Дем Михайлов - Эхо войны
— Ага, — кивнул я, несколько ошарашенный столь лаконичным и одновременно столь полным ответом.
— Тогда приведи себя в порядок и полезай обратно в орлиное гнездо. — Русский кивнул на крышу грузовика. — И смотри в оба. Да, кстати, тебе солнце глаза не жжет? У нас есть запасные солнцезащитные очки. Еще не хватало, чтобы проводник ослеп.
— Нет, спасибо, — отказался я. — Все нормально.
— А Ильяс очки носит.
— Он носит. Я — нет, — коротко ответил я, снимая с пояса флягу с водой.
— Ну-ну, — прогудел Борис и, развернувшись, пошагал к кабине машины.
А я сделал экономный глоток, прошелся безразличным взглядом по высыпавшим из грузовика русским чужакам в песчаном камуфляже и пошел к ближайшим кустикам саксаула.
— Битум! — крикнул Виктор, мочась в песок прямо из кузова грузовика. — Не стесняйся, здесь все свои. Если что, мы отвернемся.
Дождавшись, пока стихнет дружный хохот, я посмотрел на шутника и спокойно произнес:
— Нет смысла выливать влагу на бесплодный песок. Саксаулу вода нужнее.
И пошел себе дальше, расстегивая пряжку солдатского ремня.
В спину донесся несколько озадаченный голос крепыша Виктора:
— Да, мужики… «Восток — дело тонкое».
Глава шестая
МЕРТВЫЙ ИСПОЛИН И ЗВЕРИНОЕ ПЛЕМЯ ЛЮДОЕДОВ
С насеста на железной крыше грузовика завод я увидел сразу, едва мы объехали невысокую, но крайне широкую гору. Дорога шла по ее взрезанному склону, рядом с засыпанной песком и заросшей пустынной колючкой железной дорогой. Впереди ехал школьный автобус, почти скрытый облаками пыли, закрывающими немалую часть обзора. Поэтому я посматривал больше по сторонам. И когда мельком бросил взгляд вперед, был просто ошарашен представшей передо мной картиной мертвого золотодобывающего завода. Настоящего исполина, выглядящего невероятно чужеродно на фоне окружающей его пустыни. Огромные и длинные цеха, чьи стены сложены из гигантских бетонных блоков, толстенные металлические колонны, рядами вздымающиеся к небу и поддерживающие крышу исполинского сооружения.
Вдоль покрытого колючей проволокой бетонного забора тянулась лента дороги — единственное относительно ровное и проходимое для машин место среди пустыни, изрытой ямами, утыканной изломанными конструкциями, вышками электропередач и холмами из отработанной горной породы. Нет, проехать, конечно, возможно и там, но пришлось бы изрядно попетлять, останавливаясь на каждом шагу и постоянно проверяя дорогу. Шипы и колючка шинам грузовика, может, и не страшны, но, если он наедет на торчащий из песка излом металлической балки или трубы, резину изорвет в клочья… а такого железного хлама здесь в избытке. Чтобы убедиться в этом, достаточно окинуть окрестности вокруг завода придирчивым взглядом. Как-никак завод проработал полвека, исправно снабжая сначала СССР, а потом только Узбекистан свежим притоком золота, и вокруг него успело скопиться немало отработавших свой ресурс непонятных штуковин и отвалов. Хватало и полузанесенных глубоченных рвов и траншей, вырытых для странных целей.
На несколько секунд я отвлекся и огляделся по сторонам, не позабыв бросить короткий взгляд назад. Не заметив ничего подозрительного, вновь завороженно уставился на неуклонно приближавшийся завод. Я сосредоточил внимание на пыльной и ржавой металлической ленте, приткнувшейся впритык к автомобильной трассе, — поезд, вернее, его жалкие проржавевшие останки. До этого дня я видел поезд лишь на цветных книжных картинках и фотографиях в изорванных журналах. Зато много раз слышал истории о тех несчастных, кто оказался во время начала апокалипсиса за сорок километров от города.
Когда начался весь бардак и паника, поезд как раз прибыл, чтобы забрать уставших работяг и отвезти в город, — это я знал со слов Тимофеича и Палыча. И я их словам и памяти доверял полностью. Но поезд с места больше не тронулся — охранявший государственный объект батальон получил какой-то приказ из столицы и не дал разрешения на отправку. Дело дошло до стрельбы на поражение прямо рядом с поездом. Куча народу полегла ни за что. Выжившие разбежались кто куда, а затем направились к городу пешком — в то время пустыня была безопасна, и практически всем удалось благополучно добраться. За исключением сердечников, диабетиков, беременных и пожилых, падавших прямо на асфальт, чтобы больше никогда с него не подняться: сорок пять градусов жары как-никак. Это была первая волна — рабочие, преодолевшие расстояние и вернувшиеся в охваченный анархией город, к родным и близким.
Вторая волна заводских и карьерных рабочих достигла границ города на следующий день. Ведь с теми, кто оставался внутри завода на ночную смену, поступили еще хуже — их наглухо заперли внутри бетонных коробок цехов или внутри шахты и велели продолжать работу, словно ничего не случилось. Предприятие режимное, всего несколько выходов из каждого цеха, и везде стальные двери, на окнах мощные решетки. Выбраться не так просто, а за дверьми озлобленные военные с автоматами наперевес. Повсюду шла ядерная война, весь мир трясся в судорогах агонии, а золотодобывающий завод продолжал работать на полную мощность еще целые сутки, производя золото для уже несуществующей страны.
Работяги прождали в заключении целый день, пока окончательно не озверели от неизвестности и страха, — мобильники к тому времени сдохли, да и не у всех они были. При помощи сварочных аппаратов вырезали замки, срезали решетки и выбрались на свободу. К их удивлению, завод был безжизнен — ни единого охранника в поле зрения не наблюдалось, никто не мешал людям вернуться домой. И вновь пришлось топать пешком — сорок километров по палящему зною. Завод продолжал работать вовсю уже без присмотра специалистов и, скорей всего, работал до тех пор, пока окончательно не вырубило электричество. Точно неизвестно, когда мощная машина по золотодобыче остановилась навечно, — все свидетели к тому времени находились в городе или умерли по дороге. Предположений бывшие заводчане строили много, выдвинув уйму кардинально разных версий — от разлива кислот, обесточивания до взрывов, пожара и прочих вариантов.
С той страшной даты пролетело много времени, но, как ни старалась пустыня, ей так и не удалось похоронить огромные цеха под сыпучим песком. Пока не удалось, но она не оставляла усилий, с яростью и визгом налетая на мрачные бетонные громады.
Надсадно взрыкивающий двигателем автобус перевалил через очередной песчаный бугор и начал замедлять ход, но неотступно следующий позади грузовик протестующе загудел, и машина направилась дальше, выезжая на прямой участок дороги. До завода осталось не больше полукилометра. Я не отрываясь, смотрел на вздымающийся над одной из гигантских построек столб густого черного дыма, которого не было еще минуту назад. Нас заметили.
Если поглядеть с одной стороны, дымный сигнал пугал до чертиков, а если с другой — радовал. Будь обитающие на территории аборигены чуток поумней — не дали бы о себе знать, пока наш куцый караван не подойдет поближе. Видать, от поедания себе подобных у них окончательно мозги отсохли.
Из люка на крыше автобуса высунулся Ильяс и, стараясь перекричать ветер, что-то завопил, машущими руками указывая на черный столб дыма. Я закивал — видим, мол, — и развел руками: дескать, поделать ничего не могу, я тут не главный, и ехать во главе отряда им придется и дальше.
Меня знакомо дернули за штанину, и я потеснился, пропуская в люк тащащую винтовку девчонку. Инга крутанула головой по сторонам, хлестнув меня по лицу собранными в пучок волосами, и, наклонившись к моему уху, крикнула:
— Чего он руками машет?
— На дым показывает, — пояснил я, вдыхая непривычный запах ее волос: пахло чем-то фруктовым. Вкусно пахло. Интересно, чем пахну я? Пустынным песком и соленым потом?
— Ясно, — кивнула девушка и, покосившись на меня, поинтересовалась: — Может, на крышу выберешься? А то здесь и так места нет.
— Выберусь, — кивнул я, подтягивая ноги и чувствуя себя как вылезшая из панциря черепаха. Прочный кузов неплохо прикрывал мою тушку от возможного протыкания стрелами и прочими метательными снарядами. — Может, лучше пулеметом воспользоваться? Грохота и страха от него куда больше.
— После Казахстана пулеметных патронов мало осталось. Экономить надо.
— Ясно, — помрачнев, буркнул я, цепляясь за край люка.
А это совсем плохая новость. При подобной заварушке я думал, что пулемет будет палить безостановочно. А оно вон как выходит… Для городских хватит и одного вида грозного оружия, дабы смекнуть, что к грузовику лезть не стоит. А людоеды и муты… они тупые, им пока не докажешь наглядно, что грохочущая железная штуковина может сделать очень бо-бо, нипочем не поверят.
— Не бойся, — крикнула Инга, на миг оторвавшись от прицела. — Прорвемся!
