Мститель - Марчук Николай Петрович
Пленные были в основном славяне: русские, сербы, много армян, греков, попадались грузины и выходцы со всего бывшего Союза. Помимо нефтеперегонного завода у Барака было еще несколько фабрик и ферм.
Среди этой сотни было тридцать мужчин, но идти с нами в бой согласились всего пятнадцать. Да и, наверное, будь их больше, шансов нам это особо не добавило бы, поскольку в основном это были забитые и измученные доходяги. Положить свою жизнь на алтарь свободы генерала Корнилова вызвались только те, кто хотел во что бы то ни стало поквитаться с турками за свои мучения и страдания.
Видели бы вы, как радовалась и аплодировала толпа бывших рабов, когда на их глазах убивали Барака. Народ хохотал и смеялся, видя, как извивается, верещит и кричит от боли их бывший мучитель. Слышали выражение «пустить на ремни»? А знаете, как выглядит сам процесс? Нет? Сейчас я вам расскажу:
Милая, симпатичная девушка Лейла, берет в руки опасную бритву, которую она долго выискивала в личных апартаментах Барака, и этой бритвой делает на спине жирного толстяка вертикальные надрезы – от поясницы до плеч. Надо отдать должное, все надрезы были строго параллельны друг другу и шли через каждые пять сантиметров. Кровища хлестала как из душа, но девушку это не смущало, и она продолжала свою работу.
Когда вся спина была исполосована, как перевернутая тельняшка, Лейла резанула горизонтальный надрез на плечах и с помощью плоскогубцев принялась распускать кожу на спине на полосы вниз, где они оставались свисать ровными лоскутами. Поскольку рот у Барака был не закрыт, а сам он был подвешен за руки, то кричать и верещать жирному борову ничто не мешало.
Удивительно, но даже после того, как все лоскуты были спущены вниз, а песок под ногами жертвы пропитался натекшей кровью до состояния каши, Барак не умер – он продолжал жить, хрипеть и умолять о пощаде. Девушка что-то шепнула ему на ухо и сыпанула горсть соли на окровавленную спину. Жирдяй издал такой пронзительный визг, что сидящие на дереве вороны с громким карканьем улетели прочь.
А потом толпе позволили плевать и кидаться камнями в уважаемого господина Барака. Так его и забили до смерти, но труп не сняли, и он до сих пор висит на дереве в саду. На соседних деревьях повесили с десяток близких приспешников и помощников Барака, остальных тупо расстреляли, не желая заморачиваться с веревками и самодельными виселицами. Турчонка, изгалявшегося над сестрой Мислава и Михи, тоже повесили на дереве, предварительно оскопив его.
Из припаркованного в пяти метрах от меня армейского внедорожника раздалось нестройное пение нескольких голосов:
От неожиданности я поперхнулся кофе. Епта, они совсем там, что ли, страх потеряли?!
– А ну цыц! – громко и не таясь крикнул я, потом глянул на часы и добавил: – Время! Гарик, шуруй на минарет, вывешивай флаг. Керчь, заводи шарманку, надеюсь трек-лист у тебя действительно стоящий.
– Не извольте беспокоиться, барин, все будет в лучшем виде!
Керчь, нагло ухмыляясь, полез в кузов грузовика и принялся колдовать над установленными там мощными колонками.
– И столик с креслом не забудьте! – приказал я. – Начинаем, господа! Александр, давай ракету в небо!
Кипиш мы, конечно, наведем. Сожжем и взорвем все к чертям собачьим! Это мы можем! Но вот уйти живыми из объятого пламенем порта нам вряд ли удастся!
Ладно, двум смертям не бывать, а одной не миновать! Даст бог, прорвемся!
Глава 9
Развалины старинных крепостей торчат в разных частях города преимущественно в виде башен, стены между ними уже почти перестали существовать, и на их месте стоят современные здания. Не совсем понятно, насколько стары видимые развалины. Местами они вроде как реставрированы, но давно, а местами будто бы совсем недавно, но все эти реставрации мало способствуют представлению о том, какой же изначально была крепость: выполнены они хаотично, местами среди древних оплывших камней вдруг торчит небольшой кусок стены из ровных, выпиленных на станке блоков. Зря только время потратили и усилия приложили – толку никакого.
Гораздо лучше можно представить расположение крепости, глядя на карту: там помечены угловые сохранившиеся башни. Получается, что древний город находился ровно на перешейке, хотя вроде бы логичнее было расположить крепость на самом полуострове, на вершине холма: и вода со всех сторон, и видно сверху дальше. Обычно в древности так строили, но Синоп – исключение.
Развалины очередной крепости украшали собой небольшую площадь, на краю которой примостилась мечеть с высоким минаретом. Когда-то здесь располагался рынок, или, если на местный лад, базар. Турецкое слово «пазар» переводится на русский как «воскресенье» и «рынок».
Скорее всего, здесь когда-то располагался рынок, шумный и суетливый, как и положено на Ближнем Востоке. Торговцы кричали наперебой, рекламируя свои товары, размахивали руками, зазывали покупателей: конкуренция большая, будешь торговать молча – ничего не продашь.
Цены в Турции, особенно не в туристических районах, в полтора-два раза ниже российских. Все овощи и фрукты очень большие, непривычного для нас размера. Например, редис или слива размером с яблоко, мандарины еще крупнее, а гранат похож на пушечное ядро. Особенно шокирует капуста: каждый кочан диаметром с колесо от автомобиля и весом килограммов пятнадцать, не меньше. Орехи, картошка, помидоры, виноград – все очень большое! Специальные турецкие сорта. Продавцы очень доброжелательные, охотно фотографируются, позируют и улыбаются. Раньше так было…
Я глянул вверх. На вершине минарета, там, где виднелся небольшой балкончик, возился Гарик, пытаясь с помощью проволоки и длинной палки закрепить российский флаг. Как только флаг будет надежно закреплен, из динамиков мощных колонок польются бравурные русские песни, и мы начнем…
Красная ракета медленно опускалась на парашюте, еще немного – и она погаснет. Красная ракета – это сигнал, означающий, что через десять минут начинается боевая операция с кодовым названием… Черт, мы забыли придумать название!
«Это вам за поцанов!» – выводил Керчь краской из баллончика надпись на белоснежном камне минарета.
– «Пацанов» пишется через букву «а». Проверочное слово – «пацана», – подсказал я доморощенному граффитисту. – И на фига ты вообще заморочился с этой надписью? Ладно бы еще намалевал ее на борту лично тобой подбитого танка, так нет, взял и испохабил стену религиозного учреждения.
– А разве проверочное слово не «поц»? – спросил Иван.
– Керчь, ты вообще в школе учился? Какой, к черту, поц? Поц – это что-то из еврейского фольклора. Если не ошибаюсь, то в переводе с идиша «поц» – это «половой член». Так что сам решай, какое проверочное слово к слову «пацанов», – хихикнул я.
– Все готово. Флаг надежно закреплен, дверь на балкон запенил, так что туда никто не попадет, – доложил подбежавший с баллончиком пены в руках Гарик.
– Ну «а» так «а», – пожал плечами Иван, добавляя хвостик к букве «о» и тем самым исправляя ее на «а».
– А это что еще за букет? – спросил я, глядя как Керчь брызгает краской на самодельный трафарет.
На трафарете был вырезан кулак, сжимающий в руке то ли букет, то ли факел, то ли веник, которым подметают пол. В общем, непонятно, что сжимал в руке кулак…
– Это факел, – объяснил Керчь. – Между прочим, символ Прометея – бога всех воров и покровителя борцов с несправедливостью!
– Да-а? – удивленно протянул я. – С каких это пор Прометей – бог всех воров? Это потому, что он украл огонь?
– Точно! А еще он был царем скифов. А ты знаешь, где жили скифы?
