Федор Березин - В прицеле черного корабля
Испепеленную пехоту, с оплавленным оружейным реквизитом, выдуло вон. Потом, задним числом, по дороге на континент, кто-то из свидетелей, пересказывая, привирал, что будто бы некий бравый сержант, на опасливый вопрос кого-то из салаг, о воцарившемся молчании за бортом, подшутил, мол «жареное обычно не бывает одновременно еще и живым». Но все это вранье, никто в тот момент просто-таки не мог острить: не исключено – близкий атомный взрыв перестраивает что-то в голове – упрощает структуру мозга. Так что юмор мог быть только потом, как примочки в лакуны памяти. Да и вообще, тогда было не только что не до смешков, но и вообще не до чего, хотя бы потому, что никто ничего не слышал. Ушные раковины – весы ненадежные, но любой из переживших проголосует единогласно: когда-тошний подрыв залпа «Великой Огненной Победы» соотносительно инициации посланника «Героя Моунса» мог равняться свечению луны Странницы, сияющей как ведает наука лишь отраженным светом, в сравнении с яркостью Гиганта Эрр, да еще в фазе сближения с Геей.
41. Капитанские сомнения
Ладно, с перспективной ветвью стратегии разделки Брашпутиды кое-что прояснилось. Однако что теперь делать? Вернуть все в круги своя? То есть, продолжить фривольное плавание с попутным экспериментированием «опреснителем»? Сделать вид, что ничегошеньки не случилось? Так, поиграли в ужастики, попугали друг друга военно-полевым судом подводного исполнения, постращали «черными чайками», а теперь снова сконцентрировались и далее, в путь-дорогу; она у нас трудна. Однако что прикажете делать с убийцей Цэмерика Мокра? И с тем, кто явился заказчиком убийства? Списать смерть линейного механика на несчастный случай? А как на счет разглашенных секретов? Прикинуться, что обладаешь свойством управляемого склероза? Допустим, самому прикинуться. А как с другими? Запереть весь старший командный состав лодки в бортовой карцер до конца похода, и лично носить термоски, дабы великая тайна новой стратегии не расплылась по остальному экипажу? Но ведь даже жрец-лученосец и тот в курсе. Его, значит, тоже в карцер? Что сделает Морской Орден церковников, когда проведает о притеснениях своего служащего? Тут уж точно не до повышения в командиры эскадр. А что сотворит ОКН со всем экипажем по поводу возможной утечки секретнейшей во флоте информации? Всех в одиночные камеры? Или на досыпку Большого Берегового вала, предварительно отчекрыжив язык? Во всем Сером флоте пойдут странные слухи. Похоже, лучший вариант – это тут же, не выпуская экипаж, снарядить «Кенгуру» для нового похода и отправить куда подальше. Лучше в зону наибольшего риска боевого столкновения с морскими рейдерами южан. Что лучше – потерять одну лодку, пусть и оригинал новой серии, или обесценить весь план климатической войны? Ладно, это полуфабрикат головоломки для флотоводческих структур Эйрарбии. У нас тут свои песни. Своя проблемка, пригладь Мятая луна!
Что, выйти на связь с МСОО и запросить инструкций «по поводу»? Через пол мира вряд ли получится общение напрямую. Связь, если и установится, то только лишь благодаря крейсерам-ретрансляторам патрулирующим у экватора. Как доложить о том, что круг посвященных непроизвольно расширился? Правда, тут же сузился на одного линейного механика, но это мелочи. Пока кодировка, да пересылка, где гарантия, что на тех же крейсерах кто-нибудь не вскроет код? И значит, круг вероятностного разглашения разбежится еще более. Вовек душе не вознестись к Страннице! Отдел Культуры Науки может подшить к делу «преднамеренную попытку разглашения секретов посредством радио-эфира». И в какой-то мере это действительно так. До Республиканского побережья рукой подать, так что на счет имперских плавучих ретрансляторов еще писано вилами по океану, а на счет фиксации сигнала ПОП-ами – постами отслеживания противника – брашей почти ясно, что если даже не дешифруют, то уж точно идентифицируют правильно, как срочную передачу сообщения лодкой эйрарбакского флота. Реакция? Однозначно ясная – незамедлительный поиск и уничтожение. Подводный крейсер в водах Брашпутиды, так что, с точки зрения геополитического раздела, все законно.
Ладно, сбросить решение на внешние обстоятельства не выходит. Но что же реально-то делать? Допустим, фельдшер, в действительности тенор-лейтенант «чаек». Как лейтенант он нам не требуется, а как фельдшер? Но можно ли теперь, после разоблачения, доверить ему здоровье экипажа, а тем более свое? Вдруг он, и без согласования со штабами, и даже с сидящим так же взаперти начальником, по собственному почину, осуществит «нейтрализацию утечки секретности» (всяких таблеток в медпункте на цикл вперед)? Допустим, без фельдшера обойдемся: есть доктор, в конце-концов. Но как на счет обслуживания «математической машины»? Если Понча отсадить в «одиночку», то можно ли осуществлять плавание без новомодной электроники? Вообще-то разумеется можно. В смысле, с горем пополам, но сладим. Однако все плавание, с исследованием течений, мелей и прочего, лишается смысла. Обычными методами тут наверняка уже что-то делалось. Результат? Результат наблюдается – белые пятна в крупномасштабной карте там и тут. И значит?
Хорошо, оценим ситуацию с точки зрения подноготной мира. Цели подсознания в создании столь нелепой ситуации? Заставить сознание свернуть поход и развернуться назад? В старую колею, прочь от новых сущностей? Еще чего, будем мы идти на поводу.
И значит? И значит все ясно, понятно. Придется продумать ситуацию с выпуском Понча Эуда на волю. К примеру, опечатать «опреснитель», поставить датчик излучения, и вывести индикацию в рубку, да и в каюту, на всякий случай. Еще не забыть о измерителе потребления тока: бывший контральто-мичман бестия хитрая. Нам нельзя разворачиваться назад – слишком много пройдено. Да и нет, если разобраться достойного повода для отступления. Нас ждут великие тайны искусственного мира. Кроме того, с точки зрения рационализма, шансы на успешное путешествие увеличиваются. Ведь теперь «ПЭ-излучение» прекратится, а значит мило-привычные порождения разума – браши – потеряют ниточку, по которой время от времени выходили на след. Однако пока, пусть все-таки Понч Эуд потомится, ощутит прелесть ожидания приговора.
42. Битва за острова Слонов Людоедов
Дополнение к доктрине
Может быть в каких-нибудь других, плохо представимых, но более разнеженных мирах, удар ядерной дубиной выданный по сути в ответ на незаконное территориальное вторжение заставил бы кого-то быстренько, даже с извинениями, ретироваться. Однако Южной Республикой правила не столь болончатая порода, тем паче, что не только болонки, но и сами собаки как таковые были на Гее неизвестны. Да еще кроме того, в эпоху переварившую две атомных войны, удар десятикилотонной боеголовкой мог приравняться, разве что к щелчку по носу. Конечно, болезненно, неприятно, но в общем-то не смертельно. Тем более, для ответного хода вовсе не требовалось делать какие-то сложные телодвижения, перегруппируя армады и дивизии. И вообще, после удара по Треуголке, с неясными последствиями для десанта, силам прикрытия гарцующим около экватора совсем негоже было разворачиваться и улепетывать сверкая пятками и растяжкой частоты посланного вдогон локационного сигнала. Когда после прибытия на базу флота, придется держать отчет перед каким-нибудь заместителем адмираллиссимуса, как же можно будет доложить, что армада ушла прочь, не только не отвесив «бакам» хотя бы парочку оплеух, а даже не убедившись, что оставленный на архипелаге десант полностью истреблен, и спасать или поддерживать попросту некого?
Потому рассвирепевшие южане начала сходу решать обе задачи, то есть, и нанесение Эйрарбии адекватного ущерба, и поддержку подвергнутого атомной атаке десанта. Однако помимо этих двух наличествовала еще одна, относительно локальная, но вероятно сложнейшая из всех трех задач. Требовалось уничтожить носитель ядерного оружия осуществивший обстрел.
Нужность данного шага определялась вообще-то бумагой. То есть, очередной новинкой, весьма вероятно, предложенной умниками Подводного Мозгового Центра (ПМЦ). Данная хронопластина и вправду попахивала Оторванной Головой Черепахи, ибо воистину, только отрезанные от мира километром поставленной в вертикаль воды теоретики могли сочинить столь нелепое дополнение к основной военно-морской доктрине. Добавка заключалась в том, что «одним из эффективных способов исключения ограниченных атомных ударов по морским армадам Республики со стороны северных агрессоров является индивидуальная ответственность конкретного носителя ядерного оружия». То есть, если какой-то корабль Империи использует в конфликте ядерное оружие, то он должен быть отслежен, идентифицирован, и, «не смотря на любые сложности», уничтожен. Причем, в качестве примечаний, по возможности, равно-ужасным методом, то есть, так же атомной боеголовкой. Ибо видите ли, «если все эйрарбакские военные моряки будут ведать, о том, что применение глобального оружия влечет за собой неминуемость возмездия, то склонить их к оному будет, со стороны командования, очень и очень тяжело». То есть, вроде бы понятно, что основное количество личного состава боевого судна, может в общем-то и не ведать, о том, что и как их боевая система применила. Какой-нибудь механик, запаянный в самом шумном месте корабля, вполне способен пропустить мимо ушей и десяток артиллерийских залпов, а не то, что одиночный выстрел атомной пушки. Кроме того, рядовым матросам могут просто таки ничего не довести о новой доктрине противника. Однако даже с учетом такого обстоятельства, если о свежем методе ведения войны брашами будут ведать только лишь офицеры Эйрарбии, от коих, после нескольких случаев осуществления индивидуализированного возмездия, скрыть информацию просто-напросто не получится, то и этого будет достаточно. Потому как, одно дело производить синхронный проворот «ядерного» ключа обрекая на истребление каких-то незнакомых псевдо-человеков, и совершенно другое – подписывать сим действием гарантированное уничтожение себя самого.
