Виталий Сертаков - Город мясников
Я заценил передние двери – там такая же лабуда. И со стороны Вербовщика не было ни ручек, ни кнопок. Короче, двери тут, похоже, отпирались по команде с пульта или с пейджера. Или напрямик, по команде из головы.
– Это и есть?.. – я снова не договорил. В глотке вдруг пересохло, блин, точно неделю не пил.
– Да, именно это и есть единственный тест, который не прошел твой товарищ. Если честно, остальные показатели нас беспокоят значительно меньше. Точнее – вообще не беспокоят. Поэтому мы в год с трудом набираем восемьдесят человек.
– Вы что, меня за дебила держите?
– Напротив. У тебя аномально высокий коэффициент восприимчивости. Раньше таких, как ты, называли медиумами. Все остальное для нас не столь важно. Важно одно – сумеешь ли ты перенести дорогу.
– Дорогу куда? – Кажись, мне приспичило по-большому, брюхо конкретно скрутило.
– Для начала в Астраханскую область. Мы же обещали тебе предоставить доказательства. Тебе надо всего лишь поверить, что мы поедем. Если ты боишься, можешь выйти, – Вербовщик толкнул дверцу и легко выскользнул под дождь. Снаружи гудела целая туча комаров, но ни один не залетал в салон. – Можешь выйти и вернуться к своим товарищам. Больше мы не встретимся.
Я закрыл глаза, мысленно выругался и решил, что, если выберусь, при встрече с Оберстом пошлю его по пешеходно-сексуальному маршруту, далеко и надолго. Потом я вспомнил пьяную харю Ильича, вспомнил вопли отца, кулаки участкового и всю эту гнилую шнягу, в которой предстояло плавать до старости, а скорее – до смерти. Потому что я ни хрена не верил, что доживу до седин, и в прочую муть.
– Никуда я не пойду! – заявил я. – Поехали, заводи!
Вербовщик уселся рядом, «немка» ухмыльнулась и повернула ключ в замке.
И мы поехали.
ЗАПАХ КРОВИ
– Анализ готов, – прокашлялся Хобот. – Командир, очень странная картина. То ли у меня лазарет врет, то ли не хватает мощности процессора…
Я слушал Хобота вполуха. Гораздо больше меня занимали лифтовые шахты. Где-то далеко наверху вспыхивали и гасли аварийные лампы, а внизу была полная темнота. Из пробитой трубы прямо на голову капала горячая вода. Я поставил гранаты в ряд перед собой, чтобы удобнее было бросать, если из шахты что-то полезет. Онемевшее после укола плечо снова кровоточило.
– К чему ты клонишь? – оборвал Хобота декурион. – Говори прямо.
– Прямо? – Хобот вздохнул, словно от него требовали совершить какую-то подлость. – Командир, ящеры состоят из живой материи, но… не белкового типа. Анализатор путается. Таких соединений нет в регистре. Это вполне могут быть эмбриональные гибриды, вроде наших носильщиков, только у туземцев они имеют боевое назначение. И судя по всему, кислород в роли декатализатора. При попадании снаряда их организм разрушается в считаные секунды. Но наши гибриды выращены из живых стволовых платформ. А здесь… В полевых условиях мне не определить.
– Ты считаешь, ящериц производят аборигены?!
– Не только ящериц. Всю эту агрессивную нечисть – распадников, кислотных жуков, летучих рыб…
– Хобот, что ты несешь? Откуда у людоедов технология эмбрионального клонирования? Бауэр, твое мнение? Ты исключаешь, что это естественные формы?
Мне не хотелось отвечать. В гулкой пустоте грузового вестибюля наши голоса плясали, как пьяные, мешая слушать тишину. Мы успели запереть за собой главный люк тамбура, но оставались три грузовые шахты…
– Да, исключаю. Командир, я уже ознакомился с данными анализа. Прогнал их на своем процессоре. Есть встречная идея…
– Не тяни. Сейчас все идеи годятся.
Я вколол в прокушенное плечо еще один тюбик. Из трубы над головой уже не капало, а поливало, под ногами натекла невидимая лужа. Мне показалось, что далеко внизу, в шахте, кто-то трогает лестницу.
– Я думаю, Хобот не вполне прав. Эти новые прыгающие рептилии – продукт нукле-синтезатора. Но запустили синтезатор не горожане, а кто-то другой. На планете есть кто-то поумнее этих фиолетовых уродов, вот что я думаю… Только у нас прибор занимает площадку размером со стадион, поэтому нам не верится. Посмотри сам результаты, убедишься – цепочки налицо. Аденин – тимин – цитозин – гуанин… Эти ящерки отпочковались от головного сборщика генома и поддерживали себя сами, за счет внешней среды. Возможно, за счет поглощения белковых структур, но пока непонятно…
– Что непонятного? – взорвался Гвоздь. – Они выжирают людям мозги!
Тишину разрезал далекий крик, скорее – истошный вопль. И сразу вслед за ним – гулкие взрывы мин со стационарного палинтона. Такое ни с чем не спутаешь. Очевидно, легат отдал приказ на массированный штурм города. Нам оставалось только ждать в тамбуре, запершись изнутри. Без подкрепления кучка раненых обречена…
– Это нецелесообразно, – влез вдруг Мокрик. – Вы заметили – они пожирают только головы и верхнюю часть туловища. Там, где грудная клетка, защищенная ребрами и позвоночником, и толстые кости черепа. Если бы они питались человечиной, имело бы смысл начинать с мясистых частей…
– Эй, замолкни и следи за своим лифтом, – перебил я. – Командир, взглянем на дело с другой стороны. А что если это многоступенчатый глюк? Что если нам внушают не только ящеров-убийц, но и данные анализа?
– И снаружи ребят никто сейчас не доедает? – ехидно спросил Свиная Нога, указав на толстый титановый щит, который мы с таким трудом задвинули. – Бауэр, тогда выйди наружу, если это глюки!
Я хотел ему ответить, но плюнул. Бесполезно, этого кретина не переспоришь. Он видит только то, что позволяют его свинячьи глазки, и слышит только то, что вбивают ему в уши. Он слабый аномал, почти никакой.
– Но, господин декурион… – снова влез в беседу этот умник, коротышка Мокрик. Меня он демонстративно игнорировал. – Мы ведь начали высадку после того, как прервалась связь. Даже если на поверхности планеты возникают множественные глюки, на орбите их нет. Я тоже читал о теории многоступенчатых глюков, но пока она не подтвердилась. Зато убитых поселенцев видно со спутника. Это не может быть глюком, это реалия.
Хобот и Гвоздь молчали, и я промолчал. Потому что слизняк Мокрик, по сути, был прав. Трупы ученых были обнаружены со спутника утром, после того как планета вышла из тени. А уже вечером стая плоских мимикрирующих рептилий загнала нас в грузовой тамбур опреснителя. В который раз на этой чертовой Бете мы попали в переделку…
– А почему человека надо есть, начиная с задницы? – съязвил из темноты Гвоздь. – Ты что, пробовал?
– Я не пробовал, – захлюпал носом Мокрик. – Но так удобнее, это же очевидно.
– Удобнее? И что… что из этого следует?
В наушниках кто-то противно захихикал, затем раздался такой звук, словно скреблись когтями о стекло. Горячий дождь стал еще сильнее, в грузовой шахте с треском взорвалась еще одна лампа. Лазарет моего скафандра устало докладывал, что организм срочно нуждается в переливании сыворотки, в свежей «ампуле силы», и так далее… У меня мелькнула мысль, что, если нас до рассвета не выведут из этого железного ящика, парни начнут потихоньку сходить с ума. Я попытался представить себе, как персонал научного центра работал тут месяцами, в окружении шевелящихся конусов и кишок-улиц. В окружении фиолетовых придурков, которые молчат и лыбятся, сидя в своих гнилых домишках…
– Из этого следует, что мясо людей не входит в рацион питания этих существ, – гнусавил свои теории Мокрик. – Они ведут себя, как пантоподы, вы слышали о таких? Это глубоководные ракообразные, они протыкают панцири моллюсков острыми хоботками, а затем высасывают мягкие ткани. Ракообразные, но не птицы…
Снаружи в люк тамбура что-то с размаху врезалось. Потом снова и снова, так что металл загудел. Мы не стали обсуждать, кто это мог быть. У плоской ящерицы, вооруженной ядовитым жестким хоботом, сил бы на такое не хватило.
– То есть Лишая и Лиса сожрали не из чувства голода? – Декурион явно пытался нас отвлечь от размышлений, кто же там бродит наружи, по периметру опреснительной станции. – Ты это хотел сказать?
– Их убили, как будто… словно хотели всех нас напугать. Это было показательное убийство.
Так, сказал я себе. Один свихнулся.
– Какие конкретные идеи, младший стрелок?
Идеи у него имелись. О, в этом я уже не сомневался!
– А что если город и птицы – явления одного порядка? И бабушки, и… остальное. Где-то спрятан нукле-синтезатор, гораздо более совершенный, чем наши. И сборщика генома, и город могла построить совершенно иная цивилизация. Вероятно, внешнего происхождения. Они запустили некий процесс и покинули Бету очень давно. Скажем… настолько давно, что иных материальных свидетельств пребывания не сохранилось. Города сохранились, потому что…
Снаружи в люк снова ударили. Мне показалось, что врезали киянкой мне по темечку.
– Потому что они постоянно омолаживаются и возрождаются, – закончил за Мокрика Хобот. – Это мы тысячу раз слышали в передачах из Бюро развития. Бауэр, что он нового сказал? Ничего нового. Всем и так ясно, что город строили не фиолетовые недоноски.
