Дмитрий Силлов - Закон свободы
Они говорили и дальше, но я уже не слушал их. Я слушал свое тело. Так, на левой руке пальцы двигаются. Хорошо. На правой… Увы, на правой двигать нечем. Ну правильно, как «панацея» до руки доберется? Этот артефакт спец по внутренним органам, которые или лечит кардинально, или выжирает на фиг, в зависимости от настроения. В моем случае, как я понимаю, в мое развороченное брюхо вон тот пацан засунул «панацею», накидав сверху отрезанных щупалец ктулху. Из которых артефакт налепил мне новых кишок. Ну замечательно. И чьи теперь это кишки, спрашивается? Мои, или того дохлого ктулху? Ладно, по ходу разберемся.
А пацан этот, стало быть, тот самый, которого я спас возле «Янова», и потом не смог вернуться за ценным артефактом, потому как был ну очень сильно занят. Интересно. Не сунь я тогда в него «синюю панацею», просто пройди мимо – и сегодня бы шагал я уже другими дорогами, по которым живым пути нет. Получается, работают законы Зоны. Или это просто законы мироздания, простые и безупречные, как автомат Калашникова? Ты, конечно, свободен в своем выборе – откликнуться и помочь в беде незнакомому человеку, или сделать вид, что тебя это не касается, наплевать и забыть. Но если ты отвернешься и пройдешь мимо, то кто тогда поможет тебе самому в трудную минуту?
От философских мыслей меня отвлек Копилка – его харя наклонилась ко мне и дохнула прямо в лицо матерым перегаром, от которого я невольно скривился.
– Слышь, Снайпер, давай поднимайся, хорош валяться. Гетман сказал, мол, как ты очнешься, чтоб сразу тебя к нему доставили.
– Для повторной… казни? – хрипло поинтересовался я. Язык меня пока что слушался не очень, с трудом ворочаясь в пересохшей полости рта.
– Вот чё не знаю, того не знаю, – качнул харей Копилка, дыхнув на меня вторично. – И проверить это можно только одним способом.
Решив, что лучше уж вторая казнь, чем третий выдох стража арены, я невольно напрягся, ожидая взрыва боли, и приподнялся на локте.
Удивительно, но взрыва не последовало. Организм отреагировал на движение абсолютно нормально. Так, небольшая скованность от долгого лежания, плюс сушняк в пасти. Ну и боль в мышцах, к которой я уже успел притерпеться. А в остальном – вполне и очень даже.
Я лежал на грубо сколоченном топчане, в полутемной комнате с бетонными стенами и единственным окном. Тусклый солнечный свет, льющийся из него, еле‑еле освещал стол, два стула и плакат на стене, изображавший парня, бьющего какого‑то типа в челюсть с ноги. Подробностей рисунка было не разобрать, хотя я смог различить под композицией два слова: «Закон свободы». Под плакатом на полу стоял снарядный ящик, видимо, заменяющий шкаф. Всё. М‑да, небогато живет Копилка. Впрочем, много ли сталкеру надо? Крыша над головой, место где поспать, пожрать и оружие почистить. Ну и все в общем. Остальные удобства обычно во дворе или под ближайшим кустом. Романтика, мля.
– Камуфлу и берцы пацаны тебе новые справили, из уважения, – сказал Копилка. – Переодели, значит, пока ты в отключке валялся. А насчет ножей твоих – это уж как гетман решит, не обессудь. Ну чё, пошли что ли?
– Ну, пошли так пошли, – сказал я. Надел действительно новые, скрипучие берцы, стоявшие возле топчана, зашнуровал, поднялся – и пошел следом за Копилкой. Парень, который больше ничего не был мне должен, молча шел сзади. Кстати, теперь по всем понятиям он может меня запросто завалить. Чисто на всякий случай, чтоб больше не плодить долгов. Да и «синюю панацею» можно будет себе оставить в качестве законного хабара, никто ему и слова не скажет.
Мы вышли из серого, унылого здания, ожидаемо расположенного на территории комплекса производств «Вектор», и, пройдя совсем немного, вошли в практически такое же здание. Типовые постройки прошлого, что ж вы хотите. Тогда строили просто и надежно, не для услады взора, а для работы.
Сразу за дверью, перегородив коридор, расположился натуральный блокпост. Бруствер из мешков, на нем два пулемета «Печенег» с торчащими над ними головами в экзошлемах. Понятно. Прежний главарь этой группировки был изрядно заморочен на охране себя любимого. Нынешний, по ходу, от него недалеко ушел.
Видимо, пулеметчики были предупреждены о нашем визите, поэтому ни один из биотанков, облаченных в тяжелые экзоскелеты, даже не пошевелился, когда мы протиснулись в узкий проход между мешками.
Впрочем, дальше все оказалось проще, чем я ожидал. Дополнительных огневых точек в коридорах здания не оказалось, лишь на втором этаже дежурили еще двое биотанков с американскими пулеметами «Minimi» в стальных лапах. Охраняли живые танки внушительную стальную дверь, которую разве только направленным взрывом и вышибешь, рискуя при этом обрушить все здание – уж больно внушительно она выглядела.
Признаться, я думал, что нас сейчас будут шмонать по полной, особенно когда оба секьюрити в экзоскелетах синхронно направили на нас свои «Minimi». Но молодой парень вышел из‑за моей спины – и пулеметы столь же синхронно опустились. После чего один из охранников стальными пальцами набрал код на пульте, вделанном в бетон рядом с дверью.
– Кто? – раздалось из небольшого матюгальника, встроенного в пульт.
– Син, Копилка и приговоренный, – глухо прозвучало из экзошлема.
– Син и приговоренный пусть заходят.
«Хм, – подумал я. – Интересное у пацана погоняло. Кажись, так звали бога Луны у древних шумеров. Либо это фамилия, весьма распространенная в Китае и Корее. Может, у парня отец оттуда? Или он такой же китаец, как Виктор Савельев – японец? Все может быть, я уже ничему не удивляюсь».
Зажужжали невидимые моторы, встроенные в стену, дверь бесшумно отворилась.
– Ну, удачи тебе, Снайпер, – негромко проговорил Копилка.
– И тебе того же, сталкер, – так же тихо сказал я.
Мы с Сином перешагнули порог, и оказались в просторном кабинете, обставленном с показной роскошью. Тяжелые резные шкафы по углам, вдоль стен кожаные диваны, над которыми развешано дорогое оружие. А посредине кабинета раскорячился массивный резной стол из красного дерева, за которым, собственно, и восседал гетман. По обеим сторонам стола замерли, словно статуи, телохранители вожака группировки, также облаченные в знакомые экзо цвета «олива». В стальных лапах хранители тела сжимали все те же дробовики двенадцатого калибра, которые, как только я вошел, традиционно уткнулись дульными срезами мне в область коленей. Повторный прозрачный намек: малейшее неосторожное движение, и мне отстрелят ноги, ибо на близком расстоянии дробовик – оружие страшное по своей разрушительной мощи.
Гетман, до этого что‑то писавший позолоченной ручкой на листе бумаги, поднял на меня тяжелый, немигающий взгляд. Вероятно предполагалось, что я должен был на него как‑то среагировать – ну, скажем, как полагается в боевиках, поиграть в гляделки на тему чей взгляд, мой или его, более тяжелый и немигающий.
