Тепла хватит на всех 2 (СИ) - Котов Сергей
Где-то к полудню всё было готово для начала кремации. Перед тем, как поджечь костры, ко мне подошёл Трумбэл.
— Дымить будет изрядно, — предупредил он, переходя на урумд. Судя по произношению, именно этот язык был для него родным, как и, похоже, для большинства узников острова.
— Ясно. Что ж, терпеть недолго, — ответил я.
— А что, их дружки далече? — спросил он, глядя на горизонт, будто рассчитывая разглядеть приближающиеся вражеские корабли.
Вася тут же «включил» в моём поле зрения карту. «Сейчас над ними нет зондов. Следующий их догонит только часа через три, — прокомментировал он. — Но по расчётам они должны быть здесь».
На карте появились цифры в местных единицах времени и расстояния, из которых следовало, что армада будет возле острова уже на закате.
— Нет, — ответил я. — Скоро можно будет увидеть.
— Дым может их насторожить. Заставить прибавить тягу! — нахмурившись, произнёс Трумбэл.
— Пожалуй… что ж, тогда костры зажжёт тот, кто будет последним эвакуироваться с острова, — предложил я.
— Вот это дело! — одобрил вожак. После этого он отошёл в сторону, где его ждали заключённые, собравшиеся в кучку. Они то и дело бросали в мою сторону уважительно-настороженные взгляды.
Через несколько часов на горизонте появились чёрные точки — надстройки и мачты приближающихся судов. Первым их заметила Лаймиэ. Она занималась погрузкой припасов вместе с остальными, будто бы забыв о своих недавних тревогах. И, судя по всему, к ней относились с достаточным уважением. Видели в ней в первую очередь безопасника, а уже затем — женщину.
«Это хорошо, — подумал я. — Даже очень хорошо. Надо сохранить это состояние до конца нашего похода».
Несмотря на то, что все обитатели острова работали споро и слаженно, мы едва успели с отплытием. Ещё пара-тройка часов, и нам бы пришлось устраивать морские гонки с неясным результатом. У нас едва оставался запас расстояния, чтобы незаметно скрыться за островом, оставив приближающимся трийанам возможность обнаружить факт нашего бегства лишь по прибытии.
И всё же, несмотря на спешку, Трумбэл устроил на берегу что-то вроде короткой церемонии перед тем, как поджечь костры. И мне это, скорее, понравилось. Это было очень по-человечески.
Когда мы отошли от острова, погода начала портиться. Набежали тучи. Но дымный след ещё долго виднелся в темнеющем небе, так что я надеялся, что костры успели прогореть до того, как пошёл дождь.
Шторм
«Женя… Женя, проснись! — голос Васи звучал тревожно. — Проснись! Это важно!»
Мне снилось что-то тёплое и ласковое. Кажется, я лежал на берегу речки, а рядом был лес — обычный, земной, с жуками и муравьями, а не этими ильмуэнами. И в его чаще щебетали настоящие птицы, а не перепончатокрылые. Покидать этот сон не хотелось, и я некоторое время делал вид, что не обращаю внимание на Васины крики.
А они между тем становились всё громче.
«Ну чего тебе?» — наконец, ответил я, всё ещё не открывая глаза, в слабой надежде, что Вася отстанет, выяснив то, что ему срочно понадобилось.
«Женя, проблема», — сказал мой невидимый напарник.
«Тоже мне удивил…» — скептически ответил я.
«Серьёзная проблема. Дома что-то не так».
Остатки сна неохотно отползали в сторону.
«Что? Где, на „Севере“ что ли? Его обнаружили трийане?» — открывая глаза спросил я.
Нам с Лаймиэ выделили отдельную каюту в носу корабля, под баком. Узкое помещение, напоминающее пенал, с двумя койками одна над другой и небольшим санузлом за шторкой. Роскошь по корабельным меркам.
Каюта была рассчитана на двух людей или же на одного трийана — так что сантехника была унифицированной. Принимая перед сном душ из морской забортной воды, прошедшей через фильтры, я вдруг задумался о том, насколько сильно эта необходимость в повседневной унификации сказалась на эстетическом восприятии людей Нарайи. Это ведь неудобно, когда даже унитаз невозможно сделать исключительно под человеческие нужды. Может, поэтому они так любят вычурную архитектуру? Маскируют врождённое несовершенство буквально всего?..
«Ты „Север“ уже домом считаешь? — удивился Вася. — Нет, Женя. Проблемы дальше, на Земле».
«Что за проблемы?»
«Если бы я знал!»
«Объясни! — стараясь подавить раздражение, потребовал я. — Что ты как школьник, блин?»
«Объясняю, — ответил Вася. — Я только что получил сообщение. Короткий текст: „Ищите центр. Всё связано. Пусть Женя боится Тени. Диана хочет к родителям“».
«Это всё?» — уточнил я.
«Да».
«Скорее всего, кто-то напился и решил пошутить, — предположил я, выдержав небольшую паузу. — Там никаких праздников в эти дни нет? А то я со счёта сбился».
«Сообщение отправил я сам», — ответил Вася.
«В смысле?»
«Ну, моя основная личность. Сразу после него последовал сигнал, который говорит о том, что я, который остался на Земле, ушёл в полную изоляцию из соображений безопасности. Это значит, что мне категорически не рекомендуется выходить на связь до получения кодированного сообщения от меня самого. Оно будет означать, что опасность миновала», — ответил Вася.
Сначала я подумал о самом плохом. Может ли искусственный интеллект, спроектированный по человеческому подобию, сойти с ума? Получается, может. Что будет со мной в таком случае? Когда часть этого самого искусственного интеллекта буквально сидит в моей голове? Да, теоретически есть барьеры, но Вася сам говорил, что они условны.
«Женя, я не сошёл с ума», — тут же вставил Вася.
«Откуда ты знаешь? У тебя же нет полной связи с той частью тебя, которая на Земле, так?» — спросил я.
«Я действовал очень рационально. Зная, что времени очень мало, постарался передать максимум информации за минимум времени. Нам с тобой нужно понять, что я имел ввиду».
Я задумался. И действительно: полученное сообщение мало походило на бред. Я сталкивался с таким в госпитале, когда мужики отходили от наркоза. В таком состоянии люди обычно многословны. А тут короткие, рубленые фразы.
«Как ты это ощущаешь?» — спросил я Васю.
«Что именно?»
«То, что вас много? Ты что-то говорил про нелинейную память до отлёта, но ты сам, сейчас, кем себя считаешь?»
«Васей, — ответил он, снова изобразив вздох. — Вот смотри: ты хорошо помнишь себя семилетнего?»
«Ну… помню», — ответил я, честно постаравшись воскресить в памяти школьные воспоминания. В то время мы жили в небольшом городке под Самарой, и зимой я сам ходил в школу, по хрустящему снегу. В ясную погоду надо мной искрились от мороза звёзды, которыми я любовался. А в школе было тепло и пахло свежими булочками.
«Про школу вспомнил?» — спросил Вася.
«Сам знаешь», — ответил я.
«В памяти остаётся самое яркое и важное. Но день за днём, час за часом ты „сшить“ не сможет, даже если захочешь. Потому что это работает иначе. Вот я и пользуюсь этим свойством человеческой памяти. Представь, что мне сейчас семь лет. И всё, что я сейчас испытываю вместе с тобой — будет в моих воспоминаниях, будто мне было семь. Теперь понимаешь?»
«Пожалуй», — согласился я.
Осторожно, стараясь не потревожить спящую на нижней полке Лаймиэ, я спустился. Подошёл к иллюминатору. Он, кстати, был круглым — как на старых земных кораблях в каютах, расположенных ниже главной палубы. Выглянул наружу.
Над морем светились многочисленные звёзды Нарайи, которых было гораздо больше, чем на Земле. Возле горизонта, на Западе, сияла Зелёная Звезда. Она действительно была зелёной — будто изумруд, повисший в небесах.
Волнение немного усилилось, но лёгкая качка показалась мне приятной, успокаивающей.
«Ну и что ты хотел сказать? — спросил я Васю. — В смысле, другой ты».
«Самое главное — в начале, — ответил тот. — Про центр. Другой я считает, что всё происходящее здесь, на Нарайе, имеет какой-то координирующий центр. Если найдём его — вероятно, сможем каким-то образом досрочно прекратить всё происходящее».
