S-T-I-K-S. Богиня Смерти (СИ) - Елисеев Алексей Станиславович

Стиснув зубы, чтоб никого не поубивать, блондинка уселась на пол и принялась проверять содержимое. Все бутылки с водкой, разумеется, разбились, и их осколки пробили канистру с водой. Средства гигиены такого активного использования тоже не выдержали, и теперь лучшее, что можно было с ними сделать — выбросить. Две банки с консервами лопнули, угваздав бельё и камуфляж.

— Где патроны? — не предвещающим ничего хорошего тоном спросила Кали. — Где, мать вашу, мои патроны?

Конвоиры, пришедшие с Колобком, сделали вид, что не слышат её вопросов. А сам Колобок с перекошенным лицом рванул вон из камеры, и вскоре издалека послышалась ругань.

Патроны Кали всё-таки вернули. А вот обвинения, как и наручники, не сняли. Под конвоем её отвели в гостиницу и оставили там, запретив покидать номер до момента отбытия каравана Колобка из Болотного даже ради того, чтоб отнести перепачканный камуфляж в прачечную и купить новый запас воды и спиртного.

С последним, впрочем, ей помог Колобок, так что остаться без живуна Кали не грозило. Он же снял, наконец, с Кали наручники и, бросив их на кровать, принялся расхаживать из угла в угол.

— Могу спорить на что угодно, что тех двоих благополучно отпустили? — проронила Кали, устав наблюдать за мельтешением грузного караванщика. — Что за чёртов стаб?

— Надо было кого-нибудь из ребят с тобой отправить, — сокрушённо покачал головой Колобок, останавливаясь. — Чтоб поняли, что ты из нас.

— Поясни, — потребовала Кали.

Колобок потупился, повздыхал, собираясь с мыслями.

— У Болотного, несмотря на удачное местоположение посреди топей, есть очень много проблем. Например, соседство с двумя крупными муровскими стабами, которые, помимо всего прочего, сотрудничают с внешниками. Ты ведь заметила, что он поделён на гостевую зону и жилую, в которую никого, кроме граждан, не пускают?

Кали кивнула.

— Так вот, — вытер ладони о тщательно выглаженные полы пиджака Колобок. — Доставали их муры. Сильно доставали. Долго. Покинешь стаб — и сразу же отправишься к внешникам на органы, и не важно, один ты или в составе большой, хорошо вооружённой группы. В общем, Водяному удалось обезопасить как своих, так и торговцев вроде нас.

— Пустив муров в гостевую зону и разрешив им творить, что хотят? — нехорошо прищурилась Кали. — А потом ещё обвинять честных рейдеров, что они, дескать, сами виноваты? Бред!

Колобок развёл руками.

— Я Водяному не судья. Может, и были другие способы решить проблему, но он предпочёл этот. Торговля с другими стабами в его положении важнее безопасности гостей. Вот и крутится, как может.

— Слабак твой Водяной, — безапеляционно заявила Кали. — Слабак, трус и продажная шкура. Совсем как генералы, из-за которых мой отряд был уничтожен.

— Это Улей. Не мы такие, жизнь такая… — виновато начал Колобок.

— Это — подлость и двуличность! — не дослушав, отрезала Кали и отвернулась.

Колобок ещё немного помялся у двери, с кряхтением вытащил из мешка грязный камуфляж, скомкал в руках.

— С чисткой я разберусь, — пообещал он и ушёл.

Кали осталась в одиночестве. Она долго сидела, глядя в окно, прорезанное в стене контейнера. Темнело, но шум с улицы не смолк, а стал лишь немногим тише против дневного. Болотный продолжал жить своей жизнью, которая не останавливалась ни днём, ни ночью.

Это многое говорило о том, что составляло собой основу существования стаба. Болотный был своеобразным центром торговли, где покупалось и продавалось практически всё: оружие, боеприпасы, военная техника, разнообразные нолдовские штуковины. Караваны шли сюда со всего сектора, и никак нельзя было допустить, чтоб обосновавшиеся по соседству муры грабили торговцев. Так что логику Водяного, негласно закрывавшего глаза на бесчинства муров в гостевом секторе в обмен на безопасность караванов, Кали отлично понимала. Но не принимала.

Видала она уже таких приспособленцев, которые ради денег или великой идеи даже маму родную продадут. Знавала даже! И верила — до тех пор, пока один из них не принёс в жертву Джокеров.

Да, жизнь в Улье — штука сложная и циничная, и полутонов в ней неимоверно много. Обстоятельства, как говорится, диктуют. Но у Кали давным-давно уже была стойкая аллергия на личностей, подобных Водяному.

Объяснять главе Болотного, что сотрудничество с мурами рано или поздно аукнется не только ему самому, но и всему стабу Болотный, она не собиралась — не её проблема. А вот напавшую на неё парочку оставлять без возмездия было никак нельзя.

Кали подошла к окну. Дверь в её номер наверняка заперта снаружи, да и если нет, всё равно пользоваться ею не стоит — подставит и себя, и Колобка. Но если Водяной хотел, чтоб она сидела взаперти, то он ошибся, выпустив её из тюрьмы.

Потому что в камере окна не было. А в номере оно присутствовало. В принципе можно было воспользоваться Даром проходить сквозь стены, но привлекать к собственной персоне излишнее внимание не хотелось.

Мужчине пролезть в него было бы невозможно. А вот женщина могла бы попытаться. Тем более — миниатюрная женщина вроде Кали.

Дело оставалось за малым — придумать, как спуститься. Но это оказалось плёвой проблемой. Контейнеры, поставленные рядами друг на друга, поддерживались конструкцией из сваренных труб. Их-то Кали и использовала как опору и буквально через пять минут была уже внизу.

Где искать напавших, она догадывалась — неподалёку от гостиницы располагался бар с претенциозным названием «Топь». Там и следовало поискать в первую очередь. Только зайти надо с чёрного хода, а не через главную дверь, размалёванную пятнами зелёной краски разных оттенков.

Прокравшись к бару, блондинка обнаружила позади него нечто вроде хозяйственного двора, где ощутимо пованивало помойкой. И, разумеется, искомую дверь.

24. Прошлое. Смак

C серого кластера мы вышли без приключений где-то после обеда. Расписание перезагрузок серых кластеров ни я, ни моя напарница, не знали, поэтому для нас стало полнейшей неожиданностью, когда, спустя всего полтора часа, кластер, с которого мы вышли, взял и пошёл на перезагрузку.

Это выглядело так, словно за границей, как по линейке отрезанной, стал постепенно накапливаться туман. Когда он поднялся на приличную высоту, начало сверкать, но так… без фанатизма. Скорей это напоминало работу дуговой электросварки в сотне мест разом.

Интересно, серые вообще знают что-нибудь о сварке? Вряд ли. С их примитивными технологиями до подобных знаний ещё ой как далеко. А если вдруг на месте серости сейчас загрузится обычный земной кластер, то тем более никакой сварки там быть не может. Вообще ничего, использующего электричество, потому что

все линии энергоснабжения при перезагрузке рвутся, теряя напряжение. Да и перенёсшимся людям тоже будет не до сварки — встанут в полный рост совершенно иные проблемы. Примерно девяноста процентам свежих очень скоро начинает хотеться сырого мяса, всем остальным, если захотят выжить, придётся крепко задуматься о собственном выживании.

Но это я что-то задумался не о том…

На самом деле, сверкание, так похожее на вспышки электросварки, было одним из эффектов перезагрузки. В большинстве случаев она происходит невзрачно, даже скучно — туман, а потом хлоп — и новый кластер на месте прежнего. Но бывает и так, что перезагрузку сопровождают самые разные спецэффекты: от таких вот вспышек, как сейчас, и до полноценных грозовых разрядов.

После перезагрузки серый кластер никак не изменился. Для успокоения совести мы по очереди рассмотрели его в мой бинокль. Всё та же неприглядная серая пустыня без намёка на признаки жизни. Двинулись дальше. Пока шли, почти не разговаривали, экономя дыхание. Кали дулась на меня, а я не торопился нарушать молчание и начинать беседы — на душе и без них скребло стадо кошек.

Странно. Я всегда считал себя грубоватым и даже чёрствым по отношению к представительницам противоположного пола. Так сложилось, что взрослел я уже в Улье, и естественно, что местные традиции и уклад на меня повлияли в весьма значительной степени. Однако по борделям ходить, как делает большинство рейдеров, я, так и не смог себя приучить. И дело не в том, что у меня не хватало денег, или я боялся болезней — они-то как раз иммунным не страшны. А в каком-то глобальном ощущении неправильности.