Олег Маркелов - Имперская мозаика (трилогия)
— Передайте, — оборвал докладчика генерал, — пусть ускоренно возьмут резиденцию правителя Триона. Это будет еще одним фактором психологического воздействия. Возьмут резиденцию — возьмут весь Глоидор.
Генерал покинул командный мостик флагманского крейсера и, что-то тихонько напевая, направился в свои апартаменты. Ему предстояло написать героический отчет для командования, Императорского Совета и Императора. Ведь, как известно, плохой отчет запросто может испортить любую, даже самую удачную кампанию. В глазах начальства, разумеется. Арчи Гудвин Мэн-сон умел писать отчеты. Писать так, что сразу всем было ясно: он своими гениальными действиями и бесстрашием вновь сумел одержать тяжелую, но совершенно заслуженную победу. Усевшись за массивный рабочий стол, Мэнсон активировал виртуального секретаря. Надо не забыть помянуть добрым словом агентов-кураторов. За всю кампанию они ни разу не помешали, не стояли за спиной, не слали своих указаний. Наоборот, помогали всем и во всем. Да и хорошие отношения с офицерами СИБ и тем более ЛСБИ для дальнейшей карьеры не помешают…
Собравшись с мыслями, генерал откинулся на спинку кресла и начал диктовать свой доклад.
* * *Первым делом Челтон посетил палубу ботов. Пользуясь своим высоким доступом, присвоенным ему на период операции и все еще не отмененным, он запустил программу тестирования и подготовки к вылету одного из ботов. Затем прошел в комнату отдыха, которую занимала его группа. Все действительно сидели за столом в тягостном молчании. Каждый из них вспоминал сейчас что-то связанное с Гризли и Чуй. Только Гоблин настороженно смотрел на своего командира, словно хотел о чем-то спросить, да не решился.
— Поминаем? — присел к столу сержант.
Ему сразу наполнили небольшой стакан из эластика, налив в него почти до краев водки. Помолчали. Вздохнув от тяжести потери, Челтон одним глотком осушил стакан и поднялся.
— Гоблин за старшего, — бросил он, отходя к аккуратно сложенной амуниции. — У меня кое-какие неотложные вопросы. Ненадолго отойду.
— Принято, сэр, — буркнул капрал, следя за действиями командира.
— До моего возвращения оставаться здесь, — добавил Челтон, посмотрев в глаза Гоблину.
— Принято, сэр, — вновь повторил тот.
Удовлетворенно кивнув, сержант побросал что-то в армейскую брезентовую сумку и, больше не задерживаясь, вышел. Теперь он вновь торопился. Несколько минут быстрого шага, почти бега, и Челтон оказался у автоматических дверей, ведущих в охраняемую военной полицией зону. Здесь он наконец остановился, извлекая все содержимое из своей сумки. Оказавшуюся там боевую экипировку диверсанта он быстро надел на себя. Замерев на несколько секунд, Челтон сконцентрировался. В этом секторе избежать жертв было совершенно невозможно. Поэтому сержант теперь готовился к бою.
Дверь отскочила в сторону, и Челтон стремительно прыгнул внутрь. «Хэклер-Кох» глухо захлопал, посылая смертельных посланцев первым встреченным полицейским. Не останавливаясь, сержант пронесся по коридору, оставив за собой распластанные на полу тела. Теперь многое зависело от того, как быстро сработает он и как медленно среагируют полицейские. Челтон не сомневался, что его заметят через систему наблюдения или даже уже заметили. Но вот поднять тревогу, просто активировав сигнализацию, они не смогут. Ведь она отключена с пульта командира крейсера. Есть еще множество способов для этого. Но вот успеют ли они ими воспользоваться?
Влетев в следующее помещение — просторный светлый зал, Челтон вновь, не дав опомниться, расстрелял всех, кто в нем находился. Лишь несколько одиночных выстрелов прозвучали в ответ, прежде чем в помещении не осталось ни одного живого человека. Теперь сержант мог не торопиться — из средств связи у тех, кто был в других помещениях, были лишь коммуникаторы.
Комната, которую Челтон захватил только что, была не чем иным, как главным пультом полицейского сектора. Здесь были две двери. Первая открывала путь в жилую и хозяйственную зоны. Вторая вела в зону содержания задержанных. Не желая рисковать, сержант отворил с пульта управления обе, заблокировав их в открытом состоянии. Ничего не происходило, и он, держа перед собой свой «Хэклер-Кох» осторожно двинулся в жилую зону.
Его атаковали немедленно, едва он переступил порог кубрика. Два разумянина, видимо, отдыхали от службы, потому что были совсем не вооружены. Они стремительно кинулись на Челтона с двух сторон. Мгновенно среагировав, сержант выстрелил в того, что был ближе, и, сразу же развернувшись, мощно бросил второго, успевшего повиснуть у него на плечах. Бросок, удар кулаком в челюсть, молниеносный выпад ножом — и лезвие торчит в горле поверженного противника. Кувырок ко второму, раненному и пытающемуся подняться. Нож вновь мелькнул со стремительностью атакующей кобры, и враг затих, уткнувшись лицом в пол… Бегло осмотрев кубрик, сержант вернулся в комнату с пультом. В коридор, ведущий к камерам, он ступил так же аккуратно. Но здесь больше никого не было. По приказу командира крейсера сейчас в камерах содержался только один-единственный пленник. Поэтому Челтон легко нашел того, из-за кого он только что провел стремительную операцию, не предусмотренную ни одной инструкцией и не входящую ни в один из планов вышестоящих начальников и руководителей сержанта. Старик сидел в. комнатке, похожей на одноместное купе поезда, и с испугом уставился на человека, возникшего в проеме раскрывшейся двери.
— Времени на объяснение нет, — объявил сержант, подумав, что пока все не так уж и сложно. — Быстро следуйте за мной, если все еще хотите спастись.
Старик вскочил, словно подброшенный пружиной. Он ничего не спрашивал, не уточнял, не требовал. Поэтому, не теряя времени, Челтон бросился прочь из камеры, краем глаза следя, не отстал ли старик. Набрав на пульте команду, запирающую все замки сектора после закрытия входной двери, он вывел старика из сектора военной полиции.
Бег до бота казался бесконечным. Старик еле дышал, отдав все силы, поэтому они передвигались по коридорам со скоростью черепахи. Сержант давно бы уже подхватил пленника на руки, чтобы бежать быстрее, но опасался привлечь к себе при таком способе передвижения слишком много внимания. Однако все проходит, и они наконец достигли бота. Буквально затолкав пленника внутрь, Челтон прыгнул в кресло пилота.
— Еще немного терпения. Сейчас получим от диспетчера добро на вылет и летим.
Сержант уже задраил люк и был полностью готов к старту. Наконец на пульте пробежали последние цифры отсчета. Добро на вылет бот получил.
* * *Человек и гурянин, не спеша, брели по аллее ухоженного парка, примыкающего к центральному кладбищу Тула. Этот сравнительно небольшой город, раскинувшийся на напоенной солнцем планете Лима, был родиной Сои. И кристаллик ее праха, согласно завещанию женщины, был захоронен именно здесь. Сложная процедура прессации казалась местным обывателям довольно простой. Тело усопшего, после того как с ним попрощаются провожающие, перемещалось транспортером в массивный аппарат. А через минуту по небольшому желобу из аппарата выкатывался маленький кристаллик, в который превратилось тело усопшего. Кристаллик вручали супругу или иному наследнику для сохранения по его усмотрению. В большинстве случаев кристаллы сохраняли в мемориальных комплексах, в которые превратились кладбища. Но бывали и исключения — кое-кто топил кристалл в океане, кто-то оплачивал выстрел в бездонный космос, а кто-то и вовсе носил прах родного человека на шее, вмонтировав в амулет либо в другую оправу.
— Я вот подумал, — нарушил молчание Стингрей. — Уж лучше бы командор Дикаев забрал Бергштайна. Тогда этому монстру воздалось бы по заслугам в полной мере.
— Ты думаешь, что имперский суд будет неадекватен? — спросил Фь Илъюк, покосившись на друга.
— Смотря что считать адекватностью, — усмехнулся Майкл. — Ведь его не предадут пыткам, не спустят шкуру, не порежут на маленькие кусочки. Худшее, что его ожидает — это пожизненное. Да еще и допросы продлятся на полжизни.
— Что же тут поделаешь? Таков закон. Мы ведь не поставили Челтону иной задачи. А можно было всего лишь внести коррективы, отметив, что мертвым его доставить предпочтительнее. Уверен, что Челтону было бы легче притащить одну лишь голову.
— Можно было чуть раньше нам с тобой слить командору Дикаеву информацию о том, что мы отправились за старым генетиком. Он бы все сделал сам.
— Не трави себе душу, друг, — успокоил друга гурянин. — Лично я в тот момент даже не вспомнил о Дикаеве. Тебе сейчас не об этой старой мрази надо думать. Тебе надо свою светлую грусть и чистую память дарить ее образу.
— Ты прав, — согласился Стингрей, останавливаясь. — Ты погуляй, пожалуйста, тут. Я не очень долго…
