Майк Резник - Вдоводел воскрешенный
У Кассандры перехватило дыхание, Найтхаук заметил, как раскраснелись ее щеки. Через минуту девушка поставила на стол последние тарелки, и они сели.
— Особенно третировал он живущих у нас инопланетян. Гноил их в тюрьме без суда, не выпускал под залог. Инопланетянин, убивший человека, расстреливался на месте. С человека, убившего инопланетянина, взимался штраф — двести кредиток. — Она поморщилась. — Вот я и решила, что отца надо свергнуть. Создала Ибн-бен-Халида и начала сколачивать организацию людей и инопланетян, которые хотели лишить Кассия Хилла поста губернатора.
— Говорят, у тебя миллион сторонников, — вставил Найтхаук. — Внушительная цифра.
— Она сильно преувеличена, с тем чтобы напугать отца. Черт, будь у меня миллион сторонников, я бы давно напала на Перикл V.
— И потерпела бы поражение.
— Что ты несешь? — возмутилась Кассандра.
— У Кассия Хилла четыре миллиона солдат, а флот состоит из тридцати тысяч кораблей. Тебе не сбросить его ни с миллионом сторонников, ни с тремя, ни даже с десятью.
— Мы возьмем верх, потому что правда на нашей стороне.
— Я, конечно, не историк, но, по моему разумению, Бог обычно берет сторону тех, у кого оружие лучше, а людей больше.
— Ты утверждаешь, что Кассия Хилла нельзя свергнуть? — спросила Кассандра. — Тиранов свергают каждый год.
— Отнюдь. Я сказал, что нам не добиться успеха, даже если бы ты поставила под ружье десять миллионов человек.
— И что же ты предлагаешь?
Найтхаук долго смотрел на нее.
— Не уверен, что мое положение позволяет что-либо предлагать. Не забывай, мистер Хилл — мой работодатель.
— Если хочешь, я представлю тебе доказательства его подлости и продажности.
— Я тебе верю.
— Но настаиваешь на том, что должен сохранять ему верность.
— Я не сужу ни тех, на кого охочусь, ни тех, на кого работаю.
— Может, пора начинать?
Найтхаук пожал плечами.
— Возможно, — согласился он. — Обсудим это за едой.
— А что тут обсуждать? Или ты за, или против. А в нашем конкретном случае то ли помогаешь мне, то ли пытаешься отвезти к отцу.
— Очень уж ты все упрощаешь.
— Все просто.
— Упрощаешь, — повторил Найтхаук. — Ты мне нравишься. Я вообще питаю слабость к людям, которые отстаивают свои принципы и читают книги. Ты умна, решительна, сумела убедить людей встать под твои знамена. Я верю всему, что ты рассказываешь об отце, и я не люблю тех, кто пинает слабого.
— И какой вывод?
— На Делуросе VIII — ты знаешь, нас разделяет полгалактики, — в миле под поверхностью есть криогенная камера. В ней лежат несколько тысяч мужчин и женщин. Большинство больны и ждут, пока будет найден способ излечения их болезней. Некоторые совершили преступления и ждут окончания срока давности. Кто-то не любит государство и надеется проснуться в лучшие времена. Мне говорили, что там есть даже один ботаник, который нашел растение, цветущее раз в триста лет, и пожелал присутствовать при этом событии. — Найтхаук положил в рот кусочек мяса, пожевал, одобрительно кивнул.
— Этих мужчин и женщин объединяет одно: фантастическое богатство. Только богатый может позволить себя счета, выставляемые клиникой. И есть среди них один человек, которому может не хватить денег до того момента, как будет найден способ лечения его болезни. Зовут его Джефферсон Найтхаук. Он мне не отец и не брат-близнец. Он — это я, и я не могу подвести его.
— Я понимаю.
— Я же говорил тебе: ты слишком все упрощаешь. — Найтхаук печально улыбнулся. — Если я не доставлю тебя к отцу, мне не заплатят… если мне не заплатят, мой оригинал, настоящий Вдоводел, тот, что дал мне свое тело и свои воспоминания, чтобы я смог обеспечить его дальнейшее пребывание в клинике, умрет. Я не могу этого допустить.
— Значит, какие бы чувства ты ко мне ни испытывал, ты попытаешься вернуть меня на Перикл V?
— Попытаться — неуместное слово. Если я решу вернуть тебя, так оно и будет.
— Но добровольно я не подчинюсь.
— К борьбе я привык.
— Даже Вдоводел может умереть.
— Но шансов выжить у него больше. Доказательство тому — настоящий Вдоводел.
— Тогда давай определим очередность. Ты хочешь поесть, почитать хорошую книжку, а уж потом увозить меня?
— Всему есть альтернатива. Я подумал, что мы могли бы рассмотреть некоторые варианты.
— Я готова. Что ты предлагаешь?
— Твой отец действительно при деньгах?
— Не поняла.
— Ты говорила, что в сейфе у него десять миллионов кредиток. Это догадка или ты точно знаешь, что деньги там?
— А что?
— Десяти миллионов хватит, чтобы оплатить пребывание настоящего Найтхаука в клинике и мое лечение.
— Деньги там, и даже больше, чем десять миллионов, — твердо заявила Кассандра.
— Если я помогу тебе свергнуть отца, я бы хотел получить их как вознаграждение за услуги.
— Но ты же сказал, что Перикл V неприступен. Что меняет мое согласие заплатить тебе?
— Я сказал, что миллион человек не смогут свергнуть губернатора. Но я не говорил, что нет других способов добиться желаемого.
— Например?
— Проще всего выманить его сюда и убить. — Найтхаук глубоко вдохнул, потом медленно выдохнул. — Если не получится, придется идти более сложным путем.
— Каким же?
— Моя команда отправится на Перикл V. Я подбирал их, чтобы убить одного человека. В принципе ничего не изменилось. Только теперь этот человек — Кассий Хилл, а не Ибн-бен-Халид.
Кассандра долго смотрела на него.
— Меня восхищает твоя самоуверенность.
— Товар у меня штучный. Я лично подбирал каждого. Внешне они, возможно, не производят особого впечатления и не очень ладят друг с другом, но свое дело знают прекрасно. — Он доел последний кусочек мяса, отодвинул тарелку. — Конечно, лучше бы разобраться с Кассием Хиллом здесь. Он же не притащит с собой всю армию.
— Но как это сделать?
— Возможно, особых усилий прилагать не придется. В конце концов у меня есть то, что ему нужно.
— Что же?
— Ты.
Глава 20
Кассандра оторвалась от книги.
— Ты уже вернулся?
— Смотреть тут особо не на что. А вот у тебя есть книги, которые я мог бы почитать.
Девушка положила книгу на столик, пристально посмотрела на него.
— У меня также есть армия, которую ты мог бы использовать.
Найтхаук покачал головой.
— Слишком уж она неорганизованная. И малочисленная. Повторяю еще раз, нельзя штурмовать хорошо укрепленную крепость с толпой оборванцев. У твоего отца в этой армии сотни, если не тысячи шпионов, и они сообщат ему о каждом отданном тобой приказе. Есть и другая проблема.
— Какая же?
— Только Голубые Глазки, Джори и еще десяток самых доверенных лиц знают, что ты — Кассандра Хилл. Когда об этом станет известно всем, за твою жизнь не дадут и десятка кредиток. По крайней мере половина твоих сторонников решит, что Ибн-бен-Халид специально придуман губернатором Перикла V, чтобы облегчить поиск неверных.
— Я им все объясню.
— Ты же в Пограничье. Будешь встречаться с каждым по отдельности?
— Ты не прав. Это мои люди. Они преданы моему делу.
— Будем надеяться, что нам не придется выяснять, так ли это. Гораздо лучше держать их в неведении.
— Так когда же ты перейдешь от слов к делу?
— Еще рано.
На лице девушки отразилось раздражение.
— Кассий Хилл не станет слабее, знаешь ли.
— Знаю. Но я пробыл в Пограничье слишком мало времени. Если я так легко и быстро найду Кассандру Хилл и Ибн-бен-Халида, он заподозрит неладное.
— С чего ты взял? Ты же совсем не знаешь его.
— Я знаю, что он подозревает всех и каждого. И это неудивительно, врагов у него хватает.
Кассандра кивнула.
— Хватает с лихвой.
Найтхаук подошел к полкам с книгами. Просмотрел титулы, вытащил парочку, пролистал, поставил на место.
— Слишком много беллетристики, — вынес он вердикт.
— И что же?
— Ты хочешь быть лидером. Вот и читаешь книги о политиках и лидерстве. Пусть даже Макиавелли. Девяносто процентов твоей библиотеки — беллетристика, — он пренебрежительно фыркнул. — Мусор.
— Из этих книг можно много узнать о людях.
— Они полны лжи.
— Сюжеты — ложь, но все остальное — правда. Во всяком случае, у хороших писателей.
— Ты хочешь быть лидером, — повторил Найтхаук. — Как может выдуманная история о людях, которых никогда не существовало, научить тебя разбираться в мыслях и поступках настоящих людей?
— Как это странно.
— Что?
— Мне казалось, что именно ты, хладнокровный киллер, должен искать прибежище в беллетристике.
— Я? Почему?
— Книги — альтернатива ужасам и жестокости твоего занятия.
— Я всегда действовал на стороне закона, — ответил Найтхаук. — Преступником не был.
— И что сие означает?
— Я не видел ничего ужасного в своей работе. Я воздавал нарушителям закона по справедливости. И иной раз не без удовольствия.
