новые ставки. Писец с сумкой поспешил следом, строя рожи и передразнивая плачущего Гая.

— За что? — Гай отер ладонью слезы. — За что?! Она же хорошо сражалась. Почему ее убили? Что она сделала? Она была такая, такая…

— Гай… Гай… — услышал он шепот отца над самым ухом, и сильные пальцы сдавили плечо. — Запомни, Гай: даже победителю никто не гарантирует жизнь.

В перерыве, пока зрители посещали уборные и покупали у лоточников жареные колбаски и хлеб, два десятка рабов неспешно обходили арену, засыпали пятна крови чистым подкрашенным песком и кропили водой с разведенным в ней шафраном. На задних рядах моряки ссорились с рабами, что работали на подъемниках. Рабам уже нечего было делать до вечера — в этот день из подвалов зверей больше не поднимали, и до конца представления служители превратились в зрителей.