Алекс Орлов - Шварцкау
— Хороший парень, — заметил майор Стоун.
— Да, сэр, — согласился с ним капитан. — Мы им очень довольны. Таких бойцов даже многолетним опытом не сделаешь, они просто появляются, и все.
— Как пчелы?
— Как цветы, на которых пчелы, — ответил капитан и испытующе посмотрел на майора. Тот сразу отвел взгляд и засобирался.
— Ну, приятно было со всеми познакомиться, а теперь мне пора…
— Вы разве уже уезжаете? — спросил Хольмер, стараясь подыскать подходящие для этой ситуации слова.
— Да, дела не ждут, — сказал майор Стоун и попытался обойти Хольмера, однако тот загородил собой дверь.
— Что такое, капитан?
— Есть небольшое дельце, сэр.
— Излагайте…
— Мой командир взвода напоролся на засаду, два отличных пилота попали в госпиталь, машины в ужасном состоянии.
— Примите мои соболезнования.
— Не то.
— Что не то?
— Это не то, что я хочу от вас услышать, сэр. От получения наводки из штаба дивизии до выхода на позицию прошло меньше трех часов, а стало быть…
— Что, стало быть?
— Стало быть, нас предал кто-то из наших.
— Бывает, капитан. Напишите заявление на имя управляющего секции вашей части, и мы начнем расследование, — сказал майор и попытался обойти капитана с другой стороны, однако тот шагнул в другую сторону, снова закрывая гостю выход.
— Ну что еще? — спросил тот недовольно.
— Мы не можем работать в такой обстановке, сэр. Если у нас завелся предатель, его нужно вычислить как можно скорее.
— Значит, как можно скорее отправляйте заявление на имя управляющего вашим отделом контрразведки, и я попрошу его…
— Не то, сэр.
— Что значит «не то»?! — заорал майор и сделал вид, что хочет достать пистолет.
— Да что мы с вами тут толкаемся, сэр, в то время как у меня в кабинете томится коньяк десятилетней выдержки, а? — произнес Хольмер, пуская в ход козыри.
— Я не пью коньяк.
— Сэр, я вам не верю.
— Ну хорошо, по стопочке — и разойдемся.
— По две…
— По две — и по домам. Я ведь на службе, между прочим.
28
«Середняк» легко оторвался от земли, и весь техпарк скрылся в завесе из густой пыли.
«Тильгаузен теперь ругается», — подумал Джек, глядя в иллюминатор. Он хорошо представил себе Берта, прикрывающего платком рот и посматривающего снизу вверх на всплывающий корпус «середнячка» с бесстыдно торчащими из его брюха опорами роботов.
«Гудзон» был своеобразной моделью, он поднимал меньше пятидесяти тонн, зато выгрузка с его борта занимала секунды, а не полчаса, как с тяжеловеса «дабла».
Тот сначала садился, сметая десяток дюн, потом со скрипом открывал погрузочные ворота, из которых неспешно выбирались сто тонн бронированного железа.
В простреливаемой местности такая высадка была невозможна — «дабблы» горели, как сухой валежник. А вот «гудзоны» сбрасывали десант, едва касаясь земли, и могли принести противнику много неприятностей, когда подкрадывались вдоль не пробиваемых радарами низин и балок.
Сменив режим двигателей, машина вздрогнула, и Джек коснулся лбом холодного стекла иллюминатора. Чуть отстранившись, он заметил нацарапанную на обшивке надпись — десяток прерывистых слов, разобрать из которых сумел только три последних: «…капитан Милован — придурок…»
Джек вздохнул. Своего капитана он уважал. Хольмер был мудрым командиром, с которым Джек не раздумывая шел в бой. Не только в экспедицию, где можно натянуть врагу кепи на уши, обвести вокруг пальца и сбежать на десантном вертолете, с Хольмером Джек был готов выступить даже в настоящей битве, как при «Машинерии». Чтобы тут ваши, а тут — наши и кто кого свалит. Пушка на пушку, крюк на крюк — все по-честному.
Вспомнив ту битву, Джек зябко повел плечами, хотя там ему было, ну, почти не страшно. Там он работал как машина, стрелял и стрелял, а позже даже плакал в подушку, так было страшно. Не верилось, что выжил.
Лаховский и Баркли о чем-то увлеченно спорили, но из-за шума двигателей нельзя было разобрать о чем.
В транспортных зажимах торчали два корпуса «греев» и едва заметный «таргар». Когда грузились, Джек думал, что для его машины и зажима не найдется, но пилоты нашли и «таргар» подцепили. Правда, забираться в кабину было сложно, но Джека это не пугало. Главное, чтобы вовремя к месту вышли, ведь противник мог подбросить туда новое усиление.
Капитан в казарме его подгонял, а вот пилоты «середняка» в техпарке вели себя так, будто никуда не спешили. Вот и теперь они пили что-то из бутылки, весело смеялись и тыкали пальцами в лобовое стекло кабины.
«Вот так у нас всегда», — подумал Джек и вздохнул. Он и сам не понял, к чему это подумал, но в нем еще сохранялось неприятное ощущение, оставшееся после разговора с контрразведчиком. Вот уж новость так новость! А ведь он думал, что знает обо всех опасностях фронтовой жизни, и с «большими сато», и с лаунчмодулями, и с неожиданным гаубичным обстрелом полевого лагеря. Но нет, есть еще персональное преследование. Охота!
Баркли и Лаховский продолжали оживленно беседовать, и Джек перебрался к ним на скамью, гадая, о чем они могли говорить.
— И это была не первая красотка, которая по мне страдала! — сообщил Лаховский. — Была еще одна артистка театра, две поварихи и одна специалист по выкройкам из шкуры дровяного козла!
— А это еще зачем? — спросил Баркли.
— Понятия не имею. Может, и не козла, а быка, но главным в ней было другое…
Геликоптер тряхнуло, и все трое посмотрели в иллюминатор, боясь увидеть там облачка зенитных разрывов, но это была лишь очередная воздушная яма.
— Так вот, значит… Я сбил его одним ударом, хотя он был выше меня на две головы! — продолжил Лаховский, не заметив, что начал врать на другую тему. — Его друзья, а их было еще семь человек, бросились на меня все разом, но я подпрыгнул и успел зацепиться за канат. А потом стал быстро по нему подниматься, и так до самой вершины скалы…
Увидев удивление в глазах слушателей, Лаховский замолчал.
— Что не так, братцы? Вы мне не верите? — спросил он, следя за выражением их лиц.
— Ты рассказывал про девок, Буч, — сказал Баркли. Он понимал, что коллега им заливает, но уж очень цветисто у него выходило и перебивать его не захотелось.
— Да?
Лаховский почесал в затылке.
— А о чем там было, хоть намекните?
— Что-то про дровяного козла, — напомнил Джек. Но, видимо, это Лаховскому ни о чем не говорило.
— Ладно, начну сначала и расскажу про то, как я неделю жил в передвижном цирке красоток.
— В передвижном цирке красоток? — переспросил Баркли. Ему показалось, что это уж слишком.
