Алексей Пехов - Летос
Улыбка мужчины говорила, что в эту нелепую чушь он не верит ни секунды.
— Мои наниматели интересуются вещами прошлой эпохи. И хотели бы купить ее у вас.
Кельг, видя каменное лицо отца и безошибочно понимая, что это означает, в предвкушении пошевелился.
— Деньги? У меня и самого их достаточно. Если какой-то пузатый торгаш пряностей что-то хочет купить, пусть заглянет в лавку к конкуренту. Я не занимаюсь торговлей!
Шрева это не смутило.
— Поверьте, милорд. Цена вас полностью удовлетворит, и вы не пожалеете.
— Эта безделушка нужна мне, как шаутту свет. Но из-за нее погиб мой сын, поэтому она не продается. Давек, проводи его.
Человек, сохраняя улыбку на лице, произнес:
— Сожалею, милорд. Но мне приказано не уходить без этой вещи. Возможно, именно она заинтересовала нашего сбежавшего работника, поэтому он и свел дружбу с вашим акробатом. Поверьте, мне очень совестно, но я вынужден настаивать обдумать мое предложение.
На скулах Язева выступили красные пятна:
— Убирайся вон, пока я не натравил на тебя собак!
— Это довольно невежливо, милорд. — Тот и с места не сдвинулся и не обратил внимания, что Давек встал у него за спиной. — Разве гость не священен в вашем доме? Неужели какая-то безделушка положит конец нашей дружбе и сотрудничеству? Стоит ли она неприятностей?
— Дружбе? Сотрудничеству? Кем ты себя возомнил?! Давек, Невек, вышвырните эту падаль! И пересчитайте ему ребра, чтобы знал, с кем говорит!
Начальник охраны положил лапу на плечо наглеца, но Шрев, стремительно обернувшись, ткнул стражника двумя пальцами в левую часть живота, и тот рухнул как подкошенный.
На секунду все замерли, не веря в случившееся.
— Убить! — взревел Эрбет, вскакивая на ноги. — Убить мерзавца!
Оба арбалета выстрелили одновременно.
Вихрь сорвал Ринстера со стула и швырнул в Кельга, сбив их обоих с ног. Столовые приборы, ножи, скатерть, фрукты взлетели в воздух, а в следующую секунду оба стрелка рухнули с галереи вниз, разбив черепа и забрызгав кровью и мозгом светло-серые плиты.
Шрев, сбив пылинку с рукава дорогой бархатной куртки, спускался по лестнице вниз.
— Милорд, я не понимаю вас. Я проявил к вам вежливость и даже учтивость, несмотря на то что ваша физиономия была такой, словно вас третий день мучает запор. До самой последней секунды я предлагал все решить мирно. Мы все бы остались довольны. А что теперь? Посмотрите. Кровь, трупы, испорченная трапеза.
Больше он не улыбался.
Невек с обнаженным оружием бросился на врага, защищая господина. Взлетел и упал клинок, но Шрев встретил кромку лезвия кулаком, и меч разлетелся на десяток осколков, словно был изо льда, а не из стали. Спустя миг шея телохранителя хрустнула.
Кельг с ревом кинулся на убийцу со спины, и страшный топор грозно зашелестел, вспарывая воздух. Южанин, как видно находя забавной всю эту ситуацию, играл с нападавшим в смертельную игру. Казалось, что каждый раз страшное оружие должно было развалить человека на две половинки, но тот на долю секунды оказывался быстрее, кружась вокруг великана.
— Ты заплатишь! Ты! — ревел Кельг, брызжа слюной, вращая налитыми кровью глазами, пребывая в ярости.
— Я хотел заплатить! — смеясь ответил тот. — Но в твоем глупом папаше слишком много гонору.
— Ублюдок! Ты! Сдохни! Ты! — Каждый выкрик сопровождался очередным ударом.
Шрев перехватил топорище, опираясь на дальнюю ногу, сместил центр тяжести, опуская локти, заставляя Кельга провалиться вниз, тут же сделал шаг, закручивая великана вокруг себя, словно тот был пушинкой.
Не удержавшись на ногах, старший сын Язева начал падать.
Прямо на страшное выпуклое лезвие. Он рухнул на него всем своим немалым весом, всхлипнул, когда превосходная сталь вошла ему в грудь, рассекая ребра, сердце и легкие.
Эрбет хотел швырнуть кинжал, но опустил руку, когда гость поднял с пола оглушенного Ринстера, вцепившись длинными пальцами тому в горло.
— Милорд, вы уже потеряли двоих сыновей, — сказал южанин. — Стоит ли доводить счет до трех? Где предмет, который я ищу?
— В соседней комнате. Статуэтка. В ящике, — выдавил тот, не сводя со своего отпрыска пустого взгляда. — Зачем тебе она? Она чего-то стоит?
— Не знаю, — пожал плечами тот. — Мне просто стало любопытно.
— Просто любопытно? — прошептал старик, глядя на трупы.
— Ну да. Это мой порок, — ответил Шрев и сжал пальцы, слыша, как под ними хрустит кадык, а затем и позвонки.
И тогда Язев Эрбет, хозяин города Тавер, закричал.
Шрев склонился над парализованным начальником охраны, улыбнулся ему, словно родственнику, которого давно не видел.
— Рад, что ты меня дождался, друг. Твой покойный хозяин обещал мне, что ты расскажешь об акробате.
Разговор не занял много времени. Шрев завершил его, сломав человеку носовую кость, вогнав ее осколок глубоко в мозг. Вышел он из дома беспрепятственно. Слуги попрятались, на воротах никого не было.
Держа сверток под мышкой, он шел по наполненной народом улице, улыбаясь прохожим, подмигивая красивым девицам и с почтением уступая дорогу пожилым дамам. На перекрестке возле храма Шестерых рядом с ним появились двое, приноравливаясь к походке, пошли следом.
Он знал их обоих уже очень давно. Уроженец Фихшейза — толстяк с медовыми волосами, зелеными глазами и вечной полулыбкой на больших пухлых губах, и черноволосая, стройная как лань жительница Пубира.
— Что-нибудь узнали, учитель? — спросила она.
— Ничего из того, что бы мы не знали, Клеро. Он никто. Просто мимолетная встреча, как я полагаю. Не отвлекайтесь на него больше. Продолжайте поиски.
— А вы? — Толстяк проводил взглядом капитана городской стражи, проехавшего мимо них на прекрасной лошади.
— Появились дела в Карене. Держите меня в курсе, контролируйте ловчие группы.
— Неужели она планирует спрятаться в Варене?
— Хороший вопрос, Квинт. На Лавиани это не похоже. Надеюсь, скоро ты сам на него ответишь. Загоните ее в угол. А когда это случится — убейте. Меня ждать совершенно необязательно.
— Вы можете на нас рассчитывать, учитель, — сказала Клеро.
В следующую секунду они растворились в толпе. А Шрев улыбнулся очередной проходящей девушке.
День выдался просто чудесным.
Глава шестая
МОРЕ МЕРТВЕЦОВ
Стихии после Катаклизма капризны и коварны. Я родился в прошлую эпоху и доживаю отпущенные мне Шестерыми часы в нынешнюю. Среди темных времен, мрачных теней и синих огней, что часто озаряют улицы моего города ненастными ночами. И больше всего я боюсь не мертвых, а моря. Я помню его совсем другим, но теперь оно изменилось. Превратилось в чудовище.
