Василий Головачев - Триэн
Уваров вспотел, устал, заработал всплеск давления, разозлился, но попытки обнаружить Ватшина в своём окружении в будущем не оставил. И наконец-то добился своего! Неясно, неточно, расплывчато, на грани узнавания.
Ватшина били! Где – Уваров понял не сразу, за что – вообще было неизвестно, но писателя били, а потом воткнули в сердце нож! И Константин умер, успев послать в никуда отчаянную мольбу о помощи!
Уваров подскочил на стуле, постоял в полуобморочном состоянии, согнувшись, опираясь обеими руками о столик, унимая бешеный галоп сердца. Вытер потный лоб дрожащей рукой. Хотел сразу звонить Гордееву, но сначала заставил себя успокоиться, привести чувства и мысли в порядок, поэтапно воспроизвёл в памяти все свои манипуляции с футур-анализом.
В будущем это станет профессией, пришло на ум, и специалистов будут называть эфаналитиками.
Под ложечкой засосало: Ватшин был мёртв!
«Окстись, болван! – возразил он сам себе. – Ты ходил в будущее, значит, Константин сейчас ещё жив! И находится недалеко… буквально рядом с Кольцевой».
Уваров окончательно пришёл в себя, достал мобильный:
– Иван Петрович, есть минутка?
– Слушаю, Сан Саныч, – ответил глава безопасности «Заставы».
– Ватшин жив и находится в Москве, ну, или совсем близко от Москвы. Но его в любой момент могут убить!
– Это предположение или… прозрение?
– Ближе ко второму.
– Удалось, значит?
– Не знаю, благодаря чему, но я прорвался. Сижу мокрый как мышь.
– Могу представить. Где он?
– Точных координат не укажу, он за Кольцевой, в районе Рублёво-Успенского шоссе. Но это не Горки-2.
– Понял, ваша подсказка существенно сужает район поиска. Спасибо, Сан Саныч, будьте на связи.
Уваров ещё раз сунул голову под струю холодной воды, кое-как вытерся и покинул неуютное помещение, использованное им для медитативных экспериментов, для выяснения «момента истины». В душе затеплилась надежда увидеть писателя живым.
3. Смирительная рубашка
Голову словно проколол сухой шип саксаула, Ватшин охнул и очнулся.
Голову наполняли гулы, скрипы, каменные шорохи и дымные шлейфы. Глаза ничего не видели. Пошевелиться было невозможно, так как руки и ноги стягивали путы, а сам он лежал на боку на чём-то твёрдом и холодном, напоминающем бетонную плиту.
Вспомнилась падающая с неба дубинка электрошокера.
Ватшин стиснул зубы, внезапно осознавая, что его без каких-либо усилий провели переодетые в форму гаишников ксеноты и взяли в плен.
Не надо было ехать в издательство, всплыла в дымном пространстве сознания трезвая мысль. Надо было доложить Ивану Петровичу.
«Сам знаю!» – огрызнулся Константин.
Попробовал перевернуться навзничь, пережил всплеск боли в голове, но своего добился.
Глаза по-прежнему ничего не видели: в камере (или где он там лежал, интересно даже) не горел свет. Руки затекли. Но высвободить их не представлялось никакой возможности, они были связаны за спиной. Пить хотелось неимоверно! Губы пересохли до такой степени, что могли, наверно, заменить наждачную бумагу! И ещё зверски хотелось в туалет.
Ватшин позвал:
– Эй, кто-нибудь!
Голос заглох в холодном воздухе как в вате.
– Эй, вертухаи поганые, отзовитесь! Мне по малой нужде надо!
Где-то послышались голоса, раздался стук, глухой скрип, перед Ватшиным открылась расширяющаяся щель, в глаза ударил яркий сноп света. Он зажмурился.
Грубые руки подхватили его под локти, рывком посадили.
Он открыл глаза.
Помещение, в котором его держали, напоминало узкий пенал шириной в метр, длиной в три и высотой не больше двух. В проходе между топчаном, на котором он лежал, и стеной с трудом умещались два амбала в чёрных костюмах, едва не упираясь макушками в потолок.
– Мне в туалет… – прохрипел Константин.
– Потерпишь, – равнодушно сказал один из тюремщиков, с квадратной челюстью.
Послышались ещё голоса, шаги, тюремщики в чёрном отошли в угол чулана, их места заняли двое мужчин постарше. Один имел благообразный вид доброго священника, второй – черноволосый, смуглый, с кривым носом, походил на злого горца с Кавказа. Он и одет был как горец – в приталенную куртку с вертикальными кармашками (газыри, вспомнил их название Ватшин) и в белую рубашку со стоячим воротником.
– Добрый день, Константин Венедиктович, – заговорил «священник» бархатным голосом, улыбаясь. – Меня зовут Иван Кирович, я модератор известной вам организации.
– Чего модератор? – не понял Ватшин.
– Разве вам не сказали? – удивился «священник». – Я думал, вы знаете. Наша организация называется «Ксенфорс», мы…
– Ксеноты! – презрительно скривил губы Константин.
«Священник» взялся пальцами за оттопыренную губу.
– Так нас называют нехорошие люди. Мы представляем отряд внеземных специалистов, подготавливающих почву для контакта с землянами.
– Ой, не смешите меня! – развеселился Ватшин. – Меня просветили, кто вы и что делаете на Земле. Да и Кротов дал исчерпывающую информацию. Так что не трудитесь вешать мне лапшу на уши. Чего вы хотите?
Гости переглянулись.
– Нетерпеливый молодой человек, – сказал «священник» неодобрительно. – Вы даже не представляете, как далеки от…
– Заткнись, Нос, – буркнул «кавказец». – Не до душещипательных бесед.
Вопреки распространённому мнению говорил он по-русски чисто, без акцента.
«Священник» встопорщил редкие светлые бровки, недовольно качнул головой.
– Заблудших овец надо возвращать в стадо.
– Заблудших овец надо отстреливать!
Ватшин сглотнул, но под взглядами гостей расправил плечи, стараясь выглядеть достойно.
– Что вам надо от меня?
– Моё руководство весьма заинтересовано в сотрудничестве… – высокопарно начал «священник».
– Слушай сюда, писака! – перебил его «кавказец», наклонившись вплотную к Ватшину, так что тот вынужден был отодвинуться и чувствительно приложился затылком о стену. – Мы знаем, что ты хроник. Выбора у тебя нет. Или ты добровольно сотрудничаешь с нами, или мы тебя тихо закопаем здесь! Или не тихо. Понял?!
– Ещё бы, – криво улыбнулся побледневший Ватшин. – Вы так убедительны.
– Да или нет?!
– Мне… надо… подумать.
«Кавказец» выпрямился, бросил взгляд на спутника.
– Я предлагаю помучить. Сразу думать перестанет.
«Священник» заколебался.
– Такого приказа не поступало. Сколько вам надо времени на размышления?
– Сутки, – сказал Ватшин наудачу.
– Час! – отрезал «кавказец». – Пошли, обсудим кое-что.
Гости вышли.
– Эй, отпустите в туалет! – опомнился Ватшин.
– Проводите его, – донеслось из коридора.
Ватшина рывком поставили на ноги, повели, спотыкающегося, по узкому коридору с голыми бетонными стенами, полом и потолком, куда-то в темноту, всунули в чуланчик с грязным унитазом. Он понял, что находится в глубоком подвале какого-то общественного заведения, не принадлежащего частному лицу. Владелец коттеджа не потерпел бы у себя под домом такой убогой обстановки.
– Руки развяжите, – спохватился Ватшин.
Его развязали.
С огромным наслаждением он справил малую нужду. Потом вспомнил о жене, пошарил по карманам, с надеждой сообщить о своём бедственном положении Гордееву, однако мобильного не нашёл. Тюремщики обыскали его раньше и забрали новенький айфон.
Ему снова связали за спиной руки и затолкали в чулан, имеющий вид натуральной тюремной камеры.
– Попить бы… – заикнулся он.
Ответом был грохот закрываемой двери.
– Сволочи! – выругался Ватшин, находя задом топчан.
«Что будем делать?» – проснулся внутренний собеседник.
«Снимать штаны и бегать!» – вспомнил Константин шутку деда.
«Я серьёзно».
«Связаться с Гордеевым надо».
«Телефон есть?»
«Нет».
«Тогда подумай, что ты ответишь ксенотам. Тебе ясно дали понять: да – ты с ними, нет – тебе кирдык! И других вариантов не будет».
«Фантастика!»
«Нет, дружище, паскудная реальность. Не получи ты послание Крота (кстати, зачем ты признался в этом вербовщикам?), не напиши роман – пил бы шампанское на Канарах».
«Ага, всю жизнь мечтал о Канарах… а сижу теперь на нарах!»
«Сам виноват».
Ватшин устроился поудобнее. Вспомнился прочитанный в детстве роман Джека Лондона «Смирительная рубашка, или Странник по звёздам». В настоящий момент он тоже находился в тюрьме, хотя и без смирительной рубашки, но его положение мало чем отличалось от положения героя Лондона. Так почему бы не попутешествовать среди звёзд? Пусть это и будет всего лишь путешествие по кладовым памяти.
На сердце легло успокоение.
Вспомнив советы Уварова, Константин сосредоточился на медитации, мысленно согрел ноги и руки, голову «продул» холодным ветром. Итак, попробуем прошлое?
На голову спустился мрак, растворяя в себе мысли и чувства медитирующего.
Не мешало бы сориентироваться…
Чего я хочу?
Посмотреть на первые звёзды…
