Вадим Филоненко - Вадим Филоненко Бедуин
Я промолчал, но Потап, к счастью, не заметил паузы.
Глава 5
Из сборника заповедей военных егерей:
«Хороший егерь обязан быть дипломатом, то есть уметь произносить фразу „Нет проблем, мужики!“ до тех пор, пока не перезарядит автомат».
Ранним утром мы вышли наконец к лагерю ученых. Его прозвали Стрелкой из-за высокого флагштока с флюгером соответствующей формы, который фиксировал направление ветра. Некогда задуманный как временный палаточный городок, ныне лагерь превратился в настоящее поселение из сборных двухэтажных домов, окруженное двойным бетонным забором с колючей проволокой, пулеметными дотами и вышками с часовыми. Кроме того, поселение опоясывалось открытым трехсотметровым пространством. Все деревья и кусты здесь тщательно вырубались, так что подойти к охраняемой территории незамеченными мутанты или мародеры не имели возможности. Короче, настоящая маленькая крепость, которую охраняли подразделения внутренних войск. По долгу службы мне не раз приходилось бывать на Стрелке, так что знакомых хватало и среди «ботаников», и среди «вояк».
Мы остановились в тени вездесущих лиственниц перед тем самым открытым пространством. Вольно или невольно, но я встал так, чтобы деревья закрывали нас от часовых. Рядом со мной застыл Потап. Он вообще последние часы вел себя странно: то и дело впадал в прострацию, не отвечал на вопросы и повторял, как тень, все мои движения.
Ушастик, напротив, после блокпоста словно ожил. Его регенерация полностью завершилась. Рысенок был сыт, здоров и доволен жизнью. Я чувствовал: секалану до чертиков нравится его новая стая, то есть мы с Потапом. Звереныш искренне собирался провести с нами остаток своих дней. Жаль, что это невозможно — нам придется расстаться. Причем прямо сейчас…
Ушастик встрепенулся и недоуменно уставился на меня.
«Тебе на Стрелку хода нет», — пояснил я.
«Почему?»
«Там ученые. Они станут проводить с тобой опыты».
Рысенок наклонил голову, пытаясь осознать, что я имею в виду. Он не понимал слов как таковых — воспринимал образы, эмоции. Такие понятия, как «ученые» и «опыты», были ему незнакомы. Я напряг воображение, представил операционный стол, на котором лежит связанный секалан. Рядом стоит человек со скальпелем и собирается порезать рысь.
Ушастик тревожно дернул ушами — картинка ему не понравилась.
«Ученые убьют меня?»
«Не знаю. Но, скорее всего, да. Не стоит рисковать».
Я спохватился и покосился на Потапа. Но тот стоял абсолютно безучастный и никак не реагировал на наш разговор, будто оглох.
«Ты защитишь меня!»
Я отрицательно покачал головой: «Не получится. Как бы мне самому не оказаться в скором времени на том самом операционном столе. Вдруг я на самом деле мутант?»
«Не ходи туда, — заскулил Ушастик. — Лучше пойдем на закат. Там много вкусной пищи…» В его воображении возникла картинка: окрестности Муторая, битком забитые вольными бродягами, которых мы убиваем и едим.
Я хмыкнул: веселенькая перспективка!
«Нет, Ушастик. Иди один. Ты выздоровел, окреп. Наберешь себе новую стаю панцирных псов».
«А ты?»
«А мы с Потапом на Стрелку. К людям. Кстати, помнишь, ты назвал нас с ним разными? Будто я — такой же, как ты, а он другой. Что ты имел в виду?»
На этот раз секалан сумел сформулировать ответ:
«Ты — живой, как и я. А он — мертвый, как и все зомби…»
Открытое пространство до забора мы с Потапом преодолели без проблем. Еще издали я помахал рукой часовым на вышках, обозначая свои миролюбивые намерения. Снял с лица капюшон, показывая лицо.
— Бедуин, ты? — прозвучал окрик. — А с тобой кто?
— Да это ж Потап. Ты что, не признал?
— А, Потап… Здорово. — Часовой высунулся из укрытия, подошел к краю вышки и помахал нам рукой. — Проходите к шлюзу. Сейчас дам отмашку на пост, вам откроют.
Одна из створок внешних ворот поползла в сторону, открывая проход в крытый бронированный коридор, который соединял собой оба забора — внутренний и внешний.
Коридор вел в шлюз-предбанник — небольшое помещение без окон, все стены, пол и потолок которого были обшиты специальным антирадиационным листовым материалом на основе свинца. В дальней от входа стене виднелась еще одна дверь, которая, собственно, и вела внутрь лагеря. Но чтобы попасть туда, сначала нужно пройти короткую проверку, а если потребуется, то и дезактивацию.
В шлюзе вдоль стен стояли металлические шкафы для оружия — своеобразные сейфы с кодовыми замками вроде тех, что в камерах хранения в аэропортах. Таков порядок: все пришлые обязаны при входе сдавать оружие.
Я выложил «Макарова» и «Калаш». Взглянул на стоявшего неподвижно Потапа:
— Чего ждешь? Клади автомат.
Он послушно выполнил. В его глазах и жестах уже не осталось почти ничего человеческого — передо мной стояла самая настоящая механическая кукла с крохотными остатками разума.
Я скрипнул зубами и посмотрел в сторону открытой пока внешней двери. Ну, что мне делать, а? Уйти вместе с Потапом, присоединиться к Ушастику и бродить по диким землям этаким трио мутантов, распугивая бродяг и хуги? Или пристрелить Лешу, как он и просил? А потом застрелиться самому?
Тяжелая входная дверь медленно начала закрываться. Еще не поздно уйти…
С тихим вздохом дверь встала на место, плотно садясь в пазы. И сразу же начала открываться вторая — внутренняя.
В шлюз вошли двое дежурных: «ботаник» в полном костюме высшей биологической защиты и боец в эскаде (сокращенно от «энергетического силового костюма, адаптированного для аномалий»), этакий ходячий бронированный танк. Боец застыл в дверном проеме, автомат держал опущенным, но я был уверен: в случае чего ему хватит времени, чтобы изрешетить нас с Потапом пулями.
Я решительно захлопнул ячейку шкафа, в котором осталось оружие. Выбор сделан. И будь что будет…
— Здорово, Бедуин. Привет, Потап, — заговорил «ботаник», а боец у двери молча сделал приветственный жест рукой.
Сквозь закрытые, непрозрачные шлемы я не мог разглядеть их лиц, поэтому не знал, кто такой этот молчун в эскаде. А вот «ботаника» узнал по голосу, который через мембрану шлема прозвучал хоть и слегка искаженно, но вполне узнаваемо. Это был биофизик Николай Кузнецов, младший научный сотрудник. Нормальный парень, фанат науки и все такое.
— Как дела, Коля? — спросил я.
— Все о'кей. А что у тебя с ногой?
— Сломал. Рассчитываю получить у вас медицинскую помощь.
— Получишь. Потап, а ты здоров?
— Как хуги и упырь, вместе взятые, — поспешно ответил за Лешу я.
Мне очень не хотелось сейчас объяснять посторонним странное поведение Потапа. Ну не мог я смириться с тем, что мой лучший друг превратился в зомби! Умом уже принимал этот факт, а душой нет. Мне казалось, пока вслух приговор не произнесен, еще остается надежда…
— О'кей. — Кузнецов принялся проверять нас дозиметром.
— Что новенького на Плюке? — заполнил паузу я.
— Где? — не понял Николай.
— На Плюке. Это планета такая, выдуманная. Из фильма одного, «Кин-дза-дза» называется. Не смотрел? Зря. Отличный фильм. Будет случай, посмотри.
— Ты мне мозги не пудри, — фыркнул Кузнечик. — И зубы не заговаривай. Лучше сразу говори: аномальные образцы несете?
Цацки, или, по-научному, образцы аномальной активности, полагалось безвозмездно передавать в руки ученых для исследований. На самом деле егеря сдавали лишь небольшую часть хабара, остальное припрятывали и затем продавали перекупщикам.
Николай спросил больше для проформы, чем всерьез. Если мы сами не захотим отдавать добычу, силой ее отнимать никто не станет.
— Мы пустые, Коль, — слукавил я. — Давай, пропускай нас внутрь. Еле на ногах стоим от усталости, а Потап так вообще спит на ходу.
— Да уж, как-то странно он себя ведет…
— Устал! — отрезал я. — Мы трое суток без сна. Ты нас как, вообще, в лагерь пускать собираешься или нет?
— Собираюсь, конечно. Ты чего завелся-то? — миролюбиво спросил Кузнецов.
— Говорю же, вымотался вдрызг. Да еще и нога болит, просто силы нет терпеть. Ну что? Проверка закончена?
— В общем да. Осталась пустая формальность.
Я похолодел. Вот оно, начинается! «Пустая формальность» — это проверка, не зомби ли мы. Для подобного существует небольшой приборчик, который делает экспресс-анализ крови…
Ученые до сих пор не разобрались в природе зомби. По многим физиологическим параметрам их безоговорочно признают мертвецами. Они не чувствуют боли, не спят. У них полностью деградирует мозг, не работает большинство внутренних органов, таких, как сердце или легкие. Само собой, и кровь у них не струится по жилам — застывает, превращаясь в некую вязкую субстанцию. С другой стороны, зомби способны двигаться — за счет нервных импульсов непонятной природы, а также говорить и, как ни странно, есть.
