Герман Романов - Империя «попаданца». «Победой прославлено имя твое!»
И не зря русское золото или текло тонким ручейком, или щедро разбрасывалось горстями – недаром двое пашей, те, с кем имел долгие приватные беседы уважаемый Кутуз-паша, сдали вверенные им крепости Никополь и Варну в первые часы войны.
Да и свитские моряки, специально включенные в делегацию, что изображали тупых канцеляристов и любителей рыбной ловли, хорошо постарались – лоции и планы береговых батарей на обоих берегах Босфора стали весьма неплохим уловом.
Впрочем, турки им не особо мешали, для них важнее всего была позиция Англии, благодаря которой «две красивых девственных гурии», а так они именовали Проливы, остались в их руках.
– Хм…
Вспомнив красочное восточное сравнение с невинными прелестницами, моложавый, пусть и тучный, и совсем не старый генерал – едва за 52 года перевалило – игриво хмыкнул.
Да уж – мастера тут турки, но ничего не видят и уроки не любят извлекать. Или они просто не желают вспоминать обстрел Грейгом Константинополя, что стал для них неслыханным позорищем.
Или визиты пьяных английских матросов по всем злачным местам и вертепам Константинополя. Так же, как не желают замечать и английские корабли, что уже четырнадцать лет неизменно стоят в Золотом Роге.
Какая уж тут девственница – шлюхи прожженные с таким стажем, что в любой бордель с руками оторвут!
Петровская Гавань
От корабля отлетел белый пороховой дым, но то был не приветственный салют, что положен при входе корабля в иностранный порт. Жители это поняли сразу и порскнули, как зайцы, в разные стороны, оберегаясь от вылетевшей из пушки смерти.
С шипением небольшое ядро пролетело над свинцово-синей гладью воды и ударило в камни, омываемые волнами. Осколки разлетелись в разные стороны, вспенив воду.
Недолет!
И тут же ответно громко рявкнула береговая батарея, которую моментально заслонило густое облако дыма. Сильно прогрохотала, куда там слабосильным корабельным пушчонкам. Но ветер тут же отнес его в сторону, рассеял на лоскуты и погнал в глубь бухты. А у борта брига отчетливо всплеснулось море, и тут же отлетели щепки. Корабль испуганно вздрогнул всем корпусом от попадания тяжелого, почти пудового ядра, предназначенного для пробития толстенных деревянных стен рукотворных морских крепостей – грозных линкоров.
С моря суматошливо тявкнули пушки – английский бриг, сделав залп всем бортом, стал с разворотом уходить в глубь бухты, подгоняемый громкими криками взбодренных горожан.
– Что, не по нутру пришлась русская закуска?! – надсаживая горло, заорал старый рыбак, и ему радостно вторили другие голоса.
– В коленях слабо стало!
– Так их, родненькие!
– Бейте поганцев!
– Всю души с англичанки вытряхните!
Шелихов усмехнулся – выстрелы с британского корабля не испугали, а разъярили русских поморов, которые собрались на берегу в изрядном числе, только баб с детишками не было – их немедленно услали.
И в руках был не хлеб-соль для незваных гостей, а тускло поблескивали стволы граненых винтовок и старых кремниевых ружей, что уже за оружие давно не считались. Благо в каждом втором доме в Петровской Гавани они были. А в каждом первом казаки с воинскими людьми проживали; у тех винтовки на стенках постоянно висят, чтобы под рукой всегда были – служба обязывает.
Губернатор скривил губы – попытавшийся напасть на город вражеский бриг явно не ожидал ответного огня столь мощных орудий и теперь позорно улепетывал, виляя корпусом, как побитая собачонка.
– А ведь наши попали! Руль-то повредили!
Рядом с Шелиховым кто-то радостно закричал, правильно растолковав странные маневры английского брига.
– Смотри, Григорий Иванович!
Старый казак крепко, до боли, сжал своей лапищей локоть губернатора, который не обратил на такое вопиющее нарушение субординации ни малейшего внимания.
Шелихов напряженно смотрел в свинцовую даль бухты, где вырастали мачты с белыми парусами. Он их узнал сразу, и тут же их опознали стоящие на берегу оживленные горожане.
– Это же «Надежда» Крузенштерна!
– Щас наш немец покажет им кузькину мать!
Губернатор облегченно вздохнул – русский военный бриг прибыл как никогда вовремя. И теперь воровской корабль вряд ли уйдет от него, в скорости явно уступает. Так что грянет бой – врага нельзя выпускать из бухты, чтоб в будущем другим дороги сюда не было.
Отвадить их нужно накрепко, нехристей!
И Григорий Иванович Шелихов еле слышно прошептал, чуть шевеля побелевшими губами:
– Постарайтесь, Иван Федорович… А я уж свою Настеньку тогда за вас замуж с легким сердцем отдам…
Дарданеллы
– Годдэм!
Никогда еще в своей жизни вице-адмирал Нельсон не испытывал столь пронзительное чувство бессильного унижения. Словно кошмарный сон запечатлелся в его памяти. В желудке снова заныло, как тогда, когда надежная палуба флагманского корабля неожиданно взлетела под его ногами, а потом стремительно рухнула вниз.
Он не мог поверить своим глазам: добротно скроенный и крепко сшитый линкор был разорван на две части, и безумные крики матросов до сих пор раздавались в ушах.
– Дьявольское оружие!
Адмирал много лет служил на флоте, чтобы сразу сообразить, что его эскадра напоролась на минные заграждения, по крайней мере, так он квалифицировал это оружие, когда увидел всплывшую в отдалении большую деревянную бочку.
Пловец из адмирала был никудышный, а потому он мертвой хваткой вцепился в мачту и даже взобрался на нее, мысленно благодаря Господа, что находится в теплых водах Эгейского моря, а не в ледяном крошеве у суровых шотландских скал.
С мачты он увидел, как целый десяток матросов облепили эту всплывшую бочку, и тут же грянул взрыв, разметавший ошметки человеческих тел далеко в стороны: весьма знакомая картина для любого военного, и неважно, моряк ли он или кавалерист.
Именно такие смертельно опасные для любого корабля бочки, как он понял, и уничтожили всю его эскадру, превратив спокойную гладь Дарданелл в «кипящий бульон с гренками».
К его удивлению, русские больше не стреляли из пушек. Наоборот, солдаты и матросы засуетились, откуда-то появились лодки. И вскоре из воды стали извлекать ошалевших от случившегося английских моряков, наглотавшихся до омерзения соленой воды.
Несчастный адмирал понимал своих матросов: он и сам находился в таком же состоянии – тут потерять рассудок можно, лишившись за мгновение целой эскадры.
К счастью, русская шлюпка подошла быстро, и адмирала с чрезмерным пиететом, полагающимся его орденской ленте, чудом уцелевшей на изорванном мундире, отгрузили первым.
В тягостном одиночестве Нельсона под крики и проклятья в его адрес из уст извлекаемых из воды матросов доставили на берег, где его бесцеремонно переодели в сухую одежду.
