Алексей Калугин - Мир, в котором тебя нет
Остановившись, Граис посмотрел назад. Старик неподвижно лежал неподалеку от ворот лицом вниз. В руке у него было зажато копье. Из спины торчала длинная стрела с широким красным оперением. Граис бросился было назад, но Грудвар успел схватить его за руку.
— С ума сошел! — заорал как безумный бородач.— Ему ты уже ничем не поможешь!
— Мы даже не знали его имени,— тихо произнес Граис, не делая попытки вырваться из рук удерживавшего его бородача.
— О нем теперь позаботится Поднебесный,— так же тихо ответил Грудвар.
— Бежим! — визгливо вскрикнул Слим и, размахнувшись, закинул копье далеко в сторону.
Точно так же поступил со своим копьем и Грудвар. Теперь оружие им было ни к чему. Спасение беглецов зависело лишь от удачи и резвости ног.
Грудвар бежал впереди. Город он знал хорошо, поэтому и путь выбирал кратчайший, пользуясь исключительно небольшими, узкими улочками, вдоль которых стояли невзрачные одноэтажные дома мелких ремесленников да грязные кабаки, в столь ранний час закрытые. Здесь опасность встречи с патрулем шалеев была минимальной.
Если кто из местных обитателей, поднявшихся еще затемно, и замечал трех человек, бегущих по улице сломя голову, то, вместо того чтобы поднять шум, быстро задергивал занавески на окнах, руководствуясь правилом, что не в свое дело лучше не соваться.
Перепрыгнув через невысокую изгородь, беглецы пересекли небольшой скотный двор, заваленный навозом, и оказались прямо перед штабелями грубоотесанных камней, сложенными на месте недостроенной стены.
Остановившись на мгновение и переведя дыхание, Граис снял с плеч платок и перевязал им кровоточащую рану на руке. Жалкие нищие, выбравшие эти развалины для ночлега, испуганно жались к камням.
— Скорее же, Граис! — начал терять терпение Грудвар.— Нам бы до леса добраться — там и перевяжем. Где это тебя угораздило?
— Похоже, стрелой зацепило.— Граис завязал узел.— Все, я готов — идем дальше.
Наконец они выбрались из города. Невдалеке начинался лес, за которым поднимались горы — огромные, завораживающие.
Издав ликующий крик, Грудвар звонко хлопнул Слима ладонью по спине и побежал вперед, высоко вскидывая колени. Следом за ним припустился и Слим. Впереди них по траве бежали длинные тени. Чуть поотстав от двух приятелей, Граис обернулся назад и, приложив руку ко лбу посмотрел на восходящее солнце. В его лучах оставшийся за спиной город казался окрашенным в зловещий кроваво-красный цвет.
Глава 7 УЧЕНИК И УЧИТЕЛЬ ПЯТНАДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ
Углубившись в лес достаточно далеко и решив, что погони уже можно не опасаться, беглецы остановились передохнуть. Первым делом они отыскали ручей и наконец-то напились вволю.
— Эх, теперь бы еще и пожевать что-нибудь! — Завалившись на траву, Слим блаженно похлопал себя по животу.
— Доберемся до вольных — там накормят,— сказал Грудвар.
Слова его были адресованы Слиму, но, произнеся их, бородач многозначительно покосился на Граиса.
Граис словно бы не услышал слов Грудвара. Присев возле ручья, он размотал пропитавшийся кровью платок и ополоснул раненую руку в воде. Кровь сочилась из неглубокого, но длинного разреза, пересекающего тыльную сторону запястья, там, где под кожей находился имплантированный психопреобразователь.
Преобразование психической энергии в кинетическую посредством имплантированного психопреобразователя всегда связано с риском, поскольку в момент выброса энергетического потока психотехник не может контролировать пространственное положение вторичного энергетического тора, образующегося в точке наибольшей концентрации энергии. На этот раз Граису, можно сказать, повезло. Повреждения тканей руки оказались незначительными,— на запястье только лопнула кожа. Развернись тор в иной плоскости — и он превратил бы лучезапястный сустав ксеноса в месиво из разодранной плоти и обломков костей.
Психопреобразователю повезло меньше,— базовая матрица оказалась раздавлена энергетическим тором, и прибор полностью вышел из строя. Теперь ксенос мог полагаться только на собственные, посредственные, парапсихологические способности. Без помощи психопреобразователя не могло быть и речи о демонстрации каких-либо экстраординарных возможностей человеческого организма. К тому же ксенос лишился своей главной защиты — способности отвлекать от себя внимание, создавая фантомы.
Снова обмыв руку водой, Граис раздвинул пальцами края раны и, подцепив ногтем, извлек из-под кожи тонкую металлическую полоску. Ополоснув поврежденную микросхему в воде, он спрятал ее в пустой кошелек.
— Держи.— Грудвар, внимательно наблюдавший за манипуляциями Граиса, протянул ему полоску материи, которую оторвал от края своей и без того изрядно подранной рубахи.
Поблагодарив бородача, Граис перевязал рану.
Никаких вопросов по поводу поврежденной руки Грудвар Граису задавать не стал. Бородач пребывал в некоторой растерянности: одно дело слушать рассказы о чудесах, которые демонстрировал в свое время Граис из Сиптима, и совсем другое — видеть их собственными глазами. После того как Граис одним прикосновением руки сломал на его глазах брус из архатакового дерева, Грудвар недоумевал, как он с такими возможностями мог позволить шалеям схватить себя и упрятать в тюрьму.
Впрочем, недоумевать-то Грудвар недоумевал, но не особенно расстраивался из-за того, что не мог найти ответ на этот вопрос,— у великих свои пути, и не ему, простому йериту, которого судьба нежданно свела с одним из тех, кому Поднебесный даровал особую милость, пытаться постичь суть его поступков. А в том, что рядом с ним находился именно тот самый Граис из Сиптима, великий пророк и учитель, исчезнувший бесследно пятнадцать лет назад, у Грудвара теперь не оставалось ни малейших сомнений.
Граис выстирал свой испачканный кровью платок и повесил его сушиться на куст.
— Если мы хотим засветло добраться до лагеря вольных, то не следует здесь засиживаться,— услышал он за спиной голос Грудвара.
Обернувшись, Граис наткнулся на устремленный на него цепкий взгляд черных глаз Грудвара, которые были похожи на капельки вязкой черной смолы, стекающей в жаркий полдень по стволу дерева сан.
— Ты ведь пойдешь с нами, Граис...— не отводя взгляда, медленно произнес бородач.
Трудно было понять, прозвучало это как вопрос или утверждение.
— Нет,— не задумываясь, ответил Граис, опускаясь на траву.
— В лагере вольных мы будем в безопасности,— приподнявшись на локте, чтобы лучше видеть собеседника, сказал Слим.
Граис промолчал. Наклонив голову, он наблюдал, как по стеблю травы ползет букашка с красными пятнами на желтой спинке. Букашка двигалась вперед, размеренно и сосредоточенно переставляя лапки. Казалось, у нее есть какое-то свое, чрезвычайно важное дело. Внезапно из травы взметнулось вверх зеленое веретенообразное тельце стрекателя. Схватив упорную букашку передними лапами с острыми коготками, он снова исчез в траве. Дело, по которому ползла букашка, осталось невыполненным, зато стрекатель получил свой обед.
— Ты нужен вольным, Граис! — услышал ксенос голос Грудвара.
— Мой Путь предначертан Поднебесным,— не оборачиваясь, заученно ответил Граис— И сейчас он ведет не в лагерь вольных.
Проще всего было убедить в чем-то йерита, сославшись на волю Бога. Вот и сейчас Грудвар не нашел что возразить.
— В столицу тебе возвращаться нельзя.— Грудвар присел рядом с Граисом.— Куда же ты отправишься?
— В Меллению.
— После бегства из тюрьмы и убийства нескольких шалеев на нас будет объявлен розыск по всему Йеру. В Меллении стоит большой гарнизон имперских войск. Там тебя непременно схватят.
— Если на то будет воля Поднебесного,— ответил Граис и, закинув руки за голову, растянулся на траве.
Прежде чем расстаться, Грудвар предпринял еще одну попытку уговорить Граиса идти вместе с ним и Слимом к вольным. Однако Граис лишь улыбнулся, выслушав бородача.
— Силой увести меня с собой ты не можешь,— сказал Граис— А для того чтобы убедить меня, у тебя нет достаточно веских доводов.
— Некогда мне было учиться красиво говорить,— обиженно наморщил лоб Грудвар.— Но все равно— не миновать тебе вольных,— так и знай.
— Если на то будет воля Поднебесного...— промолвил ксенос.
Распрощались они сухо и скованно. Что тому было причиной, Граис толком не понял. Да и не было у него времени разбираться в настроении своих временных спутников, которые к тому же нарушили все его планы.
Ксенос забыл о своих недавних товарищах по несчастью, едва только деревья скрыли от него их спины. Эти люди, как и сотни других до них, прошли через его жизнь, подобно призрачным видениям из сна. Уделом ксеноса всегда оставалось одиночество. Долгие, прочные отношения с
