Виктор Ночкин - Череп мутанта
— Эй, Шаман! — издали заорал Пригоршня. — Открывай, Дед Морозов пришел!
Низенькая дверца со скрипом отворилась, высунулся человек, поглядел на гостей. Шагнув вперед, распрямил спину. Настоящий великан — куда крупнее здоровяка Пригоршни. Ветер, как по заказу, погнал струи тумана, которые серым саваном окутали хозяина болот. Рослая фигура Шамана была задрапирована широкой накидкой, на голове его Слепой разглядел что-то вроде короны. Струи тумана обтекали гигантскую фигуру, сквозь призрачную пелену темный силуэт казался еще больше.
— Не ори, бродяга, — хрипло пророкотал хозяин. — Чего надо тебе?
Пригоршня несколько замялся, но быстро справился со смущением.
— Шаман, идем с нами к Ковалям. Младшего брата зарезали, Михаил награду обещает тому, кто убийцу найдет. Мужики тебя решили позвать.
Шаман тяжело задумался, глядя поверх голов гостей. Слепой, хотя был циником, скептиком и материалистом, невольно поежился. Как-то тревожно он себя почувствовал в этом туманном месте, да еще рядом со странным болотным жителем. Было в Шамане что-то по-настоящему необычное, даже по меркам Зоны удивительное.
— Хабар украли, половину — тому, кто найдет, — добавил Пригоршня. — Хороший хабар.
— Что же, — изрек Шаман. — Ступайте, откуда пришли, той же дорогой. Да не оглядывайтесь, не то беда выйдет! Духи смотрят в спину. Не сердите духов!
Сталкеры пошли обратно, теперь первым оказался Слепой. Он двигался вдоль вешек не так уверенно, как Никита, поэтому Шаман успел их догнать и выбрался на берег болота почти одновременно с гостями. Великан прижимал к груди охапку вешек — на ходу выдергивал. Он бросил грязные палки на траву и перекинул из-за спины трехлинейку Мосина, обмотанную шерстяной тряпкой с грязной бахромой. Из тряпья выступали конец ствола и короткий трехгранный штык — ржавый и очень зловещий. Мрачно сопя, Шаман оглядел провожатых. Слепой с любопытством наблюдал за ним — таких колоритных обитателей Зоны он прежде не встречал.
Хозяин болота и вправду оказался ростом выше Пригоршни, да и в плечах пошире. С головы до ног его окутывал плащ, живописно заляпанный грязью в самых неожиданных местах и разрисованный странными символами. Кое-где на балахон нашиты пробитые гильзы, косточки, перья — все перемазанное болотной тиной. На ногах — здоровенные сапожищи, в тени под капюшоном прячется покрытое узорами лицо, то ли разрисованное, то ли в татуировках. А еще исполинскую фигуру украшали челюсти псевдогиганта, напяленные поверх капюшона на манер короны.
— Ты! — Огромный грязный палец нацелился в лицо Никиты. — Бензином воняешь. Это дрянь. Дурно воняешь! Это не нужно! Неправильно!
— Так а чего, а как же?.. — удивился сталкер. — Костер, там, разжечь, если сыро, так бензинчику плеснешь, бывает, или еще что…
— Костер — это нужно. Это правильно, — смилостивился Шаман. — Живой огонь. Зона не для того мира, где бензин. Наг человек и бос, и глуп пред Зоной. Но дан людям живой огонь! Он нам нужен, он правильный… Ты! — Ручища указала на Слепого.
— А это Слепой! — пояснил Пригоршня. — Он тут недавно.
— Ты, человек, — не слушая, продолжал рокотать болотный житель, — на компьютер глядишь часто. Это неправильно, это плохо. Ты — человек, а не машина.
Слепой пожал плечами. Ну да, он поглядывал на монитор ПДА, ждал, включит ли Шаман свой, выйдя из болота. Нет, не включил.
— Идем, что ли? — В присутствии болотного великана Пригоршня казался меньше, чем был на самом деле. — По дороге расскажу, как у Ковалей было.
— Огонь расскажет, — величественно откликнулся Шаман. — Ты напутаешь, огонь не соврет. Он скажет верно, а не так, как ты увидел. Человек врет. Сам себе врет больше, чем другому. Огонь все видит.
— Да как хочешь, — покладисто согласился Никита. — Огонь, так огонь, кто б спорил, а я ж — так ни в жизнь.
Пока шли к лагерю Ковалей, Слепой украдкой разглядывал Шамана. Тот шагал широко, держался чуть в стороне, а ПДА так и не включил, хотя Слепой был уверен: под грязной хламидой наверняка припрятан комп. Ишь, толкует о вреде техники, а «мосинкой» не брезгует.
Пригоршня не мог молчать подолгу, он то и дело принимался болтать, но стоило Шаману бросить в его сторону хмурый взгляд — сразу смолкал. Взгляд у Шамана был тяжелый, гнетущий. И рисунки на физиономии, спрятанной в тени под капюшоном, выглядели пугающе — казалось, будто по лицу пробегают волны, темные пятна сливаются в странные изменчивые узоры. Изредка Шаман издавал глухие мрачные звуки, очень многозначительные, не похожие на членораздельную речь.
* * *
Братья Ковали обосновались на старой подстанции, несколько обветшалых зданий до сих пор окружала двухметровая бетонная ограда. До катастрофы в этом месте проходила высоковольтная линия, ажурные мачты и сейчас торчали на холмах, ветер мотал обрывки кабелей.
Ковали нарастили забор, поверх намотали колючей проволоки, поставили на крыше центральной постройки решетчатую каланчу, прожектор. Местечко они выбрали удачное — в округе безопасных убежищ немного, а шастать в здешних краях ночью рискованно. Клиентура не переводилась. Постоянная связь с большой землей у Ковалей отсутствовала, однако перекупщики охотно имели с ними дело, потому что знали братьев как людей обязательных и честных. В общем, лагерь приносил небольшой, зато стабильный доход, хозяев все уважали, врагов у них не было… Даже свободовцы, контролировавшие округу, не пытались подмять заведение — возможно, потому что угрюмые охотники и следопыты, составлявшие ковалевскую клиентуру, не слишком интересовали веселых ребят из группировки. Имелось и еще одно соображение: лесовики потому и собираются к Ковалям, что избегают шебутную молодежь. Установятся здесь свободовские порядки — и эти сталкеры перестанут приходить на подстанцию, а без них какой смысл ночлежку держать в этакой глуши? В общем, подстанция оставалась островком спокойствия.
У Ковалей на службе состояли шесть человек. Старший брат, Михаил, этой ночью был в отлучке — ходил к перекупщику, взяв с собой одного бойца, так что сторожить подстанцию остались младший брат и пять охранников. Двое, дневная смена, отсыпались, сторожили трое: пара у ворот и третий на вышке с прожектором. Младший Коваль, Николай, спал один на втором этаже административного здания, где хозяева устроили штаб-квартиру и склад.
Как сумели зарезать Николая, непонятно — толстенная дверь была заперта изнутри, ключ торчал в замке. Бойцы дрыхли на первом этаже и клянутся, что никто не проходил, но это ничего не значит — спали же, не могли услыхать, если убийца тихонько прошел по лестнице. Постояльцы провели ночь в бывших служебных зданиях, но, конечно, все тоже спали, никто за соседом не следил. Единственными, у кого было алиби, оказались бойцы ночной смены. У ворот мужики дежурили вдвоем, ни один не отлучался. Теоретически третий мог спуститься по хлипкой лестнице с каланчи, но парни на воротах уверяли, что обязательно услыхали бы, да и все охранники — люди надежные, работали на Ковалей давно, никогда с ними не ссорились…
Все это Пригоршня вполголоса поведал Слепому, пока шли от болота. Шаман делал вид, что не слушает, но ловил каждое слово. Он держался настороже, пару раз поднимал руку — по этому знаку Пригоршня со Слепым замирали, тогда становились слышны отдаленный шум, треск веток, шелест листвы… какие-то звери пробирались по редколесью. У сталкеров не было желания проверять, что за мутанты там бродят, они сворачивали и обходили звериные тропы стороной. Когда на пути попадались аномалии, Шаман с его острым слухом вполне мог ориентироваться по писку ПДА спутников — а может, обладал каким-то особым чутьем на опасности. Не разобрать.
* * *
На подстанции обстановка была мрачной — как и положено месту, где произошло преступление и под подозрением куча народу. Слепой, конечно, догадывался, что так будет, однако не учел, какие люди собираются у Ковалей. По двору слонялись угрюмые типы — как раз такие, как описал Никита, cоль Зоны, причем не йодированная, а скорее каменная. Дремучие бородатые мужики, покрытые шрамами, в грязных мятых комбезах. Снаряга на них выглядела как летопись сталкерских похождений; каждая складка, царапина, прореха, разрез — это памятная запись, рассказ о каком-то приключении. Ну и настроение было соответствующее: сталкеры глядели друг на друга настороженно. Как-никак, один из них убийца. Охранники Ковалей демонстративно поглаживали стволы и сурово хмурились, если кто-то из постояльцев приближался к воротам.
Когда явился Шаман, Михаил Коваль отбивался от пары сталкеров, требовавших, чтобы им открыли ворота. Михаил — массивный мужик, поперек себя шире — от своих постояльцев внешностью не сильно отличался, такой же сермяжный с виду, разве что борода кое-как подстрижена да одежда поаккуратнее. Оно и понятно: хотя Коваль уже давно на вечной прописке и на большую землю не показывается, однако время от времени ему приходится иметь дело с крупными перекупщиками, партнеры должны видеть, что он приличный мужчина, а не сталкер Петров какой-то. По одежке встречают, по снаряге провожают.
