"Современная зарубежная фантастика-2". Компиляция. Книги 1-24 (СИ) - Лайонс Дженн

Впрочем, если бы я и заметила – это бы для меня ничего не значило.

– Похоже на пир среди волков, верно? – сказала Сенера, когда мы направились в свою комнату. – Они грызутся, сражаются и пытаются встать на пути друг у друга. Когда Каэн свергнет империю, они хотят быть фаворитами, чтобы получить собственную провинцию в управление. Идиоты.

Я не ответила. Мы продолжали идти по коридору. Она остановилась и повернулась ко мне:

– Я достаточно изучила джоратскую культуру для того, чтобы понять, что «благородная кровь» не является обязательным условием для того, чтобы править. Разве ваши люди не говорят, что доказательство крови – в делах? Даже если ты приемная, это ничего не меняет.

Я потерла нижнюю губу, напомнив себе, что вспышки гнева не помогут моему делу – независимо от того, насколько хорошо я в результате буду себя чувствовать в краткосрочной перспективе.

– Ты не понимаешь.

– Мне кажется, понимаю.

– Если Орет прав – если Релос Вар прав, – я даже не джоратка. И это очень важно. – Я на миг замолчала. – Как Релос Вар узнал, кто мои родители? Этого не знал даже мой дедушка.

Сенера приподняла чернильный камень, который носила на шее, а затем вновь спрятала его под одежду.

– Благодаря ему. Если ты задашь вопрос и при этом воспользуешься камнем, то ты с его помощью напишешь ответ на свой вопрос.

Я уставилась на нее. Какая полезная игрушка. Такой полезный инструмент, что я почувствовала себя голым младенцем, пытающимся отбиться ото львов.

Знали ли они уже о моих мотивах? Знали ли они все это время, что я здесь только для того, чтобы украсть волшебное копье и убить их любимого дракона? Только для того, чтобы ослабить их?

Она ухмыльнулась:

– Но это очень не просто. Задашь плохой вопрос – получишь плохой ответ. И он не будет рассказывать о каких-то чужих точках зрения. Он не расскажет о событиях, которые еще не произошли. И мое самое любимое условие: как только ты начнешь писать, камень не позволит тебе остановиться, пока ты не закончишь отвечать на вопрос. Поэтому довольно важно задавать недвусмысленные вопросы. Последний человек, которому Релос Вар позволил использовать камень, очень плохо кончил. Он задал вопрос настолько расплывчатый, что, даже упав замертво от усталости, все еще продолжал писать ответ.

– Так это ты спрашивала о моих родителях.

Сенера кивнула:

– Да.

– И кто они? Они по-прежнему живы? Мне нужны имена!

Мы как раз приблизились к двери, которую она до этого замкнула. Сенера усмехнулась:

– Все зависит от того, как ты будешь себя вести. Возможно, тогда я тебе сообщу. А пока это будет моя маленькая… – Она нахмурилась: – Что?!

Я повернулась, чтобы посмотреть, на что она уставилась.

Дверь была приоткрыта.

Я бросилась внутрь.

Брат Коун пропал.

36: Явно недостаточные извинения

Провинция Джорат, Куурская империя.

Через три дня после того, как Тишар Де Мон создал прекрасный голубой камень цали

– Итак, ты познакомилась с моим братом Дарзином, – сказал Кирин Джанель. – И, как ни трудно в это поверить, Дарзин даже вел себя прилично.

– Если он именно так понимает, что значит «вести себя прилично», у меня есть стрела, которая исправит эту проблему, – предложила Нинавис.

– Это очень великодушно с твоей стороны, – сказал Кирин, – но я убил Дарзина три дня назад.

Джанель улыбнулась:

– Я знала, что ты мне нравишься.

– А ты пыталась когда-нибудь узнать, кто твои настоящие родители… – начал было спрашивать Кирин.

– Да, – быстро сказала Джанель. – Да и Дорна знала все это время. – Она бросила взгляд на старуху.

– О жеребенок, все было совсем не так.

Джанель вскинула руку, заставляя ее замолчать.

– Но теперь ты это знаешь? – снова спросил Коун у Джанель. – Потому что я не хочу читать дальше, если ты не знаешь.

– Не волнуйся, в этом нет ничего шокирующего. – Взгляд Джанель вновь переместился на Кирина, и она склонила голову набок, наблюдая за собеседником. – Но ты ведь тоже знаешь, кто они?

Кирин заколебался, но все же ответил:

– Я подозреваю, что знаю. Мне кажется, я встречал твою мать. – Он ковырнул пальцем барную стойку. – А еще я не нравлюсь твоему отцу. Особенно после… – он махнул в сторону Уртанриэль.

Улыбка Джанель стала несколько натянутой.

– Наверно, я могу даже не рассказывать, как мало для меня значит мнение моего отца.

– Он хороший человек, – сказал Кирин.

– Он поддерживает правление жадных, деспотичных дегенератов. И после этого он может быть хорошим? [362]

Нинавис наклонилась вперед:

– О ком мы здесь говорим?

– Я как раз хотела спросить об этом же, – согласилась Дорна. – Я понятия не имею, кто твой отец, жеребенок. Для меня это никогда не имело значения.

Джанель скорчила гримасу:

– Мы еще доберемся до этого. – Она повернулась к Коуну: – Ты готов начать?

Коун кивнул.

– Думаю, да.

Рассказ брата Коуна.

Ледяные Владения, Йор, Куур

Брат Коун проснулся в библиотеке. Он понял это еще до того, как открыл глаза, потому что почувствовал запах кожи и насыщенный ванильный аромат старой бумаги, смешанный с ароматом его любимого чая с корицей. Он проснулся с улыбкой и лишь потом вспомнил, почему чай показался ему таким успокаивающим.

Брат Коун уселся на низком диване без спинки, на котором до этого спал. Он был в другой одежде. Он чувствовал себя чистым. На подбородке не было щетины. Его сумка с книгами стояла рядом с диваном, а на шее висел символ солнца. Брат Коун чувствовал себя в полном здравии, но где-то сбоку скрывалась метафорическая черная пропасть отчаяния – столь широкая и зияющая, что достаточно повернуть голову и можно было увидеть ее невооруженным глазом.

Впрочем, здесь же было и физическое воплощение его отчаяния. За стоящим неподалеку столом сидел Релос Вар и что-то писал пером, сделанным в кирписском стиле. Здесь же, на столе, стоял большой синий чайник и чашки с казиварской глазурью. Тот самый чайник, которым пользовался отец Зайхера.

Брат Коун знал, что должен что-то сделать, что-то сказать, но он просто смотрел перед собой, чувствуя, что не может произнести ни слова.

– Выпей чаю, – предложил Релос Вар. – Это твой лю-бимый.

Коун секунду поколебался, но не почувствовал ни боли, ни намека на то, что умрет в жутких страданиях, если ослушается. Он не знал, означало ли это, что у Релоса Вара не было его гаэша, или он просто решил не использовать сейчас его гаэш.

Упоминание о чае звучало приятно.

Вар налил две чашки, поставив одну напротив свободного стула.

– Я прекрасно понимаю, что извинений недостаточно для того, чтобы загладить то потрясение, которое ты испытал. Я бы никогда не послал тебя помогать Джанель, если бы предвидел такой исход. Ты один из моих любимых учеников. Любознательный, умный, сострадательный по отношению к другим. Прекрасные качества человека, достойного лучшей судьбы, чем твоя нынешняя.

Брат Коун взял чашку чая, борясь с подкатывающей к горлу тошнотой. Извинений было явно недостаточно. Релос Вар вырвал часть его души. Коун даже не знал, у кого сейчас находится эта часть.

– Извинений совершенно недостаточно! – Эти слова совершенно не описывали то, что он чувствовал. – Вы солгали мне! – сказал Коун, перебрав с сотню оскорблений и детских протестов.

– Нет.

Коун почувствовал, как у него сам собой открылся рот:

– Нет?! И вы просто говорите мне «нет»?!

– Коун, я прожил очень долго, – начал Релос Вар. – Можно ли назвать ложью то, что я показывался тебе как личность, которую я носил еще до того, как ты родился? Зайхера не был какой-нибудь одноразовой маскировкой, которую мог набросить, а затем выбросить какой-нибудь мимик-убийца. Зайхера – хороший человек, который хочет помочь людям обрести лучшую сторону себя. Он не менее реален, чем Релос Вар, хотя взгляды Релоса Вара гораздо более конфронтационные. И даже если ни один из них – не я на самом деле, их существование не менее правдиво.