Кровавая стая (СИ) - Смородин Павел

По итогу этой показательной порки, новое имперское дворянство как-то очень-очень быстро уменьшилось на пять десятков набитых идиотов, а еще утратило кучу привилегий вроде права первой ночи и дворянского суда. Ну, а еще выражение «аристократические войны» стало на несколько веков синонимом непроходимой глупости.

Стало, и вот тебе на!

Когда «Шестой корпус» подписывался на эту кампанию, это еще не стало такой проблемой, как сейчас. Младшая ветка благородного дома де Гилей выглядела вполне вменяемой, но вот сейчас кампания приобретала черты этой самой проклятой «аристократической войны». Старый так и не понял, как он это допустил. Наверное, не стоило позволять делать из его бронированной пехоты — лучшей на континенте, — сраное тыловое подразделение, размещенное непонятно где. Или поставить зажравшегося аристократишку на место, когда он об этом сообщил.

Да, напряжение между ними появилось бы намного раньше. Но какой смысл был в сохранении приятных отношений с дураком? Мысленно полковник Йест выписал себе взыскание за этот косяк. С другой стороны, полгода назад вся эта кампания казалась чуть более перспективным делом. А возможные потери казались чем-то немыслимым. И вот они потеряли целый взвод.

Взвод Кэтти. Вот так и прерывается почтенный род с очень длинной и достойной историей.

Горечь и вина первых дней постепенно уступали место холодной рассудительности и анализу. Старый просидел один в кабинете почти час. Он крутил планы местности, выстраивал возможные варианты нападения, обыгрывал все возможности на симуляторе. Машина прогоняла все исходные данные через вероятностный анализ и выдавала результат. Плачевный. Старый переставлял местами переменные, заменял все, что можно, но все равно вычислитель выдавал свою стандартную отписку, о слишком не определенном результате.

Единственное, что мог косвенно подтвердить анализ так это то, что, похоже, что-то страшное назревало и готовилось прорваться. Неопределенность неопределенностью, но сам факт внезапного удара по «Корпусу» уже мог свидетельствовать о том, что в их войну вписалась третья сторона.

Шахматы двух благородных господ с начищенными сапогами, как-то незаметно превратились в кабацкую драку. А в кабацкой драке, как всем известно, ноги и руки идут в ход только вначале сшибки. Дальше в дело идут ножи, вилки и отломанные ножки стульев. Дурное предчувствие никак не оставляло Старого ни на минуту. И, что самое страшное, Максим не предполагал, как из получившегося цугцванга выходить. Фронт встал. Пусть и не намертво, но все же. Города и маленькие поселки все так же переходили из рук в руки, люди все так же умирали сотнями.

Больше всего это походило на эдакое затишье перед бурей.

Да еще такой, с которой никто не захотел бы иметь дело. Если принять рабочую теорию Вален о «парзанцах», то каша заваривалась крутая. Кроули со своей частной армией за просто так не полетит в это полушарие. Только за крайне большие деньги, или по приказу своих «друзей» из третьего управления разведки разведки Сингейского Союза.

Чисто по дружбе, само собой.

«Маленькая войнушка вот-вот станет глобальным конфликтом, — мелькнула мысль. А затем вторая, — Интересно, а Верзанская война так же начиналась»? Вот уже чего бы не хотелось, так это повторения третьей Северной войны, когда аж четыре империи разом рухнули в пыль.

В дверь постучали громко и настойчиво.

— Тайк, я же велел не беспокоить, — гаркнул полковник отрываясь от собственных мыслей.

Однако, вместо интенданта в дверь просунулся рядовой Раффе и с виноватым видом произнес:

— Виноват, господин полковник, капитан приказал вам сообщить, что из леса вышел один из наших.

— Кто?

Рядовой Бессил стоял на блок-посту уже почти третий час. Его вахта, как водится, выпала на самое сучье время — с двух ночи и до самого утра. Повезло, никак по-другому не скажешь. Вот как обыграл ротного в карты, так ему и стало везти. Одна ночная смена за другой — отлично, мечта каждого солдата. Для полноты счастья в организме не хватало только стопарика водки, так чисто для согрева. А на самом этом организме не плохо было бы заиметь дождевик.

Любой, да хоть детский, лишь бы этот поганый дождь уже перестал заливаться ему с каски за шиворот. Очередная ледяная капля упала и прокатилась по спине. Лопатки сами собой сжались от холода, а в теле появилась иллюзия бодрости. На пару секунд, но все же. Бессил поправил лямку винтовки и еще раз проверил как ходит затворная рама. Затем он быстро прошелся кончиками пальцев по почти пустой навесной плаке. Фонарь закреплен нормально и не ездиет. Фонарь Бессил тоже выиграл в карты и пока это был самый ценный трофей за всю его карточную карьеру.

Весь лагерь уже вторые сутки почти что на осадном положении, так что сейчас за расслабленность в вахту можно и в бубен получить от старшего в смене. А рука у него тяжелая... это часовой узнал, когда и у того выиграл в карты.

Внезапно затуманенный усталостью разум быстро перешел в режим максимальной готовности. Пропала вся сонливость, а ноги, налитые до этого свинцом, стали готовыми к броску.

По дороге медленно шла фигура.

Невысокий сгорбленный мужчина неловко вышел из-за дальнего поворота и направился к пункту пропуска. Часовой быстро нашарил рукой на груди рацию и два раза клацнул кнопкой, привлекая внимание дежурного смены. Отвлекаться от фигуры он не желал, — мало ли что произойдет! — так что действовал на ощупь, и говорил не отрываясь.

— Главный ответь шестому, — произнес Бессил четко по инструкции.

— Слушаю, шестой, — звука зевка старшего в смене не было слышно, но судя по голосу и проглоченному первому слогу, тот перед ответом успел смачно так зевнуть.

— Фиксирую движение на своем направлении.

— Опознать можешь?

— Одиночная цель. Человек. Без брони и оружия.

— Уверен? — голос командира буквально излучал недовольство.

— Он щас прет прям на меня. Конечно я уверен. Идет медленно, не прячется.

— Окей, жди.

Бессил сплюнул, затем смачно выругался, подтянул лямку винтовки, чтобы та не цеплялась при ходьбе и пошел наружу. За три длинных прыжка по сходням он ловко спустился со второго этажа поста и приготовился ждать подмогу.

Гевин шел так быстро, как только мог, вот только все равно получалось очень очень медленно. Ноги едва слушались, а каждый новый шаг отзывался болью в раненом боку. Тугая повязка пока еще держала кровь, но бинт уже превратился в жесткую наждачку, царапающую раненное брюхо. Молодой разведчик все шел и шел. До базы оставалось совсем немного, некоторые элементы пейзажа уже хорошо узнавались. И пускай дорогу Гевин видел только с быстро едущего транспортника, но все же приметные вещи начали появляться.

Выгоревший старый транспортник, например. Его не забудешь — броневик подбили тремя выстрелами из гранатометов при выезде из города. Да еще и так удачно, что он напрочь перегородил половину шоссе. За ним в паре сотен метров должна быть старая водонапорная башня. В нее тоже прилетело из чего-то тяжелого, так что верх цистерны превратился в вывернутый наружу рваный конус.

Дальше...

А дальше Гевин не мог вспомнить. Голова просто напросто отказывалась работать. Все сложные мысли разом испарились оставив место только для самых простых задач: дойти до дома и предупредить. Рассказать полковнику, пока еще не стало слишком поздно. Капитан приказала ему выжить и сообщить деду все, что он знает. И он, чтоб его черти драли, собирался это выполнить!

Его маскхалат уже давно не работал нормально. Осколок или шальная пуля повредил блок вычислителя и прорвал полотно в нескольких местах, так что сейчас Гевин больше походил на мерцающую всеми огнями новогоднюю гирлянду. Маскировочная ткань периодически светилась тонкими белыми полосами, окрашивалась в ярко-кислотные цвета и выводила на себя случайные куски пейзажа в случайном порядке.

Силы кончились внезапно, буквально за пару шагов до поста. Гевин просто рухнул как подкошенный в лужу и почти завалился на бок, когда чья-то рука осторожно придержала его. Парень из последних сил поднял глаза на часового и попытался улыбнуться. Солдатик при этом почему-то побледнел. Видок, наверное, у него сейчас сильно специфический.