"Фантастика 2025-29". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Белл Том
— А вы уверены, ваше высокопреосвященство, — спросил тессорий недовольным тоном, — что герцог не воспользуется военной силой против вас?
— Полно, граф! Алва безумен, но не настолько, — возразил Сильвестр.
— Кто знает, ваше высокопреосвященство! — ответил Манрик, хмуря брови. — На вашем месте я не стал бы ручаться за сумасшедшего. Он обвинил меня Создатель знает в чём!.. Я полагаю, что после Багерлее герцога следует отправить в изгнание в Кэналлоа, пока не пройдёт его… фамильная болезнь.
— И я бы последовал вашему совету, граф, но условия герцога Урготского не оставляют нам выбора. Вы сами знаете, что сейчас творится в Эпинэ. Если мы оставим без хлеба королевский домен, волнения могут перекинуться и на Олларию.
— Тем не менее, я настаиваю на своём, — поджал губы тессорий.
Ещё бы! Ведь Алва заявил ему в лицо, что он обворовывает Надор!
— Хорошо. Мы вернёмся к этому после освобождения герцога из Багерлее, — уклончиво согласился кардинал. — Но сейчас нам нужно договориться о назначении нового супрема. Герцог Придд скончался, граф Штанцлер сбежал, а вице-кансильер получил отпуск по повелению его величества. Судебная власть в Талиге фактически обезглавлена. При таких условиях расследование против королевы не может продолжаться.
— У вас есть кто-то на примете? — насторожился Манрик, разом встав в стойку.
— Я полагаю, что новый супрем не должен быть дворянином, граф. Нам нужен простой исполнитель, хорошо знающий процедуру и законы… Не отдать ли нам эту должность ректору Колледжа Короля Франциска, что в Юридической корпорации? Что вы скажете?
— Ректору колледжа? — удивился Манрик: он никак не ожидал такого предложения.
— Да. Помните: он произносил приветственную речь во время прошлого визита двора в Корпорацию? Позже я имел случай и удовольствие обсудить с ним кое-какие интересные кодексы позапрошлого царствования… Он произвёл на меня превосходное впечатление. Доктор Голдштейн замечательный знаток законов, он благоразумен и лоялен и при этом весьма далёк от политики.
Тессорий задумался. Должность супрема во многом была чисто декоративной; значение она приобретала лишь временно, в связи с отсутствием канцлера и вице-канцлера.
— Я сегодня же нанесу визит в Колледж Короля Франциска, — проговорил Манрик степенно. —Если дело обстоит так, как говорит ваше высокопреосвященство, с моей стороны возражений не будет. На этом месте требуются главным образом знания.
Сильвестр удовлетворённо кивнул. Голдштейн был нейтрален ко всем; будучи родом из Придды, он не поддерживал тесных связей с родиной. Кабинетный учёный и книжный червяк пользовался всеобщим уважением и казался идеальной кандидатурой.
Сильвестр, разумеется, не стал распространяться о том, что лет десять тому назад выхлопотал для почтенного доктора (без всякого шума) превосходный бенефиций в Шапель-ан-Ли, и Питер Голдшейн не забыл оказанной ему милости. Теперь его благодарность найдёт себе применение, а когда Лионель Савиньяк станет кансильером, Сильвестр позволит своему ставленнику вернуться обратно в alma mater с наградой в кармане и обещанием отказать кардинальскую библиотеку Колледжу Короля Франциска в качестве завещательного дара.
— Я посоветовал бы герцогу Колиньяру, — многозначительно заметил кардинал, провожая Манрика во двор до его кареты (сейчас казначея следовало задабривать всеми способами), — на время уехать в Эпинэ. В его отсутствие вчерашняя история забудется гораздо скорее. Не говоря уже о том, что его брат, губернатор Сабве, нуждается в его помощи. Если герцогу удастся отличиться при подавлении мятежа, он вернётся в Олларию героем.
Если только его не убьют мятежники, прибавил Сильвестр про себя, на что, сказать правду, он очень рассчитывал. Семейку Колиньяров в Эпинэ ненавидели все, а учитывая, что в провинции сейчас мутил беглый Штанцлер, приоритеты бунтарей были очевидны.
Манрик принял совет к сведению и откланялся. Сильвестр торжественно благословил его у самой подножки экипажа. В руках у тессория находился самый надёжный козырь – деньги. К счастью, нет финансиста без упрёка, и Манрика в конечном счёте придётся поймать на злоупотреблениях в Надоре. Но подобную операцию следует проводить с крайней осторожностью, чтобы тессорий узнал об официальных обвинениях уже после того, как окажется в Багерлее за казнокрадство.
Честно говоря, кардинал предпочёл бы Занху.
Едва карета Манрика выехала за ворота кардинальского особняка, как внутрь галопом влетел целый отряд, сопровождающий герцога Надорского. Пятеро горцев в полном вооружении, оба брата Рокслея и эр Джон Арден – внушительная свита! Сильвестр, всё ещё стоявший во дворе, не успел отступить обратно в дом. Всадники спешились и, заметив хозяина, четверо из них – сам Окделл, Рокслеи и капитан горской охраны, сняв шляпы, подошли к его высокопреосвященству.
Сильвестр отметил, что воскресший оруженосец Рокэ выглядел весьма неважно. Похудевший и осунувшийся, словно после тяжёлой болезни, он казался потрясённым свалившимся на него горем. Глаза его покраснели, лицо опухло, губы были искусаны в кровь. Видимо, ему ещё не успели сшить траур: он носил фамильные цвета, которые только подчёркивали его нездоровую бледность.
Сильвестр изобразил на лице мину самого глубокого сочувствия.
— Примите мои соболезнования, сын мой! — сказал он вместо приветствия. — Нет ничего горестнее в этой жизни, чем утрата матери!
Юнец хмуро поклонился, стараясь не слишком гнуть шею, и тут же, как вепрь, ринулся в атаку.
— Мне передали, что вы просили меня о встрече, господин кардинал, — резко перешёл он к делу, выпрямляясь. — Что вы хотите сообщить мне о судьбе моего эра?
Сильвестр, не отвечая, благословил братьев Рокслеев и неведомого ему горца (те восприняли оказанную им милость весьма кисло).
— Я рад приветствовать вас, дети мои, — благодушно изрёк кардинал, — и вас, граф, и вас, виконт, и вас, сударь! Благоволите подождать конца нашей беседы в моём доме. А мы с герцогом покамест прогуляемся по яблоневому саду, подышим воздухом и потолкуем.
— Но, ваше высокопреосвященство, — надменно возразил граф Рокслей, — герцог Окделл предложил нам быть свидетелями вашего с ним разговора. Монсеньор, к несчастью, ещё не достиг совершеннолетия. Вы ведь понимаете: в отсутствие опекуна его светлость нуждается в советах тех, кому он полностью доверяет.
— Вы правы, граф, — безмятежно отозвался Сильвестр, не дав уже раскрывшему рот Окделлу вставить словечко, — но свои дела герцог Алва не стал бы обсуждать вместе с вами. Между тем разговор пойдёт именно о нём – об опекуне герцога Окделла. Вы, сын мой, — Сильвестр повернулся к юнцу с отеческой улыбкой, — вольны решить сами: или остаться, чтобы потолковать со мной о вашем эре, или уйти.
— Монсеньор! — воскликнул молодой Джеймс Рокслей с преувеличенным возмущением. — Нам следует удалиться немедленно! Это оскорбление!
Но Окделл, упрямо сжав рот, покачал головой.
— Прошу вас подождать меня, господа, — сказал он негромко, повернувшись к своей свите.
— Это неосмотрительно, монсеньор! — предупредил старший Рокслей, недобро посматривая на кардинала.
Окделл нетерпеливо возразил, сердито блестя покрасневшими глазами:
— Я приехал сюда, чтобы поговорить о моём эре. Я не уеду отсюда ни с чем!
Рокслеи сдались и, бросая на Сильвестра злые взгляды, ретировались к своим лошадям в сопровождении молчаливого надорца, так и не сказавшего ни слова. Расторопный Агний выбежал к визитёрам, настойчиво приглашая их от имени его высокопреосвященства войти в дом и отведать свежесваренный шадди.
Сильвестр, не теряя благодушия, повернулся к юному Окделлу.
— Спустимся в сад, герцог, — предложил он.
Оруженосец Рокэ нахмурился, но последовал по пятам за кардиналом.
Сад был разбит позади особняка. Несмотря на пасмурную погоду дождя сегодня не было, но после надоедливой вчерашней мороси дорожки ещё не успели обсохнуть, а созревшие яблоки глянцевито блестели боками. Их свежий аромат остро ощущался под влажными ветками, и Дик невольно поднял голову, принюхиваясь к знакомому запаху. Скоро крестьяне в окрестностях Окделла начнут делать сидр, и матушка тоже распорядится готовить бочки… На глаза навернулись слёзы, и Дик сердито закусил нижнюю губу. Сильвестр ласково посмотрел на него.
