Джек Вэнс - Лицо
– Значит, вам знаком Оттил Пеншоу?
– Видел пару раз издалека, не более того. Свою контору он все еще держит где-то в «Сени Скансела».
– Его, кстати, не считают жуликом или проходимцем?
– Всякое доводилось слышать, но разве можно чтонибудь доказать? Конечно же нет. – Типпин допил бокал до дна, поставил на стол и задумался.
Джерсен поднял палец, подзывая официанта:
– Еще два бокала этого напитка, пожалуйста.
– Благодарю вас, – сказал Типпин. – Я редко позволяю себе такое, но сегодня что-то особенно хочется поднять настроение.
– Лично я получаю огромное удовольствие от общения с вами, – улыбнулся Джерсен. – Афера, связанная с «Котзиш», интересна сама по себе. Имя грабителя, в общем-то, известно, не так ли?
Типпин огляделся вокруг:
– Называют одно ужасное имя – Ленса Ларка, принадлежащего к Властителям Зла.
Джерсен понимающе кивнул:
– Репутация его мне известна. Он, говорят, дарсаец? Типпин снова посмотрел по сторонам:
– По всей вероятности, да. Рейчпол из клана Бутольда… Мне даже не хочется лишний раз упоминать это имя. Как-то язык не поворачивается. Он мошенник с чувством юмора, как у скламотского дьявола, который засовывает головы сыновей в печи, растопленные их собственными матерями.
– Вы уж слишком! – наигранно возмутился Джерсен. – Имя ведь всего-навсего только слово, а слово – понятие нематериальное.
– Неверно! – возразил Типпин с неожиданным пылом. – Как раз слова-то и обладают подлинно волшебными свойствами! Вы читали «Технику колдовства» Фарсакара? Тогда вы ничего не понимаете в словах!
Джерсен, которого совершенно не интересовала эта тема, пренебрежительно махнул рукой:
– Мы живем в материальном мире. Лично я боюсь этого человека и его плети, а не слов «Лене Ларк» и «Панак».
Типпин устремил взор в бокал и нахмурился:
– Не велика разница, чего бояться, – результат-то одинаковый. Он ведь не бесплотный дух, он человек, и к тому же дарсаец. Вот бы мезленцы обрадовались, если бы им удалось его поймать! Он для них как кость в горле. В свою очередь, он тоже на дух не переносит мезленцев. Вам доводилось бывать на Мезлене?
– Еще нет.
– Главный город – Твониш. Там же расположен и космопорт. Мезленцы совершенно не переносят запаха ахагари, и дарсайцы вынуждены держаться в особом квартале с подветренной стороны… Послушайте, вас не восхищает, насколько своеобразно и замечательно устроена наша Вселенная? Ну как тут не отказаться еще от полбокальчика этого– изумительного напитка!
Джерсен снова сделал заказ официанту.
– А мезленцы ничего не потеряли вследствие постигшей «Котзиш» беды?
– Абсолютно ничего. Пострадали только дарсайцы и мелкие сошки вроде меня. Мы – единственные жертвы.
– И Оттил Пеншоу ничего не потерял и ничего не приобрел?
– Не знаю. Он исчез на много месяцев, но сейчас опять появился в Сержеузе. Я только вчера его видел, он выглядит больным и несчастным.
– Что вполне объяснимо после такой катастрофы. Какова теперь цена принадлежащих вам акций?
– У меня их двадцать. Если нуль умножить даже на двадцать, все равно с нулем и останешься.
Джерсен откинулся на спинку кресла, устремив кудато отрешенный взгляд, затем извлек из сумки двадцать севов.
– Никак не могу отделаться от дурацкой привычки играть на бирже. Покупаю ваши акции по севу за штуку.
У Типпина едва не отвалилась челюсть. Бросив хмурый взгляд на купюру в двадцать севов, он, чуть склонив голову набок, подозрительно посмотрел на Джерсена:
– В основе игры на бирже лежит надежда выиграть.
– У меня это просто, если хотите, пунктик.
– На чокнутого вы, в общем-то, совсем не похожи.
– Рассмотрим такой гипотетический случай: Лене Ларк возместит нанесенный «Котзиш» ущерб. Тогда я буду в немалом выигрыше.
– Гиблое дело, нисколько не сомневаюсь.
– Похоже, вы убедили меня не делать глупости.
С этими словами Джерсен протянул руку, чтобы вернуть деньги на прежнее место, однако тонкие пальцы Типпина опередили его.
– Не торопитесь. Почему бы вам и в самом деле не удовлетворить собственную прихоть?
– А какой смысл, ведь акций при вас все равно нет.
– Они у меня наверху, в моей комнате. Я мигом обернусь.
И действительно, не прошло и двух-трех минут, как он вернулся с акциями, и деньги Джерсена перекочевали в его карман.
– Я имею доступ еще к некоторому количеству акций «Котзиш». Могу и их продать по той же цене.
– Будьте крайне осмотрительны! – предупредил его, сделав довольно кислую мину, Джерсен. – Никому не говорите, что какой-то инопланетянин скупает акции «Котзиш», иначе сложится мнение, будто это какая-то афера, и акции поднимутся в цене. Я перестану их покупать, и от этого никто не выиграет. Можете себе представить, к чему это может привести?
– Во всех мелочах, кроме одной: почему вы все-таки скупаете акции, если исключить, разумеется, ваш так называемый пунктик.
– Ну, тогда назовите меня альтруистом.
– Такое объяснение ничуть не лучше первого. Тем не менее обеспечьте меня, пожалуйста, оборотным капиталом. На сегодняшний день вполне хватит сотни севов. Вы в самом деле заберете акции «Котзиш», сколько бы вам их ни предложили, по одному севу за штуку?
– Ручаюсь головой. – Джерсен достал деньги. – Но одно условие: ни при каких условиях не выходите на Оттила Пеншоу.
Взгляд Типпина сразу же потускнел.
– Его акции ничуть не хуже других.
– У него их гораздо больше, чем я в состоянии купить. Еще раз повторяю: осторожность превыше всего. Вы согласны с моим условием?
– Разумеется, раз уж больше некуда деваться. И все же никак не могу взять в толк…
– Каприз.
– Каприз – далеко не то одеяло, которым можно прикрыть любую постель. Я вас принял за человека, твердо стоящего на почве суровой действительности.
Джерсен приподнял пачку севов:
– Вот действительность, на которую я опираюсь. Пожалуйста, называйте ее суровой, если хотите.
– Ваши аргументы неотразимы. – Типпин поднялся. – О результатах я сообщу сегодня же, чуть позже.
Он покинул веранду ресторана и вприпрыжку отправился на противоположную сторону площади. Джерсен тем временем подозвал официанта и расплатился.
– Скажите, пожалуйста, где расположен ДиндарХауз?
– Вон там, сэр, в «Сени Скансела». Видите большой купол чуть левее центральной опоры? Вот это и есть Диндар-Хауз.
Итак, Типпин направился в «Сень Скансела». Джерсен решил последовать за ним.
Глава 8
Богатые стодвадцатниками пески расположены в экваториальном поясе Дар Сай, отличающемся жарким и засушливым климатом. Закаленная непрестанной борьбой с суровыми природными условиями, раса мужчин и женщин придумала множество способов побеждать нестерпимый зной Коры, добывая богатства из песков. Вот это и есть дарсайцы, ни на кого не похожая раса, отличающаяся от других добрым десятком тысяч самых странных особенностей. Днем они наслаждаются прохладой в тени огромных металлических зонтов, охлаждаемых водой, непрерывно стекающей с наружных краев таких зонтиков, – в знаменитых дарсайских «Сенях». Не приняв специальных мер, в упомянутой зоне, называемой Разделом, человек погибает за считанные минуты от перегрева и ожогов. Под рукотворной «Сенью» он может наслаждаться ледяным мороженым среди буйной растительности.
Дарсайцы – народ не очень-то склонный к веселью, однако и не привыкший глубоко задумываться над смыслом жизни. Все свое внимание они сосредоточивают на сущности каждого мгновения бытия и проявляют удивительную предрасположенность к получению особого удовольствия, начисто отрицая все позитивное в этом самом моменте. Так, в свою пищу они добавляют самые мерзкие на вкус приправы, утверждая, что зато якобы получают максимальное удовольствие от чистой холодной воды. Потребляют огромное количество отвратительнейшего чая и пива, как будто только ради того, чтобы непрерывно подтверждать эту типичную для них извращенность, превращая ее в самоцель.
Любовные отношения между дарсайцами не сопровождаются бурными проявлениями чувств и характеризуются едва скрываемой настороженностью, будучи основаны скорее на ненависти и презрении к партнеру, чем на обоюдном влечении друг к другу.
Дарсайцы не склонны к мелкому воровству. И действительно, за пределами городов воровство – вещь практически неслыханная. Гораздо более распространены убийство в схватке лицом к лицу и разбой, особенно если дело касается стодвадцатников, однако и то и другое расценивается как самое гнусное преступление. Арестованного преступника сначала подвергают порке в голом виде, затем бросают скованным среди скал, где он становится добычей лансларка, гнуса или скорпионов. Наиболее же подлым преступлением среди дарсайцев считается кража у своего соплеменника принадлежащего ему пескохода или запаса воды. Налагаемое за это наказание включает в себя порку, а затем позорный столб на дне общегородской выгребной ямы.
