Александр Шакилов - Осторожно! Мины!
Старик прям расцвел. Правда, вскорости и завял, застав жену с лаборантом из отдела запалов. Женушка под музычку распахивала полупрозрачный халатик, а лаборант находил это привлекательным даже без коньяка, разбавленного валерьянкой. Но это уже совсем другая история…
Глава 16
Косули живут в норах
Пять скальпов на поясе у Стаса. Будет чем похвастаться Лизе, да и батя оценит трофеи.
Старый Сокол хромал сильнее обычного. Над ним вились сонные осенние мухи: жужжали, садились на лицо, путались в растрепанных косах.
Он вытащил щуп из трупа убитого им проводника – арматурный прут вымаран ржавчиной крови. А еще у Стаса теперь есть отличный лук: с костяными накладками и тетивой из оленьих жил. В плече лука просверлено отверстие, в которое вставлен кусочек малахита – талисман, как и беличий хвост, привязанный конским волосом к рогу лука. Запасная тетива и полтора десятка стрел хранятся в колчане из шкуры ирбиса.
Старый Сокол внимательно осмотрел наконечники: отравлены или Махэо миловал? Обожженные Бедра частенько используют яд, но Стасу повезло: ничего такого он не заметил.
Руки его искалечены, он плохо владеет луком. Но мало ли что случится в междутропье, да и хорошее боевое оружие жаль бросать. С таким и у костра станцевать не стыдно, и трофей опять же. Оторванные пальцы заново не вырастут, так что по сути пользы от лука с клюв перепелки. Ну ничего, Стас как-нибудь справится.
Он топал по широкому проспекту, а тот все не кончался.
Старый Сокол был предельно внимателен, теперь его не застанут врасплох. Хотелось бы в это верить. Ведь в домах легче простого устроить засаду одинокому путнику. И при всем желании врага не заметишь, пока тот сам не выдаст свое присутствие. Поэтому Стас держался правой стороны тропы, прижимаясь к зданиям. Из окон небоскребов стрелы, если и долетят, то не убьют, а из зданий, вдоль которых он шел, затруднительно попасть в человека, распластавшегося вдоль бетонной стены.
Высоко между домами, высматривая падаль, кружили стервятники. Дорогу Стасу частенько перебегали еноты – то и дело выскакивали из шахт канализации и стоков. Еноты его мало интересовали: мяса на раз-два куснуть. К тому же поймать енота – еще та работка, а из лука в верткого зверька Стасу вовек не попасть. Так что пища – проблема не из последних. И животик полностью сошел, прилип пупком к позвоночнику, и закончились припасы, взятые дома. В общем, дело дрянь.
Впереди виднелась бамбуковая роща. Если в этой части Города и водятся животные с рогами и копытами, то именно там. Стас уже видел сегодня коз на балконах и пожарных мостках, перекинутых между небоскребами. Но козы также недоступны ему, как мамин картофель «в пончо».
А вот роща – другое дело.
Пой, лук! Звени, тетива!
Охота оказалась удачной: Стас завалил молодую косулю. В зарослях бамбука паслось небольшое стадо, к которому удалось подкрасться на расстояние выстрела. И случилось чудо: Сокол попал в пятнистое животное, убил сразу. Преследовать раненую зверушку, которая на последнем издыхании запросто пробежит пяток кварталов, – приятного мало. Да Стас и не смог бы за ней угнаться – натягивая тетиву, он совсем обессилел. Пот катился по лбу, заливая глаз. Болели сломанные пальцы, хотелось кричать и плакать. Если б промазал – накормил бы собой койотов, шнырявших пока что в отдалении. Ему очень повезло, что косуля откинула копыта на месте.
И вот туша разделана, и вспыхнул костерок на втором этаже невысокого, всего-то сорок этажей, здания, непонятно как затесавшегося среди стеклянно-бетонных гигантов. Стас подкинул в огонь ножку стула. Он потратил кучу времени, чтобы найти именно деревянную мебель, а не обычную, из углепластика и металлокерамики. Пахло горелым лаком, жарилось мясо. Подвинувшись ближе к огню, Старый Сокол грелся. Ночи-то не летние. Поужинав, улегся и спал спокойно, как дома. Снилась чужая кровь на томагавке. Потому и спокойно, что чужая.
Утро выдалось хмурое. Сеял меленький дождик, покрывая Город пленкой кислоты. Сыро и мерзко. Противно и смертельно опасно.
И не хочется идти – ой, как не хочется! – а надо.
Может, бросить всё – ну не нашел Лизу, не нашел! – и вернуться домой? Там хорошо, там свои и вкусно кормят. И спать там мягко, и есть с кем поговорить. Вот только Уголь Медведя посмотрит искоса, и Лорес гаденько ухмыльнется, мол, знаю, как ты бока в небоскребах отлеживал, вместо того чтобы бежать за кровником, который увел твою суженую.
Нет, без Липкой Земли Стас не вернется, даже не просите. Как отцу потом в глаза смотреть? Как жить, зная, что предал любовь, струсил?!
Надо идти. Ждать, пока закончится дождь, смысла нет – не июль, теперь все время будет мокро. А там и холода начнутся, и первый снег засыплет тропы и междутропье, и не видны станут мины. Нужно успеть до снега!
Прежде чем отправиться в путь, Стас внимательно изучил одежду на наличие дыр. Перематывая портянки, в дороге ни разу не стиранные, поморщился от неприятного запаха. Надо бы по возможности заняться личной гигиеной, а то грязь убьет ноги быстрее, чем мины. Капюшон натянул до бровей. Скальпы спрятал под куртку, чтобы не испортились. Лицо прикрыл хорошо промасленной банданой, авось защитит от дождя. На глазах солнцезащитные очки, дужки обшиты беличьим мехом. Кисти Стас перемотал бинтами, больше нечем было. Это плохо: бинты мгновенно прохудятся, кислота разъест ткань, а потом кожу и мясо. Но без вариантов, что поделаешь. Он остался без перчаток, когда, убегая от Обожженных Бедер, спустился с восьмого этажа по тросу. Как ни жаль, но трофейный лук придется бросить. И зачем только брал? Под дождем оружие быстро придет в негодность.
Ну, Махэо помоги! Стас вышел на улицу и пошлепал по лужам.
* * *Дождь. Бесконечный дождь. Уже третьи сутки небо рыдало в истерике так, что от грома уши заложило, а от молний в глазу рябь и сполохи.
Проспект и небоскребы позади, день пути всего, но обернись – и не увидишь исполинских зданий: струи стеной. До ближайшего дома шагов триста по междутропью, заросшему кустарником, а все равно что три сотни километров: не пройти сквозь сплетение ветвей. И дождь еще… Ну никак не успокоится! Зарядил, похоже, надолго, если не навсегда. Вороные жеребцы туч пасутся на скудном лугу неба, как сказал бы Угме. Не жеребцы даже – целый табун. И все эти лошадки дружно испражняются по-маленькому. Потому и дождь, что тут непонятного?
Стас спрятался от едких струй под жестяным навесом, прогнившим и дырявым, словно перезревший масленок, изъеденный червями.
Изъеденный… Еда…
Накануне Сокол сытно отобедал. Наткнулся на рябину, оборвал все ветки, ничего снегирям не оставил. Жадный потому что. Огненные листья он приметил за квартал. Весь день потратил, чтобы к ним добраться, даже сошел с намеченного маршрута. Мокасины, кстати, хоть выбрасывай: подошва прохудилась, пятки огнем горят, боязно смотреть, небось до кости прожгло кислотой, что, конечно, вовсе не так. Но заглянуть в какой-нибудь дом, найти пару занавесок, штор, а в идеале – новых мокасин, обязательно надо. Ну хоть чем-то прикрыть ноги!
Дождь. Бесконечный дождь.
Стас скукожился под навесом в единственном сухом углу. Вся площадка под листом металла – асфальт, отлично сохранившийся. Трещины, изломы, все это есть, но мины тут не проросли и на стенах пластитовая плесень не прижилась, магниток тоже нет – не закрепились. Если б хоть одну нашел – сбежал бы в дождь, один ведь черт: что здесь, что там верная погибель.
И никого вокруг. Зверье по норам спряталось, входы-выходы законопатило. После дождя на косуль можно с щупом охотится. Главное – найти полянку, где стадо окопалось. Перед дождем косули глубоко в почву зарываются. А когда наверху просохнет чуток, раскапываются. Вот тут-то их охотники и поджидают… А бизоны дождя не боятся. Волки на зиму в подвалы заброшенных домов прячутся, где спят аж до весны. Их, спящих, голыми руками брать можно. Но лучше бы на горле надрез сделать да кровь спустить, чтоб шкуру не испортить. А бизонам и зима не в тягость: под сугробами пожухлую траву ищут. Бизоны – не люди, бизонам всегда хорошо…
Махэо, о чем он думает?! Надо выбраться отсюда, найти Лизу!
Рядом с навесом – беседкой – всего в пяти шагах влажно блестели две полосы металла, исчезающие в вечернем полумраке, что вправо посмотри, что влево. Короче говоря, не видно, где эти полосы заканчиваются. Значит, бесконечные? Как дождь? Уголь Медведя говорил, что такие полосы называются рельсами и никто не знает, зачем они нужны, мол, древние, и те не ведали, куда уж така…
А над рельсами – провода. Тоже исчезающие в бесконечности.
Холодно. Пар изо рта. Изморось каплями срывается с проводов. Стас затеял было приседания, чтобы согреться чуток, но в коленях трещало, и пальцы еще…
Безнадега. И табун жеребцов на скудном лугу.
