Майкл Гелприн - Хармонт. Наши дни
«Галоша» неспешно подплыла, замерла в пяти шагах. Из неё выскочил очкастый лаборант, суетливо обежал вокруг, застыл у входа.
– Вольно, – сказал очкастому Антон. – Спиннинг не забыл?
Очкастый отчаянно замотал головой, словно его только что заподозрили во всех семи смертных грехах.
– Ну тогда грузи, что ли, «мальчиков».
Лаборант с энтузиазмом принялся орать на киберов. Один за другим те скрылись в «галоше».
– Всё, что ли? – полуутвердительно спросил Ежи. – Он оглянулся и неожиданно увидел спешащую через институтский двор девушку, в которой с удивлением узнал Мелиссу Нунан.
– А она тут зачем? – озадаченно повернулся Ежи к Антону.
– Надо, – важно ответил тот. – Синдром Голикова – Пильмана будет освещаться независимой прессой.
Ежи хмыкнул и полез в «галошу». Снаружи Антон, встав в позу древнегреческого героя, принялся любезничать с независимой прессой.
– Антон! – прикрикнул Ежи строго. – Давай залезай, интервью откладывается.
– Слово напарника закон, – шутливо отрапортовал прессе Антон.
Он запрыгнул в «галошу» и, перегнувшись через борт, замахал рукой. Грузный краснорожий начальник охраны аж подскочил на месте и, переваливаясь, припустил к «галоше».
– Руки прими! – сипел он на ходу. – Руки прими, говорю, сучий сын!
Антон удивлённо захлопал глазами.
– В чём дело? – спросил он.
– А ты не знаешь, в чём? – Красная рожа начальника охраны стала багровой. – Кто идёт в Зону, не прощается, дурак ты дурацкий. Герой, тоже мне, так тебя и растак! Напарника хотя бы пожалел, если самому невтерпёж на тот свет.
Антон покрутил пальцем у виска и уселся рядом с Ежи.
– Болван какой-то суеверный, – сказал он. – Одно слово – Боров. Тоже мне, охрана. Попрощаться с девушкой, видите ли, нельзя – тебя, видите ли, от неё охраняют. Давай поехали.
– Как у тебя с ней? – спросил Ежи, тронув «галошу» с места.
– Да так. Никак. Давай уже жми быстрее, раньше начнём, раньше гробанёмся.
Ежи рванул ручной тормоз, «галоша» дёрнулась и встала.
– Придержи язык, – сказал Ежи жёстко.
– Ладно, извини, – Антон насупился. – Не думал, что ты суеверный.
«Галоша» тронулась. Миновала институтские корпуса, вдоль парковой решётки добралась до поворота и, качнувшись, поплыла к Зоне. В трёх шагах от границы кольца Ежи притормозил. Отсюда в глубь Зоны разбегались вешки четырёх провешенных трасс. К гаражам вела самая старая, по которой ходили ещё первые институтские смельчаки.
У Ежи внезапно затряслись руки, лоб пробило испариной. Он утёр его рукавом спецкостюма и вопросительно посмотрел на Антона.
– Угу, – кивнул Антон в ответ на не заданный вслух вопрос. – Мне тоже страшно. Поехали.
Первые десять минут молчали. «Галоша» неторопливо перебиралась от вешки к вешке, по левую руку медленно проплывали мрачные дома Чумного квартала с обшарпанными фасадами, чёрными провалами выбитых окон и грязно-серыми глазницами уцелевших. Ежи оглянулся. Сзади уныло съежились покорёженные первый и второй корпуса Института. Выцветший плакат с надписью «Добро пожаловать, господа пришельцы!» левым краем ещё держался на фасаде первого корпуса, правым, рухнувшим, утыкался в землю. Был плакат по периметру обнесён «мочалом», словно траурная лента увядшим лавровым венком.
– Напьюсь вечером, – сказал Антон. – Ох и напьюсь. Договорились уже.
– С этой? – без особого интереса спросил Ежи. – С Мелиссой?
– С ней.
– Так что у тебя с ней всё же?
– Поначалу думал – влюбился, – Антон насупился, – а потом пригляделся – та ещё штучка. Понимаешь, вроде бы и своя девка. В доску своя, у нас так говорят. За словом в карман не лезет, не жеманится, не выделывается, пьёт как мужик. Но знаешь, что-то в ней не то, а что именно, пока не пойму.
– Что ж ты тогда с ней встречаешься?
Антон махнул рукой.
– Потом расскажу, – буркнул он. – Когда вернёмся. Сколько там вешек осталось?
Ежи вгляделся. В двадцати шагах прямо по ходу в землю был врыт железный крест с красным кругом на нём.
– Двадцать третья, – ответил он, разглядев номер на круге. – Наша двадцать шестая, готовься.
У двадцать шестой Ежи остановил «галошу». Грузовики перед гаражом отсюда видны были прекрасно. Выглядели грузовики словно новенькие, только что с конвейера, а от бензовоза в сорока футах от них осталась лишь вычурной формы горка ржавого, искорёженного металла.
– Пошли, – выдохнул Ежи.
Он ухватил за удилище спиннинг и спрыгнул из «галоши» на землю. Посторонился, давая дорогу «мальчикам». Пять киберов послушно выстроились в ряд. Маршрут был загодя задан каждому из пятерых и проложен в обе стороны. До точки назначения киберы добирались частенько. В исходную возвращались редко и не все, будто Зона присматривалась к ним, решая, кого угробить, а кого оставить про запас.
– Вперёд, – приказал Антон.
Киберы, рассыпавшись цепью, тронулись. Второй справа, преодолев полтора десятка шагов, нагнулся, порылся в земле, выкопал из неё «булавку», опустил в нагрудную сумку и побрёл дальше.
– Теперь мы, – бросил Ежи. – Давай я пойду первым.
Не дождавшись ответа, он двинулся вслед за крайним слева «мальчиком», держась в полусотне шагов. Шёл, медленно переставляя ноги, не отрывая взгляда от яично-жёлтого заднего фасада кибера и слушая мерное дыхание Антона за спиной. Через четверть часа добрались до точки, в которой «мальчики» сворачивали вправо, к гаражам. Здесь пути расходились, куча строительного мусора лежала слева по ходу.
Ежи вытянул из кармана спецкостюма гайку, запустил её перед собой и, удерживая взглядом место падения, двинулся к нему. Он успел бросить ещё две гайки, прежде чем за спиной в первый раз громыхнуло.
– Не оборачивайся, – сказал сзади Антон. – Номер четвёртый спёкся, остальные пока в строю.
Они добрались до мусорной кучи, когда вдобавок к четвёртому номеру «спеклись» второй и пятый. Антон обогнул Ежи и, цепляясь за обломки бетона и арматуры, начал взбираться.
– Стой! – заорал Ежи, когда Антон был уже на полпути.
Антон замер. Ежи, шатнувшись в сторону, напряжённо смотрел на самый верх кучи. Там, едва различимая снизу, трепетала эфемерная серебристая паутина. Ежи переместился на два шага влево, паутина исчезла из виду. Шагнул на прежнее место – появилась вновь.
– Спускайся, – звенящим от напряжения голосом велел Ежи. – Только медленно.
– Да что там такое? – сердито отозвался Антон. – Я ничего не вижу.
– Сказал же, спускайся!
Антон, споро перебирая конечностями, слез с кучи вниз и встал, задрав голову, рядом.
– Теперь видишь?
Антон прищурился.
– Ну вижу, – сказал он угрюмо. – Ерунда какая-то.
Он выудил из кармана гайку и, примерившись, запустил вверх. Гайка прошла через серебристую паутину, не причинив ей вреда.
– Постой, – пробормотал Ежи. – Это не ерунда.
Он стал вспоминать, где и когда слышал про неподвижные серебристые нити. Что-то было о них в «докладах», что-то странное и совсем недавно. Впрочем, давно тоже было, и тоже странное, но, кажется, безопасное. Или, наоборот, опасное. Редкое явление, встречающееся… Где и почему встречающееся, Ежи вспомнить не мог.
– Ладно, – буркнул Антон. – Ты, если хочешь, тут прохлаждайся, а я пошёл.
– Стой! Никуда ты не пойдёшь! Мы возвращаемся.
Антон изумлённо посмотрел напарнику в глаза.
– Вы все, видно, спятили, – сказал он, – из-за своих суеверий. То прощаться нельзя, то сделать за чем пришли нельзя. Совсем обезумели.
Антон отобрал спиннинг и ловко полез наверх. Запрокинув лицо, Ежи обречённо следил, как тот карабкается по пересыпанным землёй выступам застарелых, слежавшихся, спёкшихся железобетонных плит. И, добравшись доверху, как ни в чём не бывало ступает прямо в эфемерно трепещущие нити.
Ничего не произошло. Антон высвободил спиннинг из чехла и принялся возиться с катушкой. Тогда Ежи облегчённо вздохнул и полез наверх вслед за ним.
– Вон он, твой кругляк, – Антон удилищем показал туда, где две полуразрушенные, в дырах, бетонные стенки сходились вместе, образуя тупик. – Видишь?
Зацепить кругляк удалось с шестой попытки, и Антон, осторожно выбирая лесу, потащил его к себе. Дотянул улов до подножия кучи, ловко поводя удилищем, обвёл сбоку и стал, пятясь, спускаться. Ежи с трудом за ним поспевал, и когда очутился внизу, Антон уже внимательно разглядывал умостившийся на ладони предмет, формой и размерами похожий на расколотую пополам скорлупу от зрелого грецкого ореха.
– Ну что? – спросил Антон. – «Глаз» это или не «глаз»?
Ежи протянул руку, и в этот момент красно-лиловый с прожилками предмет в ладони у Антона запульсировал, заполыхал, словно включившийся аварийный сигнал. От неожиданности Антон разжал пальцы, предмет выпал, и пульсация стала затухать.
– «Рачий глаз», – с уверенностью сказал Ежи. – Это точно он.
– Ну и славно, – Антон нагнулся, упрятал «глаз» в нагрудный карман спецкостюма. – Пошли отсюда. Нам ещё вернуться надо. По возможности живыми.
