"Фантастика 2025-29". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Белл Том

— Зачем?

— Граф Штанцлер… То есть её величество приглашала меня туда, чтобы переговорить со мной, — честно признался Дик.

Встречи с королевой, конечно, следовало держать в тайне, но раз уж король всё знает…

— Зачем? — повторил Фердинанд. — Что именно хотела сообщить вам королева, чего она не могла сказать во дворце при всех?

— Э-э… Её величество… Сначала, то есть в первый раз… пожелала дать мне совет, как держаться…. с моим новым опекуном и эром, — сбиваясь, ответил Дик, стараясь не слишком углубляться в опасные воспоминания. — А во второй… Её величество сказала… э-э… Она оказала мне честь лично объяснить, почему не может принять мою сестру Айрис в штат своих фрейлин… по моей просьбе.

— Это всё? — тяжело спросил король.

— Государь, её величество дала мне только две аудиенции.

— Вы лжёте, герцог Окделл! — заявил Фердинанд гневно. — Ради того, о чём вы рассказали, королеве незачем было уединяться с вами в монастырском саду! Говорите правду, или мои палачи вытащат её из вас раскалёнными щипцами! Что вы делали в аббатстве вместе с подследственной Катариной Ариго?

Подследственной?.. Создатель! Вот до чего дошло! Проклятый Дорак добился-таки своего! Значит, это не аудиенция, а высочайший допрос? Дик почувствовал, что начинает закипать. Аббатство? На что намекает эта злобная дряблая туша? Неужели Оллар желает превратить его, Ричарда Окделла, в орудие гибели несчастной, ни в чём не повинной королевы?

— Я Человек Чести и никогда не лгу! — запальчиво ответил он, гордо вскинув голову. — Если её величество предпочла увидеться со мной тайно, это только потому, что она не хотела вызвать ваше неудовольствие своим участием к сыну Эгмонта Окделла!

— Ну разумеется! — воскликнул Фердинанд, перекосив рот словно бы в усмешке. — Что от меня скрывают, то меня не расстроит! Но только до тех пор, герцог, — прибавил он, багровея, — только до тех пор, пока я обо всём не узна́ю! Довольно отпираться! Мать Моника рассказала всё – можете прочитать сами!

И король, схватив со стола несколько листов, швырнул их прямо в лицо Дику. Поражённый юноша машинально удержал один, видимо, самый первый, поскольку наверху страницы было выведено чётким каллиграфическим почерком профессионального писца:

Дело о супружеской неверности королевы Катарины Ариго

Ужаснувшись, Дик выпустил листок из рук, и он упал на пол следом за остальными.

— Видите? — задыхаясь, спросил король. — Видите? Лгать бесполезно!

Святой Алан, какая гнусность! Невиданная подлость! Этот тюфяк-король, эта снулая рыбина, этот явный выродок и позор династии Олларов пошёл на поводу у Дорака и намерен погубить женщину, даже волоска на голове которой он не стоит? Обвинить её в измене? И каким же образом? Поставив ей в вину великодушное и невиннейшее участие к судьбе последнего герцога Окделла?!

Ричард, содрогаясь от негодования, отступил на шаг.

— Я не стану мараться об эту грязь! — проговорил он срывающимся голосом, гневно сверкая глазами. — Пусть в ней пачкаются те, кто её создаёт! У вашего величества есть палачи – так прикажите, чтобы они пытали меня, вздёрнули на дыбу, жгли калёным железом! Но и тогда, — воскликнул он с глубоким воодушевлением, — но и тогда я объявлю всему миру: её величество чиста как сама святая Октавия!

Фердинанд II помялся на месте, как медведь, соображающий, с какой стороны лучше напасть.

— Мать Моника уверяет, что вы по уши влюбились в королеву, — бросил он нарочито презрительным тоном.

— Любой благородный дворянин полюбит её величество, едва увидев! — открыто признал Дик, вызывающе задрав подбородок. — Я Человек Чести и чту Создателя. Всякий, у кого есть душа и сердце, признает её величество живым воплощением Его доброты и чистоты!..

— Она принимала вас наедине…

— Только низкие душонки усмотрят в этом дурное! — яростно возразил Дик. — Её величеству и в голову не приходят те мерзости, которые измышляют её подлые враги! Все её поступки исполнены благородства и великодушия. Я верю, что Создатель послал её на землю как пример истинного достоинства. Да будь я последним подлецом, способным забыть об уважении к моей государыне, я даже мысленно не мог бы оскорбить её. В её присутствии законченный мерзавец – и тот отречётся от своей низости и смиренно опустится перед ней на колени!

Лицо короля дрогнуло и его дряблые щёки мелко затряслись. В волнении он приоткрыл рот, словно намереваясь что-то сказать, но Ричард не заметил этого. Его словно подхватило порывом вдохновения, и он с глубоким чувством процитировал свои любимые строки из трагедии Дидериха:

С какой врождённой царственной свободой,

Чужда и легкомыслия пустого

И чёрствости заученных приличий,

Без дерзости, зато и без боязни

Она легко идёт стезёй неторной

Достоинства, не видя и не зная,

Что все боготворят её!.. —

На последних словах его дрожащий голос оборвался от избытка чувств.

— «Хоть, право, и скромной похвалы она не ждёт»[1], — неожиданно подхватил король глубоко растроганным тоном. — Как это точно сказано! Как верно!.. Вы любите Дидериха, герцог?

— Да! — подтвердил Дик, вздыхая во всю силу своих лёгких. — Особенно эти его стихи: они словно были написаны о её величестве.

— Вы правы, герцог, клянусь честью, вы правы! — воскликнул король, суетливо взмахнув руками и забегав туда-сюда по кабинету. — Я думал то же самое!.. Я вижу, что вы способны глубоко понимать поэзию! У вас есть сердце! Жаль, что я не знал этого раньше… Разумеется, — продолжал король, успокаиваясь, — юноша ваших лет не может не любить Дидериха, если только он от природы прям и честен. Только негодяй останется глух к прекрасному… О, эти проклятые Придды! Скользкие интриганы и предатели, — пробормотал король сквозь зубы.

— Ваше величество! Молодой герцог немного странный, это правда, но он не так уж и плох. К тому же он только что потерял родителей, — рискнул заметить Дик.

— Оставим это, — сказал король, останавливаясь. — Оставим это… Я помню, что шесть лет тому назад королева просила за вас после злосчастного восстания вашего отца.

— Я никогда не забуду об этой милости! — заверил короля Дик.

— Снисходя к её просьбе, я позволил вам наследовать владения и титул вашего отца. Однако же недавно вы согласились поехать в Алат для встречи с Альдо Раканом, — строго промолвил король.

— Государь, вы напрасно подозреваете меня в измене, — ответил Дик с обычной своей прямотой. — У меня не было намерения отречься от династии Олларов. Я хотел только склонить моего друга Робера Эпинэ к примирению с короной Талига, вот и всё.

Фердинанд II пытливо вгляделся в лицо Дика.

— Вы говорите правду, герцог? — спросил он.

— Я уже имел честь сказать вашему величеству, что никогда не лгу, — повторил Дик с гордым достоинством настоящего Окделла.

Король постоял минуту, не отводя взгляда от его лица, а потом удовлетворённо закивал головой.

— Вижу-вижу, герцог: вы честный человек, — сказал он. — Тогда объясните мне со всей откровенностью: почему шесть лет назад ваш отец восстал против меня?

— Вы сами виноваты в этом, государь! — заявил Дик не обинуясь. — Наш дом преданно служил Олларам четыреста лет. Мой предок Джаред III был кансильером у вашего пращура. Герцог Льюис Окделл стал героем Двадцатилетней войны. А мой отец Эгмонт I честно проливал за вас кровь как генерал вашей армии. Но служить Олларам не значит служить господину Дораку, ваше величество! Зачем кардинал разогнал Надорские штаты? Зачем обложил провинцию грабительскими налогами? Наши крестьяне мрут с голоду, а арендаторы не вылезают из долгов! Зачем вы позволили подлому интригану распоряжаться всем от вашего имени? И что теперь? Вы сами видите: он дерзко поднял руку на саму вашу супругу!

— Клянусь честью, вы правы, герцог, вы снова правы, — пробормотал король, морщась, как от зубной воли. — Я слишком многое ему позволял.

— Так остановите его, ваше величество! — воскликнул Ричард с горячностью. — Возьмите власть в свои руки! Пусть кардинал читает свои молитвы и не лезет больше в государственные дела!