Илья Тё - Броневой
— Обоссался он, походу. — Первой сказала Лена. — Возможно, вообще не бандюк. Много бздит. Хотел бы — нас обоих бы уже положил. Так нет, шкериться.
— Ты сама то как? — поинтересовался Маляр.
— Жить буду. — Успокоила Лена. — Но бочину он мне порвал, сучёныш. Не бандерлог, но стреляет видимо, хорошо.
— С шести метров в бочину, это хорошо?
— Стрелял в панике. Два выстрела за секунду. В движении. И попал. Это неплохо.
— А ты сама то где так шмалять научилась?
— Где училась, там не уже не учат. Страна развалилсь, сам понимаешь. Москвичка я.
— Ну, понятно. Видимо, не просто так берут в телеведущие КТО?
— Видимо, да.
— Как кровь? Нормально?
Лена рассмеялась.
— Кровь всегда нормально идёт, Маляр. Только иногда наружу. Ты дверь контролируй, я перебинтую.
Следующую пару минут, Малярийкин сидел на жопе уставив ствол в тёмный дверной проём, а раскрасотка Элена Прекрасная — валясь на полу и наматывала на себя грязный обрывок простыни, которую тут же отрывала и наматывала, наматывала, перехватывая вонючую ткань красивыми зубами. После этого она подползла к Малярийкину и кивнула в сторону двух отдельно лежащих трупов.
— Помню, ты хотел с Мешком и Веником потрещать. Не забыл тему разговора?
— Отпала необходимость. Думаю, беседа у нас не наладиться. — Хмыкнул в ответ Маляр.
— Но ты хоть рад? Месть вроде как и свершилась.
— Ну да. Только как то быстро. И если они вообще поняли, что совершилась месть. У меня лично создалось впечатление, что никто из бандитов даже толком не проснулся.
— Ну, в мире ничто не идеально, — философски заключила Лена. — Но они мертвы это главное. А нам бы отсюда надо убираться.
— Думаешь, выстрелы услышали?
— Не в том дело. Это же логово бандерлогов. Забыл? Они тут каждый день наверняка постреливали. Просто, для удовольствия. Ну, и для порядка, конечно. Так, для солидности, и уважения к собственному статусу. В общем, думается мне, ночные выстрелы вряд ли кого в округе удивят. Просто: надо сваливать. Не хрен здесь до утра тусоваться. Или ты думаешь переспать тут?
— Помеха у нас, однако, — Маляр кивнул подбородком в сторону дверного проёма, полностью игнорируя сексуальные намёки подруги. — Как думаешь, откуда он взялся то вообще тут?
— А ты не понял? Это, видать твой паренёк снизу. Тот самый, которого ты арматуркой то не добил. Очнулся, если вообще сознание терял. Взял пушку. Поднялся сюда за нами по лестнице. Спрятался в одной из комнат. Ждал. Как палить начали, не сдержался, выскочил, чтобы товарищей спасти. Сейчас переживает.
— Думаешь это он? Точно?
— Конечно. Так то мы комнаты хорошо обыскали.
— Надо было кроме того что оглушили его, ещё связать.
— Разбудили бы всех. Надо было убить.
— Ну, твоё мнение мне понятно. Что будем делать?
— Ты же мужчина. Предлагай.
Малярийкин задумался.
— Так, — сказал он, анализируя ситуацию. — Знаешь, то помещение, из которого стрелял наш паренёк, это, кажется, хозяйственное что-то. Вроде кладовочки. Там я видел запор есть снаружи. Можно просто тупо подкрасться и запереть его там.
— Ты сбрендил? Во-первых, на кладовке запор такой, что он его выбьет одним пинком. А во-вторых… Не стоит его оставлять. Чехи, сам понимаешь.
— Ты страшно кровожадная женщина.
— И страшно логичная… Короче, его надо валить.
— Как?
— Взять пистолет. Пройти в комнату и убить. А что, есть ещё какие то способы?
— Это бред. Он же там в выгодной позиции, в темноте.
— В комнате включается свет. К тому же, сдаётся мне что он и правда не бандит. Заметил, что он спал отдельно на первом этаже? Это какой-то гость, «практикант», послушник в бандиты, молодой курьер или что-то в этом роде. А может вообще гей-проститут.
— Но стреляет он, ты говоришь, не плохо для гомолюба. Я думаю, очень опасно пытаться взять его в комнате. Он может тебя ещё раз зацепить. Ты ведь уже ранена.
Элена заржала в голос.
— А с чего ты взял, что его буду брать я? Ну и мужики пошли, млять. Я хренею.
Малярийкин смутился.
— Ты не очкуй, — подбодрила его Лена. — Возьми второй пистолет. Хорошо продумай как будешь действовать. Настойся. Настройка это главное в таком деле. А потом пришей этого кандома. Уверена, ты справишься.
— Хорошо!
Малярийкин взял второй пистолет. И аккуратно пополз к двери.
Прежде всего, знаком предупредив Елену, он вырубил свет в мансарде. Потом мягко, едва ступая по скрипучим доскам дошёл до дверного косяка во вражескую комнату. Протянул свободную левую руку и толкнул дверь. Та послушно распахнулась. Маляр послал в комнату пулю. Затем ещё одну, в другой конец комнаты, не надеясь, впрочем, кого-то задеть. Затем быстро ударил по выключателю (во всех комнатах они находились примерно на одном уровне). Пригнулся, почти с уровня пола быстро заглянул в комнату и сразу отпрянул.
— Его там нет! — проорал он Лене.
— Рада за тебя! — проорала она в ответ. — Посмотри, куда он мог деться из кладовки! Там есть ещё выходы?
— Да, вижу дверь! Кажется, идёт на лоджию!
— Осторожно!
И без необычайно ценного напутствия Лены сердце Малярийкина учащённо билось, во рту пересохло. Язык, казалось, прилип к нёбу.
Собрав мужество в кулак, а очко — в бесконечно малую математическую точку, Маляр прыгнул в комнату и тут же, не сбавляя темпа, вылетел на лоджию, осеняя пространство перед собой дулом пистолета.
На лоджии, однако, никакого продолжения не последовало.
Спрятавшись за одной из колонн, Маляр напряжённо всматривался во тьму. Руки дрожали так сильно, что с трудом удерживали оружие. Наконец, в лунном свете, он внимательно осмотрел каждый уголок, сектор за сектором.
Лоджия оказалась пуста.
Во-первых — пуста, а во-вторых — спрятаться здесь было совершено негде. На широкой лоджии стояли только четыре плетеных стула и прозрачный стеклянный стол.
Внезапно, за спиной, в только что оставленной комнате снова погас свет!
Это было страшно. Маляр вздрогнул. По спине пробежал обжигающий холодок. Малярийкин понял, что произошло. Его обдурили!
Враг спрятался в оставленной им комнате, отрезав от ничего не подозревающей Елены!
Малярийкин проглотил ком. А что, если враг сейчас убьёт Елену?
Что делать? Броситься обратно? В тёмную комнату, в которой сидит вооружённый пистолетом противник? Да уж, на танках было проще.
Размышления и сомнения Малярийкина прервались так же внезапно, как и начались. Маляр заметил — в дверях оставленной комнаты неожиданно мелькнула чья-то тень. Малярийкин едва различил силуэт и выстрелил не задумываясь. Враг тут же выстрелил в ответ, и Малярийкин почти физически ощутил, что пуля прошла буквально в паре сантиметров от небритой щеки.
В это время внутри комнаты раздался приглушённый хлопок. Он прозвучал не так, как громкие выстрелы секундой до этого. Стрелял кто-то другой. И с другой стороны.
— Лена, ты?! — заорал Малярийкин из-за колонны.
— Санта-Клаус! Да, я. Не стреляй.
Они вошли в комнату с обеих сторон. Парнишка лежал у Лены под ногами. Это действительно был мальчик. Довольно рослый и крупный, но всё же мальчик, едва ли лет четырнадцати.
— Бедолага. — Сказал Маляр. — В таком нежном возрасте. И умер от пули.
— А ты знаешь, в каком нежном возрасте эти чешские ублюдки малолеток на панель продают? Твой «бедолага» для них был бы уже старый.
— Ага. Ну, ты пришила его, молодец.
— Это ты пришил. Я всего лишь сидела в комнате и наблюдала. Дуэль была ваша. И шмальнула я его в спину.
— Ясно. И что теперь?
Лена улыбнулась и как то странно снисходительно хлопнула Маляра по спине.
— А всё! — Неожиданно заявила она. — Теперь уже всё.
Часть 2. Топ
игра 1. всё!
Снова лето завладело Сибирью, подсушило майские лужи, озеленило поляны. Мир вокруг мёртвого мегаполиса распустился словно цветок сирени, но внутри трупа самого города, в урбанистических джунглях, меж руин небоскрёбов, время менялось мало, оставляя серый и насыщенно-серый основополагающими цветами. Пока в центральных районах Скайбокса горели бесчисленные огни в офисах ВТЭК и громадные рекламные вывески, окраины сибирской столицы и далёкие таёжные поселения раздумывали над тем, как оплатить счёт за электричество с единственной лампой в прокуренной комнатушке.
Работа мастера боится — заезженная фраза, которую Маляр ненавидел всей душой. Однако руки его этой фразы не слышали и продолжали работать, словно сами собой. Действительно умело, проворно, почти профессионально собирая на столе детали.
Починка лазерного прицела к 26й нарезной «вике» проходила быстро, но без энтузиазма. Здесь же, рядом на столе валялись прочие оптические приборы, электроника и даже двигатели на перемотку. Тоска! А ведь Малярийкин работал только с обеда и время едва-едва приближалось к ужину. В последнее время Маляр много спал и только острое чувство голода или же заунывной тоски, время от времени охватывавшее с головой, заставляло его работать.
