Егор Кобелев - Прятки с Солнцем
Вдруг в зеркале заднего вида Власу померещилось что-то весьма знакомое. Оно постепенно увеличивалось в размерах, застилая собой дорогу. Это было похоже на копошащуюся черно-красную массу.
Озарение пришло внезапно.
Термиты!
Это ведь машина! Именно та, к которой они не могли пробраться из-за свиста от церкви!
-Э, ты… блин, Шварцнегер, хватай ружье, стреляй по этой херне за нами! – Крикнул наемник, перекрывая щелканье тысяч жвал, эхом прокатывающееся по дороге.
Бывший сталкер оперативно снял у Власа с плеча двустволку и высунулся в окно. Коротко сказало свое слово ружье, толпа слегка запнулась, но быстро пришла в себя.
-Патронов на эту ораву не хватит. – Совершенно спокойно сказал Кремень, тем не менее, не прекращая делать выстрелы.
-Тогда давай сюда! Щас Шумахер в гробу как вентилятор будет!
Терминатор залез обратно в автомобиль и Влас резко дал по газам. Гудение усилилось, спидометр медленно пополз вверх. Преодоление «красной» черты сопроводилось сухим треском из-под капота.
В голове стучала кровь, а термиты все новыми волнами выплывали из-за горизонта, покрывая землю копошащейся массой. Деревья-мутанты слились в одну сплошную полосу. К горлу подступал панический крик. Хуже было только… никогда с Власом не было ничего хуже этого.
Тут в голову совершенно не к месту пришла очень важная мысль.
«Химзащи-и-и…» - мысль оборвалась, когда в окно электромобиля упал труп. Влас резко дернул головой назад – термиты как раз поглотили броневик, из которого выпало тело.
Значит, все было напрасно? Напрасно они потеряли половину отряда? Напрасно прошли через пол-Ногинска? Нет, не напрасно. Влас, ты сам говорил, для чего даются испытания. Не отказывайся от своих слов.
Руль вправо. Под стук тысяч лап машина въехала в Москву. Мгновенно обступившие электромобиль многоэтажки и Измайловский парк не дали рассмотреть дорогу. С диким грохотом автомобиль врезался во что-то огромное и железное, торчащее у самого входа на станцию Партизанскую. Наемника и Кремня выбросило из машины. Муравьи наступали. Влас принялся резво натягивать химзащиту, абсолютно не волнуясь о том, что она уже облученная. Сейчас, сейчас…
Терминатор тем временем остервенело колотил руками и ногами в гермоворота и орал. Термиты были уже совсем недалеко.
-Впустите, су-у-уки, впустите! Сволочи! – сопровождаемые мощным пинком гермодвери, из глаз хлынули слезы бессилия. – Волки позорные! Какого хрена я на вас батрачил! Открывайте!
Влас тем временем спешно проверял электрокар. Вроде все в порядке, но… если Кремень поедет дальше, то аккумуляторов не хватит. Либо сейчас ворота откроют, либо придется оставить спутника здесь.
-Спиногрызы! ША!!! – бывший сталкер с разбегу врезался в железную перегородку. – Да че у вас там стряслось???!!! А-А-А-А-А!!! – в бессильной ярости Кремень сполз по двери. Термиты уже были настолько близко, что можно было различить глазки-бусинки.
Загудел двигатель и электромобиль рванул прочь. Влас не смотрел в зеркало заднего вида – уже второй человек погибает по его вине. Рука ушла за пазуху, нащупав учетную книгу загса. Два имени, две судьбы и тысячи загубленных других.
Коричневая волна вновь нагоняла, не став отвлекаться на, казалось бы, аппетитного сталкера. Ну да, их интересует авто.
Счетчик энергии начал мигать красным светодиодом. Выруливая между покореженными и ржавыми остовами машин, Влас часто уходил в заносы, поворачивал, съезжал в какие-то дорожные развязки. Термиты нагоняли, на ходу опустошая Московские улицы. Создавалось впечатление, что они не устанут никогда.
В зеркале заднего вида вспыхнула и пропала ярко-красная звезда Кремля. Влас тряхнул головой и продолжил вглядываться в дорогу покрасневшими от напряжения глазами. Поворот, машина, спуск, тормоз, поворот, небольшое кольцо, пора ехать по дворам, пробка! Поворот, поворот, машина…
В бешеной пляске вокруг крутились машины, детские городки, многоэтажки, деревья. И красная масса позади.
Последнее, что успел заметить Влас перед неожиданным катапультированием из машины – табличку «Рублевское шоссе». Голова пробила стекло, кости заныли, удар об стену был сопровожден вспышкой боли. С трудом поднявшись, наемник вгляделся в темно-коричневую массу. Еперный театр!!! Хромая на сильно ушибленную ногу, Влас заскочил в огромный дом, похожий на сказочный дворец, захлопнул двойные двери и завалил их тем, что попалось под руку – стулом, тумбочкой, торшером. Все эти вещи до войны явно стоили больше, чем наемник накопил за всю свою работу машинистом.
Так, вроде все закрыто, отверстий нет. Термитам понадобится время, чтобы прорыть вход. Влас развернулся, включив треснутый налобный фонарик несчастного сталкера, которому принадлежала химзащита. Бледно-серый кругляш выхватил из темноты голые стены. Диван, какая-то опаленная картина, еще один точно такой же торшер, облезшая и выступающая из стены труба вентиляции с прикрепленными к ней странными баллонами и… скелет. Наемник подошел и осмотрел того тщательней. Деловой костюм, окончательно потерявший цвет, нелепо смотрелся на костях. Останки лежали так, будто человек знал о своей смерти – свернувшись калачиком на полу. В руках была сжата потрепанная книжка в оцарапанной золотой обложке.
-Перед смертью не надышишься. – Зачем-то прошептал Влас и медленно вытащил у скелета из рук книгу. Пальцы ощутили бумагу – качественную, чуть ли не журнальную – над такой оказалось не властно время. Глаза впились в аккуратные строчки надписей, выведенных одна за другой, на каждой странице.
«10 июня 2013 года. Итак… хм… не знаю, как писать… в общем, по Москве нанесли ядерный удар. Сейчас я, моя жена и охрана находимся в бункере под моей резиденцией… что-то гнетет… земля наверное. Подумать только – теперь нет ни одной моей ОАО или ООО… наверное это. А может, просто то, что мир уничтожен?»
В стены начала биться волна термитов. Влас безучастно посмотрел на трясущиеся стены и сел на диван, стоящий рядом со скелетом.
«6 июля 2013 года. Гена, молодой охранник, оказывается, может сделать настоящую конфетку из двух наборов европейского сухпайка. Надо было не скупится и закупить хотя бы сгущенки, а то сидим, как в каменном веке.
30 июля 2013 года. Семак ушел наверх. С тех пор от него ни слуху ни духу.
1 сентября 2013 года. У меня родилась дочь. Жену спасли. Гена, оказывается, не только готовит, но еще и акушерствует. Эх… доча… ты даже не представляешь, где бы ты могла сейчас жить, будь над нами нормальный мир.
8 августа 2014 года. Неожиданно для всех вернулся Семак. Он исхудал, его постоянно тошнит, он говорит что-то о тяжелой лучевой болезни, говорит чтобы его труп сразу после смерти унесли наверх. Еще он рассказывает о людях в метро. Вроде как их прямо огромное количество, у некоторых из них есть оружие, а у редких людей – химзащита. Он предлагает ценой своей жизни принести нам их и сопроводить в метро.
31 декабря 2014 года. Семак до сих пор не вернулся с химзащитой. Едрен матрен, наша последняя надежда на нормальную жизнь утекает сквозь пальцы! Доча уже довольно много умеет говорить – Гена говорит, что у нее очень быстрое развитие. Вот подфартило, так подфартило. Справляем новый, 2015 год с единственной бутылкой шампанского».
Термиты стучались в двери и окна, что-то шуршало на крыше, копошилось у основания дома. Влас вздохнул, попытался взять себя в руки и продолжил читать.
«1 сентября 2024 года. Олеся уже месяц заставляет меня и Юлю рассказывать ей истории о сгинувшем мире. Она не верит, что потолки могут быть выше метра, а Семак видится ей чем-то вроде лешего или бабы-яги. Кстати, он так и не вернулся. Если помнить о его лучевой болезни, то, скорей всего, никакой надежды у нас уже нет».
Непонятное чувство сожаления к олигарху наполнило Власа. В самом деле, надежды у него уже не было.
«3 мая 2029 года. Умерла Юля.
10 мая 2029 года. Гена внезапно схватил свой пистолет и направил на меня. Он сказал, что я идиот, что у нас всегда была химзащита и что по ночам надо хоть иногда проверять, где находится твой персонал. Эта сволочь схватила Олесю и поволокла ее к выходу, а сам был в химзащите! Я бросился на него, дочу отвоевал, но он что-то сказал про газ…»
Влас принялся лихорадочно листать страницы. Так как ему попалась та самая формула. ТОГО САМОГО ГАЗА.
«12 февраля 2030 года. Газ воспламеняется при подаче в вентиляцию и смешивании его с другим газом. Происходит взрыв, способный уничтожить весь бункер и дом вместе с ним.
13 февраля. Обнаружил у Олеси радиационный фон… я не могу… я не могу…»
Полстраницы было чем-то закапано. И Влас отчетливо представлял чем. И половина жидкости была именно на двух словах. Приглядевшись, наемник понял, что там написано. Не дата, нет.
