Андрей Быстров - Эффект проникновения
– Эй, Брент! – позвал голос Уильяма Д. Тейлора. – Вылезайте. Не притворяйтесь, что вы в беспамятстве. Я слышал, как вы тут возились. Вылезайте побыстрее…
Подчиниться все равно придется, сказал себе Брент, да и что толку сидеть здесь в железном ящике… Наручники и боль мешали двигаться, однако Брент добрался-таки до дверного проема и с помощью Тейлора спустился на землю.
С понятным тревожным любопытством он осмотрелся. Фургон стоял на поросшей жесткой травой равнине, с трех сторон окруженной нагромождениями скал. Тяжелое красное солнце клонилось к их вершинам, на небосклоне уже зажглись первые бледные звезды. Нигде никаких признаков человеческого жилья.
– Куда вы меня притащили? – спросил Брент нарочито небрежным тоном, поражаясь звучанию собственного охрипшего голоса.
– Штат Огайо, – дружелюбно откликнулся Тейлор. – Акрон в тридцати милях восточнее. А там, на севере, – Кливленд и озеро Эри, за ним, как вы понимаете, Канада…
– Это я понимаю, – согласился Брент. – Я не понимаю другого. Почему я здесь?
– Так ведь я уже говорил вам, – произнес Тейлор с хищной улыбкой, – Хочу узнать о вас побольше.
– Здесь?
– Не совсем. Не спешите, мистер Брент. Посмотрите, какой красивый закат. Вы где-нибудь такое видели? Вряд ли. Такая красота бывает только в здешних краях… А когда зайдет солнце, я покажу вам нечто еще прекраснее.
«Не сомневаюсь, – мелькнуло у Бреша. – Но вот как бы отсрочить демонстрацию чего-то прекрасного или вовсе ее отменить? Тейлор стоит вполоборота. Напасть на него в наручниках трудно, но можно. Ударить ногой в пах и одновременно сцепленными руками в голову… Сообщников у него, похоже, поблизости нет – кабина фургона пуста…»
Тейлор словно прочел мысли Брента. Он отошел подальше и повернулся к своему пленнику:
– Осторожнее, Стивен… Не делайте глупостей.
Момент был упущен. Теперь Брент мог сколько угодно досадовать на себя, но исправлять ситуацию было поздно.
Солнце насытило воздух оранжевым светом, таким плотным, что казалось, он проникает в легкие при дыхании. Тейлор больше не обращал на Брента особого внимания, хотя и был начеку. Он достал из кармана какой-то предмет, который Брент не мог разглядеть, и совершил ряд непонятных манипуляций.
Быстро темнело. Брент в напряжении ждал развития событий. Он и предположить не мог, зачем Тейлор привез его сюда, почему для него имеет значение время суток. Возможно, кто-то должен приехать?
Снова проявив редкостную проницательность, Тейлор ответил на невысказанный вопрос Брента:
– Полагаете, мы кого-то дожидаемся, Стивен? Да нет, напротив – это нас ждут с нетерпением… Догадываетесь где?
– Понятия не имею, – честно сказал Брент.
Тейлор пристально посмотрел на него, но было уже слишком темно, чтобы различить выражение глаз.
– Может быть, – пробормотал он. – Хотя едва ли вы в полном неведении… Впрочем, стоит ли говорить об этом сейчас? Скоро все выяснится.
– Надеюсь, – буркнул Брент.
– На вашем месте я бы поменьше думал о надежде и побольше об искренности… От второго напрямую зависит первое, сэр. Однако солнце уже зашло и нам пора.
Тейлор сделал несколько шагов вверх по склону плоского пригорка. Брент двинулся за ним, но Тейлор остановил его:
– Нет-нет, стойте где стоите.
Недоумевающий Брент замер на месте. Он плохо различал контуры фигуры Тейлора, который снова занялся таинственной штуковиной, извлеченной из кармана.
22
– «Сторожка»? – переспросил Евдокимов дребезжащим старческим фальцетом. – Вы говорите, объект именовался «Сторожкой»?
– Да, так, – подтвердил Олег Мальцев.
Они сидели в крохотной кухоньке у запыленного окна и пили отвратительный дешевый чай. С разрешения хозяина Мальцев курил.
Телефонный звонок с угрозами не только не заставил Олега отказаться от поисков, но еще и подстегнул его энергию. Анонимный собеседник совершил ошибку: он дал понять, что осведомлен о судьбе Кудрявцевой и Сретенского, и более того: что их исчезновение каким-то образом (возможно, косвенным) связано со «Сторожкой». При таких исходных данных принудить Мальцева к бездействию было задачей трудновыполнимой, во всяком случае, для этого не хватило бы телефонного звонка.
Поразмыслив, Олег пришел к выводу, что вряд ли имеет смысл искать людей, от которых в истории с объектом зависело слишком многое. Если кто-то из них и дожил до наших дней, разговорить их едва ли удастся. Но были и другие, без таких не обойтись в предприятии подобного размаха – охрана, обслуга, связь… Особенно последнее. Мальцев понимал, что ключевой фигурой в таинственных затеях той эпохи мог быть Лаврентий Павлович Берия, и в этом направлении Олег сосредоточил усилия. На Евдокимова он вышел через длинную цепочку новых знакомств, приведшую сначала к бывшему ректору престижного некогда вуза. Он-то и рассказал Олегу о Михаиле Михайловиче Евдокимове, служившем вплоть до 1953 года шифровальщиком на секретном узле правительственной связи. Через Михаила Михайловича проходили сообщения, адресованные самому Берия или его помощникам…
– «Сторожка», «Сторожка». – Евдокимов жевал слово, как давно потерявшую вкус резинку. – Как будто ничего не припоминается. Но документы с таким грифом могли направляться через другой узел связи. Их тогда было немало, узлов этих.
– Но сообщения для Лаврентия Павловича получали вы? – спросил Мальцев, из вежливости прихлебывая остывший чай.
– Молодой человек, – снисходительно проговорил старик. – Я был пешкой. Обыкновенный капитан МВД. В те времена существовало столько уровней секретности, столько различных каналов, что и важные генералы не обо всех знали… Впрочем, погодите… «Сторожка»…
– Да, да? – Мальцев отставил стакан, наклонился вперед.
– Теперь я вспоминаю… Да, было – один-единственный раз. Ну конечно! Потому запамятовал, что нам не приходилось с этим грифом работать постоянно. Другие-то коды я хорошо помню – «Охотник», «Тополь», «Транзит»… А ваша «Сторожка», наверное, обычно проходила не через нас, а тут почему-то нарушили порядок.
– Вспомните, пожалуйста, все что можете, – почти взмолился Олег. – Когда это было? Откуда поступило сообщение, для кого? Его содержание?
– Когда? – Старик поморщился, словно от зубной боли. – Да перед тем как Берия убрали, вот когда. Точной-то даты я, пожалуй, вам не назову, столько лет прошло… Но незадолго до того, как объявили официально об аресте Лаврентия Павловича. Предназначалось Кузнецову, доверенному секретарю Берия. Передано откуда-то с Дальнего Востока… Какая-то железнодорожная станция, что ли… Названия я и тогда выговорить не мог. Похоже на «чемодан».
– Чемодан?.. Ну, а дальше? О чем там шла речь?
– Ох, не помню… Вроде бы об отправке какого-то эшелона, то ли его отправить не могли, то ли отправили, да не туда… Нет, молодой человек, вы меня не пытайте. Старик я, память уж не та…
– Понятно, – расстроенно сказал Мальцев и зажег новую сигарету. – Михаил Михайлович, а что сталось потом с Кузнецовым? Возможно, он жив…
– Кузнецов? – удивился старик. – Да он застрелился, когда началась петрушка с Берия. А может, и до того.
– Застрелился?..
– Сам-то я не видел, как он стрелялся, – многозначительно усмехнулся Евдокимов. – Так говорили…
– Понятно, – повторил Олег с интонацией полного разочарования, но на этом беседа не завершилась.
Мальцев расспрашивал Евдокимова о бывших сослуживцах, вообще о людях, так или иначе приобщенных к тайнам советской империи. В результате в его записной книжке появилось несколько имен – без адресов, их еще предстояло установить. Была у него и другая зацепка – железнодорожная станция, название которой походило на слово «чемодан». Нужно раздобыть подробные карты Дальнего Востока, напечатанные в пятидесятых годах…
На улице, где дул резкий пронизывающий ветер, Олег плотнее запахнул куртку. Он быстро шагал вдоль одинаковых домов спального района, когда его нагнал синий «фольксваген». Машина сбавила скорость и двигалась теперь вровень с Мальцевым.
– Олег! – послышалось из открытого окна.
Мальцев похолодел, но уже не от ветра. Приступ головной боли (об этих приступах он как-то постепенно начинал забывать) обрушился на него с прежней силой. Господи, не будут же они стрелять на улице среди белого дня! А почему бы и нет? Нынешним гангстерам все нипочем.
«Фольксваген» остановился. Мальцев, наверное, мог бы кинуться бежать, но застыл как парализованный. Дверца машины приотворилась.
– Садитесь, – сказал Владимир Сергеевич Зорин.
23
«Восьмерка» Кремнева стонала от натуги – он выжимал из несчастной машины максимум и даже больше. Миновав с десяток поворотов, он несколько успокоился: чтобы преследователи обнаружили его теперь, им должно очень повезти.
