Вячеслав Шалыгин - Свинцовый шквал
– Что за хреновина? – сержант продемонстрировал эмблему Галимову. – «Ковчег»?
Орел с распростертыми острыми крыльями держал в лапах заключенную в круг свастику. Эмблема походила на ту, что украшала форму егерей из группировки «Ковчег», но лишь в общих чертах.
– Нет, – вновь вмешался Бойков. – Это униформа гитлеровского моряка времен Второй мировой. Неонацисты тут ни при чем.
– Вообще ничего не понимаю, – признался Гелашвили. – А старые нацисты тут при чем? Откуда на этой кукле фашистская униформа?
– Повторяю, это не кукла, а реальные останки человека.
– Зомби на батарейках? – сержант фыркнул. – Не смешите, господин майор.
– Я похож на клоуна? – строго спросил Бойков. – Думаю, когда этот биомеханизм функционировал, аккумулятор питал крупную колонию наноботов, которая и заменяла собой мышцы и мозг этого… существа.
– Сталтеха, – подсказал Галимов. – Бродили по Зоне такие уроды до Большой зачистки. Но после их никто не встречал. Да и выглядели они иначе. С людьми их путали только издалека.
– И с глубокого бодуна, – добавил сержант. – Так что это не сталтехи. Что-то вроде них, но другое. Вроде упрощенной версии Трояна – скорг в человеческой шкуре.
– Согласен, – сказал Галимов. – За основу взят принцип Трояна, но исключены возможности к трансформации. Только одна форма на базе органического скелета.
– Именно так, – согласился Бойков. – Одна форма на единой базе. Чтобы штамповать этих манекенов в промышленных количествах.
– А реальный скелет зачем? – спросил сержант. – Могли бы взять за основу макеты из школьных кабинетов анатомии. Или что-то в этом роде.
– Для маскировки, – уверенно заключил Бойков. – Моряки давно шепчутся, что среди них то и дело появляются шпионы. Возможно, это именно они, те самые морские боты, которые могут обмануть и контрразведку, и биосканы.
– А если их штампуют в промышленных масштабах… – Галимов на миг задумался, – можно ожидать не только шпионов, но и морской десант.
– Почему морской? – удивился Гелашвили.
– Да потому, сержант, что их производят в морских и приморских Городищах и сразу отправляют на борта гидромехов, – вместо капитана ответил Бойков.
– Создают тайный плацдарм в море, – продолжил мысль майора Галимов. – Ударная группировка из гидромехов и серьезный десант из этих вот… сталтехов-диверсантов может наделать много шума.
– Из морских ботов-диверсантов, коротко – из морботов, – как бы нехотя соглашаясь с офицерами, подсказал термин Гелашвили. – Да уж, если все так, мало нам не покажется. Биомехи нарядят половину манекенов в униформу чистильщиков и натравят на Орден, а другую половину под видом узловиков бросят на егерей. Провокация выйдет что надо. Если не перебьем друг друга сами, дело довершат чугунки. Просто и надежно. Интересно узнать, какой твари пришла в голову такая гениальная идея?
– Узлу или Трояну, – Галимов пожал плечами. – Какая нам разница? Наша задача подготовиться и отбить атаку. Майор, ты сообщишь в штаб?
– О чем? – спокойно спросил Бойков. – О наших фантазиях? Все наши выводы надо подкрепить фактами.
– Это тебе не факты? – Гелашвили пнул ближайшее тело.
– Это выпотрошенные истлевшие мумии, которые какие-то шутники нарядили в современные боевые костюмы.
– Мумии фашистских моряков в московском метро?! – сержант коротко рассмеялся. – Зашибись шуточка!
– Пленные, – спокойно парировал Бойков. – Да мало ли. Если снова пускаться в фантазии, потеряем время и не добудем факты.
– Добудем, – подытоживая разговор, заверил Галимов.
– Но этот факт я засчитал бы тоже, – проворчал сержант. – Морские боты в тоннеле, который ведет к водному тамбуру… чем плохой факт?
– Засчитаем, когда докажем, что водный тамбур существует, – поддержал Бойкова капитан Галимов. – Все, Жора, привал окончен, работаем.
Следующие сто метров пути не преподнесли сюрпризов, разве что наклон Ржавого желоба изменился, креномер показал ровно сорок пять градусов.
– Еще немного, и поедем, как с горки, – проворчал Гелашвили. – Слышишь, командир, вода шумит. Будто прибой.
– Большое озеро должно быть, – Галимов прислушался. – Эхо… гулкое. Значит, все-таки в гроте есть воздух. В смысле – не под самый потолок пещера водой заполнена.
– Увидим, – сержант перехватил поудобнее «Шторм», – тут осталось-то…
Осталось действительно немного, каких-то тридцать шагов, но вот беда – труба снова изменила наклон, на этот раз резко и до внушительных пятидесяти градусов. Просто садись и езжай на пятой точке. Зато теперь разведчики видели Черную воду. Сержант деловито скинул рюкзак, достал из него компактный пакет с «Зодиаком» и небольшой, но мощный эхолот.
– Проверим глубину? – предложил сержант. – Заодно посмотрим, какие тут рыбешки водятся.
Галимов кивнул. Капитан явно о чем-то напряженно размышлял. Что-то не давало ему покоя. Скорее всего, разведчик пытался привести в систему новые факты.
Сержант вполне разделял беспокойство командира. Все эти странные морботы и хитрые замыслы биомехов не могли не волновать. Новая угроза ломала все привычные схемы противодействия техносу и вынуждала крепко задуматься о выработке новой стратегии и тактики. Понятно, что в первую очередь это головная боль штаба Барьерной армии, а не младших офицеров и сержантов, но составить свое мнение никто не запрещал ни Галимову, ни Гелашвили.
Впрочем, лично сержанта Гелашвили волновала только тактика. Не в первый раз чугунки подбрасывали новую задачу, и до сих пор все задачи решались людьми более-менее успешно. Даже устроенная недавно биомехами Технореволюция завершилась в пользу людей. Какой кровью дался этот временный успех – вопрос другой, но ведь выстояли. Сержант верил, что решение проблемы найдется и в этот раз. Рано или поздно. Так что не о чем греть голову. Ну разве что о проблемах самого ближнего прицела.
Например, о том, почему морботы оказались в трубе и кто их «обесточил». Если это сделали сталкеры, почему об этом не судачили в кабаках, если сами биомехи – зачем они это сделали? Устроили выбраковку? Обычно для этого химеры уводили изделия в Узел. Брошенных ботов лично Гелашвили видел вообще впервые.
Сержант настроил эхолот и мелкими шажками начал продвигаться дальше по трубе. В какой-то момент пол под ногами затрещал, будто бы собираясь провалиться – сержанта даже бросило в жар, – но обошлось. Гелашвили подошел к самому краю Ржавого желоба.
Как выяснилось, тоннель обрывался метрах в трех от поверхности Черной воды. Это казалось странным, ведь по всем законам физики уровень воды не мог опуститься ниже жерла тоннеля, но к странностям в Зоне люди привыкли, поэтому Гелашвили принял очередную загадку просто как факт. Искать объяснения таким вот фокусам не входило в его обязанности.
Сержант представил, как все это выглядит со стороны акватории грота. В стене на высоте трех метров зияет дыра, а в ее просвете стоит человек. Просто иллюстрация к брошюре «Одиночество и пути его преодоления». Такие книжонки часто попадались на глаза Гелашвили в юности, когда он какое-то время жил у бабушки. Она обожала подобную макулатуру и ненавидела Сеть, хотя как раз в Интернете этого бреда накопилось гораздо больше, чем на полках супермаркетов. Даже больше, чем в «Старом книжном» на Сухаревской, по состоянию дел на конец тридцатых – единственном во всей Москве (а возможно, и во всей стране) специализированном книжном магазине.
Теперь в тех местах возвышалась непомерно высокая груда обломков, густо поросшая автонами. Что-то вроде термитника высотой с десятиэтажку и населенного скоргами. После Катастрофы от прежних зданий и заведений, в том числе от книжного магазина, не осталось почти ничего. Но книги там находили до сих пор.
«Плесень» сожрала пропечатанные «серебрянкой» названия романов и фамилии авторов, а у некоторых книг, имевших «металлизированные» обложки с голографическими иллюстрациями, наноботы уничтожили красивые корочки целиком, но главное – тексты уцелели. Пластиковая бумага и не содержащая металла типографская краска пришлись наноботам не по вкусу.
А вот запертым в Зоне сталкерам и военным любой предмет из того, довоенного мира становился дорог, как частица собственного сердца, как один из пресловутых девяти граммов души. Особенно книги.
Так часто бывает, не ценишь, пока не потеряешь. Книги проиграли битву за выживание мультимедийному информационному пространству, превратились в раритеты, дорогие, модные, но бессмысленные штучки, вроде наручных часов или ювелирных украшений, но когда прежний мир рухнул, книги неожиданно поднялись на первую строчку списка материальных ценностей и даже превратились в нечто вроде одной из зональных валют. Простенькие детективы легко обменивались на ведро крупы или мешок картошки, а полезный, написанный со знанием дела боевик (пусть и фантастический) – на целую коробку тушенки или три литра спирта. Классика ценилась еще дороже, но в основном уходила из оборота «на депозиты», в личные коллекции. Но главной ценностью стали справочники и серьезная специальная литература, эти книги стоили зачастую баснословно дорого. Цены иногда сравнивались с ценами на артефакты «Плеть» или «Джампер». И это притом, что аналогичная информация легко выуживалась из М-сети.
