Дмитрий Силлов - Кремль 2222. Шереметьево
– Тоже с «Маунтина» сняли? – поинтересовался я, указав на них пальцем.
– Как звали ту кучу металла, я не знаю, – пожал плечами Никифор. – Она уже на ладан дышала, когда на Новгород попёрла, кто-то ее потрепал нехило. Видимо, думала, что тут тупое мясо по улицам бегает. Ошиблась. Мы ей под стопу противотанковую мину на веревочке подтащили, она и наступила. Ну и вот. Что осталось, мы переплавили, а до пулемета у меня все никак руки не дойдут.
Это кузнец себе польстил изрядно. В кустарных условиях нереально восстановить помятые и местами порванные стволы до функционала. Плюс электропривод поворота блока стволов у пулемета отсутствовал – видимо, питание на «миниган» подавалось от аккумуляторов робота, которых я поблизости не увидел. Думаю, и сам Никифор это все понимал и сейчас, заметив мою заинтересованность, просто набивал цену.
– Пулемет ваш мне и не нужен, – сказал я, откидывая крышку ближайшего короба.
М-да, называется, счастье было так близко… Короб оказался безнадежно пустым, второй – тоже. Я аж сплюнул на пол от досады.
– Ты там, никак, боеприпас искал? – осведомился Никифор. – Так это ты зря. Мы его отдельно храним, мало ли что. Правда, патроны из тех коробов к нашему оружию не подходят, проверено.
– Если подойдут к моим пулеметам, я заберу все, – сказал я, звякнув монетами. – Показывай.
То, что я увидел, меня изрядно порадовало.
В отдельной комнате на полу стояли «цинки». Не на полу стояли, а на деревянных брусках, чтоб под днищем воздух гулял и сырость не скапливалась. Сверху ящики были свежеокрашены зеленой масляной краской, думаю, и внутри не забыли пройтись. Молодцы новгородцы. Интересно, кто их научил? Но об этом потом, так как мне гораздо более интересно, что находится внутри цинков.
– Патроны с тех коробов вот в этом, – указал Никифор на крайний слева. – Я проверял на этой неделе. Вроде ржа по донцам пока не пошла, годные.
– Проверял, небось, потому, что собирался их на порох пустить? – подмигнул я кузнецу, одновременно, как я понял, являющемуся кем-то вроде заведующего этого склада. В ящике, как и ожидалось, оказались ленты с натовскими патронами калибра 7,62x51 миллиметр, вполне себе подходящими для моих «миниганов». Набиты те ленты в ящик были довольно плотненько, но при этом аккуратно проложены сухим картоном, что убедило меня в целости патронов – бракованный боеприпас так хранить не будут.
Никифор состроил непонимающее лицо.
– Так я ж говорил, что если тот пулемет восстановлю…
– Короче, – сказал я, вновь тряхнув мешочком с золотом. – Что здесь внутри, вы уже знаете. В общем, половину золота я отдаю за этот цинк, а другую половину – за бензин для моего байка. Три канистры по двадцать литров меня вполне устроят. И не говори, что у тебя его нет. На заднем дворе я видел грузовик с надутыми шинами, в протекторах которых свежая грязь набилась.
– Глазастый, – усмехнулся Никифор. – Насчет патронов, пожалуй, договоримся, но вот бензин… Если пулемет свой прибавишь к золоту, то, пожалуй…
И тут снаружи раздался тяжелый звон. Тоскливый такой, с надрывом, будто недалекий колокол заранее звонил по погибшим, которые пока что были еще живы.
Кузнец же замер, будто окаменев, при этом предупреждающе подняв руку – стой, мол, не шевелись. Ну, я и стоял, пока в колокольном звоне не обозначилась пауза.
– Семнадцать, – побледнев, произнес Никифор. – Семнадцать скведов. Те, выжившие, вернулись с подмогой. Столько еще не было. Это же целая армия мертвой плоти, которую они поднимут с самой глубины. Саму землю поднимут, в которую тысячелетиями мертвые ложились. Я слышал о таком. Если появилось более двенадцати скведов – это смерть для любого города, для любой крепости…
– Ну ты это, хорош хоронить себя и родичей заранее, – сказал я, хотя самому от таких речей стало как-то не по себе. – Надо самим глянуть. Может, звонарь ваш упился, забрался на звонницу, и сам себе концерт устроил.
Кузнец посмотрел на меня, как на умалишенного, после чего покачал головой.
– Это конец, чужак. Всем. И тебе тоже. Лучше было бы тебе обогнуть Новгород и ехать себе восвояси. А теперь вместе с нами погибнешь очень плохой смертью.
– Может, ты и прав, – пожал я плечами. – Но это не значит, что теперь надо сесть посреди склада и ждать, пока нас накроет ни пойми чем. Пошли на стены, поглядим, что там за сборище скведов по наши души приперлось… На тебе мой ПКМ, замаялся я с ним таскаться. Если это реально скведы, он тебе пригодится. Если нет – думаю, мы с тобой сторгуемся, и все равно пулемет твоим будет. Так что забирай, и возвращать не надо.
Я, конечно, храбрился, подбадривая поникшего кузнеца и себя заодно. Когда кому-то пытаешься настроение поднять, и самому вроде как не так страшно. А причина для страха была, причем нехилая…
На стенах столпились практически все жители Кремля, но свободных мест было предостаточно – битва с порождениями Последней Войны нехило подкосила население крепости. Мы поднялись по всходам – я с «Валом» на изготовку, Никифор – с пулеметом наперевес – подошли к зубцам… и замерли, пораженные открывшейся картиной.
Оно стояло на широкой площади, раскинувшейся напротив главных ворот Кремля. Проломившее асфальт огромное дерево, состоящее из шевелящихся щупалец. А вокруг этого жуткого живого дерева разливалось холодное, призрачное сияние, окутывало его словно облаком, состоящим из жидкого стекла.
Я на глаз прикинул расстояние – метров сто пятьдесят, не больше. По идее, слившихся в экстазе скведов можно было бы из чугунных пушек расстрелять. Глядишь, и разворотили бы жуткое дерево из щупалец.
О чем я и сказал Никифору.
– Бесполезно, – покачал головой кузнец. – Они специально поближе к воротам из земли вышли. Обернулись какой-то гадостью, которую ни ядром, ни пулей, ни огнем не взять. Они так Старую Руссу с землей сровняли, один парнишка только до нас оттуда добрался живым и смог рассказать, как пал город. Бились русичи страшно, но все в землю легли, когда выросло возле их укреплений большое дерево скведов. Вернее, земля людей поглотила. И нет от этой напасти спасения. Смотри, чужак, вот оно, начинается…
Да, это действительно было жутко…
Везде, куда не кинь взгляд, шевелилась трава, трещал и ломался асфальт, качались и падали деревья, которых более не держала ожившая земля. Из нор в ужасе лезла наружу всякая живность – стальные сколопендры, черви толщиной в руку, жуки величиной с ладонь, похожие на миниатюрные танки с ножками… Но сейчас эти мутанты сами были жертвами взбунтовавшейся земли, и, не зная куда бежать, лишь метались из стороны в сторону…
А колышущаяся земля тем временем выталкивала наружу обломки древних костей, которые тут же начинали обрастать грязью, комьями глины, ошметками мертвечины, что валялись тут и там после прошлой атаки. И вот уже стоит, покачиваясь и тупо вертя подобием головы жалкая пародия на человека. И лезут, вырастая на глазах, из беспалых рук ее желтые костяные мечи…
