Перелом (СИ) - Львов Вадим "Клещ"

Клюгенау, сделал шаг вперед, но Жмаев, крепко вцепился ему в руку.

— Нет! Сначала наши тяжелые, потом –ваш полковник!

Спецназовец резво отпрыгнул и взял Жмаева на прицел, остальные направили оружие на несущих носилки.

— Ты чего, партизан, охренел!!! У меня приказ, вывезти Антон Федоровича и я –его вывезу!

— Мне пох…й до твоих приказов, салага! Я –капитан Жмаев из 106 парашютной бригады! И ты сейчас погрузишь моих раненых, потом своего полковника и свалишь отсюда.

Прибывший, посмотрел на Жмаева, безжизненными,пустыми глазами и крутанул рукой над головой.

Вертолет взвыв турбиной, качнулся в сторону, чуть разворачиваясь и все подняв головы увидели направленный на них, ствол пулемета у раздвижной десантной двери.

— Всех завалим! Идите на хрен. Еще шаг и откроем огонь! Время и так б…ть,на секунды идет! Заорал он, перекрикивая вой турбины.

Клюгенау, почуял как в затылок ему уперся ледяной ствол пистолета.

— Стоять! Никто не летит! Или я, башку вашему летуну отстрелю! Заорал Кох, выпучив глаза и делая шаг назад.

— Сюда смотри! Жмаев,раскрыл ладонь, в которой была граната. Нажми на курок, б…на тыловая и здесь будет братская могила! Ветер сносил пену с его губ,как у загнанной лошади…

Тут уже заорал,всполошившись,спасенный пилот.

— Отставить! Они тут, психические, контуженные все, не видно, что ли ⁈ Грузите их раненых, грузите, б…ть или не полетит никто.

Посмотрев на гранату и на пистолет приставленный к голове Клюгенау, старших снова замахал и люлька с лямками крепления вновь заскользила вниз

— Перегруз будет! Не долетим, все расшибемся н…й Привел последний аргумент здоровяк в маскхалате.

— Грузим всех! Снова завелся Жмаев…

Небогатов этого не видел. Жар, окутал его раскалённым коконом, он слышал все словно через вату, полузакрытые глаза видели какие то тени,, слышали вибрирующий рев двигателя и крутящиеся лопасти…

«Холодно! Уберите меня от этой мельницы…Уберите» шептал он проваливаясь в беспамятство…

— Под трибунал пойдешь, капитан! Под трибунал!!! Сука рваная!!!

Орал, надрываясь, командир эвакуационной команды, когда наконец, Клюгенау, оказался на борту «Сикорского» и оттуда сбросили четыре троса с ременными крепежами для оставшихся на земле спецназовцев.

— А ты меня найди в этих лесах, шкура! Ответил ему Жмаев и махнув рукой, приказал двигаться в сторону леса…

Глава 8

Москва. Где-то на Северо-Западе столицы. 10 апреля 2007 года.

— Да, тяжела доля партизанская…

Генерал-майор Громов, еще раз оглядел своего старого товарища, Евгения Небогатова, сидящего у раскрытого окна в госпитальной палате. В этом невысоком, тощем, обросшем неряшливой бородой человеке, облаченного в новенькую пижаму — было трудно узнать боевого полковника жандармерии, с которым они не виделись более двух с половиной лет.

Небогатов горько усмехнулся.

— Я слышал, ты тоже ранен был. И не раз…Так что, Господь всем отсыпал сполна… На Сереге, вообще говорят живого места нет.

Громов удивленно вскинул бровь. Если Женька, циничный манипулятор, провокатор и шпион, вспомнил о Господе, то в этой жизни, здорово меняется.

Не успел он открыть рот, как плечи Небогатова затряслись, будто он рыдает. Перепуганный и ошарашенный Громов потянулся к нему, но потом понял, что Небогатов, банально ржет.

— Поверил, святоша? Отсмеявшись, спросил, Женька, вытирая слезы. Видел бы ты свое лицо, Дмитрий свет Иванович…

— Фу ты, облегченно выдохнул генерал. А то я посмотрел, как ты выглядишь и подумал, что ум за разум зашел у тебя, от всех мытарств.

— Да нормально я выгляжу. Учитывая, что три недели в беспамятстве провалялся и едва Богу душу не отдал… Да и в партизанах у нас твердого рациона нет. Что нашли –то и пожрали. А нет такого –шишки грызи и топленым снегом запивай.

— Да уж, кто же знал…?

— Никто не знал. Я должен был уездной жандармерией командовать, от вражьей агентуры местность чистить и марксистов. Планировалось, что мы всех фрицев, до самой Варшавы безостановочно гнать будем. Поэтому, жандармские команды вместе с десантом, в первом эшелоне высадки шли. А вон, чего вышло. Едва выжил и по лесам скитался больше года…

Громов согласно покачал головой.

— Не говори, Женя. После Киевского котла, все думали, что войну перевернули… У всех, честно говоря, голова набекрень была. А немец, фронт удержал вторую компанию бойко начал…Мне говорили, недавно, что это твои люди, Унгерна убрали?

Небогатов хлопнул рукой себя по ляжке и тут сморщился от боли…

— Вот народ…Болтают, господа офицеры, хуже, чем на базаре… Скажем так, было такое дело…

Громов вскочил.

— Тогда от всех фронтовиков- огромное спасибо! Нет, Жень, правда. К черту вашу секретность! Страна должна знать, своих героев…

— К черту Дима. К черту…Герои у нас вы- танкисты, летчики, стрелки…Мы, жандармы, в дерьме,тихонько копошимся, как навозные жуки… Может прогуляемся? Мне доктор сказал, ходить побольше, ногу разрабатывать…

Они прогуливались в самом дальне углу, госпитального сада, где Громову, облаченного в кожаную тужурку бронекавалериста с пришитыми генеральскими погонами, не досаждали постоянно козыряющие нижние чины и медицинские работники.

— Как меня нашел? Вообще, что в Москве делаешь?

— От супруги. Наденька сказала, что созванивалась с твоей Мариэттой, мол тебя привезли в Москву самолетом, при смерти, месяц назад. С гангреной…Думали, уже все, бюст, на могиле героя…

— Ну до гангрены дело не дошло. Врачи спасли, да антибиотики американские. А так –да, чуть концы не отдал. И что обидно, уже кольцо прорвали и тут –бомбежка… Зацепило…

— А что рану не обработали толком?

— Рану обработали. Медикаментов мизер, обезболивающих нет, спирта –почти нет…Грязь, сырость, там реки да болота сплошные. Сказал Небогатов.

— Странно, вроде снабжение партизанских соединений –централизованно. Заметил Громов. — Случайно этим вопросом занимался, теперь, Серёга Дельвиг–тоже партизанит. В составе кавалерийской группы Ионова. Под Овручем…

Небогатов хохотнул

— Вот. Партизанщина –это как раз для Серёги. Мне тяжело было с этой шайкой совладать, ей Богу. Они там все –духовые…(1)

Он присел, на скамеечку и Громов сказал.

— Ты в курсе, Жень, что Серегу чуть под трибунал, не отдали?

— Нет… Серегу под трибунал⁈ Он же Георгиевский кавалер!

— Его арестовали. За убийство пленных немцев. Неприятная история была, во время нашего наступления.

— И чего⁈ Хрен с ними, с немцами… Знаешь, чего эти черти в оккупированных губерниях творят⁈ Про карателей слышал? Про депортации⁈ Мертвые хутора –видел⁉ Как детей эшелонами в Германию вывозят!!!

Тут же завелся Небогатов

— Слышал, не агитируй, Женя! И деревни сожжённые, до печных труб видел, не одну сотню, если ты об этом. Дело не в этом. Дело изначально гнилое было. Один офицерик,их благородие — донос на Серегу накатал. Мол зверствуют штурмовики, пленных заживо жгут. И писулька эта, на стол к большим командирам попала…И делу, против Георгиевского кавалера –ход дали…

— Что за офицерик? Сузив глаза, спросил Небогатов, доставая из кармана теплого больничного халата, блокнот и авторучку.

— Генерал майор Дессино. Из аристократов, но повоевал. В целом –достойный офицер, по отзывам. Чего на него нашло, никто не знает. Такие доносы на фронтовиков писать, последнее дело. Никто ж, руки не подаст!

— Но Дессино, написал, так…?

— Да…

— Действительно странно…Сообщил Женя, делая пометку в блокноте.

— Но это не все. Серегу на гарнизонной гауптвахте, чуть не убили. В бане, двое с заточками напали…

— Да ты чего⁉ Едва не вскочил Небогатов. Прямо на гауптвахте?

— Именно так. Серегу –ты знаешь, он в Баку вырос, с палкой татарву местную по улицам гонял. С ним, запросто не справится…

— Он отбился?