Стив Паркер - Безбашенные
Прогулка оказалась не очень приятной — даже с маской. На пологих дюнах чернели воронки от снарядов. Их края устилали обгоревшие трупы. Хорошо, что только трупы врагов. Пехотинцы Стромма уже убрали павших товарищей с поля боя. Вульфе радовался этому, проходя мимо сваленных в кучи орочьих тел. На многих из них виднелись толстые бронированные пластины, покрытые ржавчиной и черными пятнами от лазерного огня. В прорехах защитной брони Вульфе замечал кровавые раны, покрытые прилипшим песком. Он еще раз похвалил себя за то, что воспользовался дыхательной маской. Без ее мощного фильтра он задохнулся бы от трупной вони.
Его танк уничтожил множество тварей — он не смог бы сосчитать их количество. Однако Вульфе не рисовал отметки на башне. В их бронетанковой роте убийство орочьих пехотинцев не считалось престижным, будь это даже целая орда. Бронетехника — другое дело! То было сражение машин против машин, экипажей против экипажей. Вот чем гордились командиры танков. Пока «Последние молитвы-II» не сжег ни одной вражеской гаубицы, ни одной бронемашины. Поэтому у Вульфе не было повода испытывать гордость.
Впрочем, его экипаж смотрел на это по-другому. После битвы его парни выразили танку благодарность, предлагая его духу машины скромные дары и санкционированные молитвы. Они видели, что случилось с «Передовым крестоносцем». Они видели тело Сименса, зажаренное в красном огне. Почему в сознании людей так ярко отпечатывались самые ужасные картины боя? Вульфе этого не понимал. Почему он никогда не мог вспомнить в таких же ярких подробностях улыбку какой-нибудь милой девушки или прекрасный закат у тихого озера?
У «Крестоносца» заглох двигатель. И теперь он стоял, покрытый красной пылью. За те пять дней, пока Безбашенные пересекали пустыню, у одиннадцати машин случилась та же поломка — у пяти танков, четырех транспортеров и двух больших грузовиков. Пыль набивалась в топливные патрубки и оседала на контактах. Стоило вам избавиться от пыли, и вы могли ехать дальше. Вам только требовалось несколько минут на дополнительную работу. Но как только двигатель Сименса заглох, его экипаж был обречен на смерть. У них не было ни шанса на выживание. Такое могло произойти с каждым из роты. Танк Вульфе тоже мог застрять навеки. Он знал это. Печально, что жребий пал на Сименса, но Вульфе не мог отрицать, что испытывает облегчение, хотя и стыдился этого. Его экипаж уцелел. И он не сгорел в своем куполе.
Ноги сами привели его к обломкам «Передового крестоносца». Он остановился в нескольких метрах от танка. Закопченный каркас — вот что осталось от некогда гордого «Лемана Русса». Дух погиб. Танк превратился в труп, как и многочисленные тела, окружавшие его. Похоронная команда убрала останки Сименса из башни. Вульфе надеялся, что они позаботились и о сгоревшем внутри экипаже. Пусть Трон благословит людей из вспомогательного взвода. Они выполняли тяжелую, но нужную работу. В свое время Вульфе повидал ужасные вещи: красные от крови башенные «корзины»; снаряжение, усыпанное крошевом костей; почерневшие тела, спекшиеся друг с другом в пламени, когда нельзя было сказать, где заканчивался один человек и начинался другой. Неудивительно, что пехотинцы назвали танки стальными гробами. Последние годы эту мрачную обязанность брал на себя исповедник Фридрих. Он быстро и тихо, без просьб и жалоб вырезал солдат из месива. Никто не просил его нести такую ношу, но он говорил, что танкисты не должны видеть подобные сцены. Вульфе попросил Императора, чтобы исповедник сейчас находился в безопасном месте под защитой их полка. Он был хорошим человеком. И, учитывая ужасы, с которыми Фридрих сталкивался в сгоревших танках, неудивительно, что он так часто уходил в запой.
Приблизившись к почерневшему корпусу, Вульфе вновь увидел два больших отверстия на боку «Крестоносца». Бронированные пластины оплавились в местах попаданий и образовали под каждой дырой наплывы металла. Он ощупал их рукой и удивился тому, что металл был холодным. Обойдя танк с другой стороны, сержант нашел еще одно отверстие. Орки уничтожили машину, обстреляв ее с двух сторон тремя кумулятивными снарядами. Их «трубы» были гранатометами. Этот вывод имел зловещий смысл. За двадцать лет сражений Вульфе испытал на себе целую гамму противотанкового оружия — от магнитных мин до портативных лазпушек. Он видел, как танки его роты взрывались от кумулятивных снарядов повстанцев и еретиков, но орки никогда не обладали подобным оружием. Изредка они использовали простые ракеты — смехотворную чушь для «Лемана Русса». А теперь их гранаты, с реактивным двигателем из плавленой меди, пробивали броню толщиной до двухсот миллиметров. Отныне командирам танков следовало быть осторожными. Раньше на близкой дистанции орки представляли собой опасность только для пехоты. Сейчас они стали угрозой и для танкистов.
Покинув обломки «Крестоносца», Оскар направился к одной из разбитых гаубиц орочьей артиллерии, которую «Врагодав» ван Дроя уничтожил с дальней дистанции. В десяти метрах от нее лежали искромсанные гусеницами тела — орудийный расчет зеленокожих. От них остались только кучки дымившихся хрящей и костей. Еще до того, как превратиться в обгоревший хлам, выглядела гаубица отвратительно. Не верилось, что эти машины могли функционировать. Массивный ствол расплющился и загнулся назад, как фруктовая кожура. Очевидно, когда орудие подбили, в казенной части находился снаряд, который взорвался от детонации. Судя по тому, что осталось от гусениц, они были большими и широкими — почти в человеческий рост. Вульфе не понимал, зачем оркам требовались такие огромные размеры — тем более, в условиях пустыни. Плоская и открытая территория была идеальной для гусеничных машин. Вульфе знал, что оркам нравились дополнительные шипы и клинья. Их нательная броня была украшена так же. Зеленокожие любили все крупное, громкое и тяжелое. Глядя на их искореженные гаубицы и неподвижные тела, Вульфе испытывал злорадное удовольствие.
— На этот раз мы задали им трепку, — раздался голос за его спиной. — Не так ли, танкист?
Вульфе повернулся и увидел неподалеку касркина. Штурмовик сидел на корточках, склонившись над мертвым орком. Сжав клещами торчавший клык зеленокожего, он с силой тянул его на себя. Шлем солдата лежал на песке. Похоже, вонь от орочьих трупов не беспокоила его. Он был моложе Вульфе, но несколько крестообразных шрамов на его скуластом лице добавляли ему еще десяток лет. На фоне смуглой кожи белокурые волосы касркина казались почти белыми. Этот парень был из южных ульев, догадался сержант. Наверное, родился в Каср Дерта или в Каср Виклас. Там, на Кадии, люди с юга и севера обычно не ладили друг с другом. Но за пределами их мира все разногласия исчезали. В конечном счете кадийцы становились братьями, забывая вражду ульев, в которых они когда-то жили.
— Да, всыпали как следует, — согласился Вульфе.
Касркин не смотрел на него. Он еще раз дернул клык и вырвал орочий зуб из массивной челюсти. Фонтанчик густой крови брызнул ему в лицо. Он выругался, смахнул с ресниц красные капли и вытер клещи о песок.
— Какой был твоим? — спросил он.
— В смысле?
— На каком танке ты сражался?
— «Последние молитвы-II». Типовой «Леман Русс».
— Я не о том, — произнес касркин. — Номер какой?
Парень подцепил клещами другой клык и возобновил работу, расшатывая зуб взад и вперед. Он пытался высвободить корни из нижней челюсти.
— Девять-два-один, — ответил Вульфе, слегка удивляясь интересу солдата.
Касркины не славились болтливостью. Беседы с ними считались редкостью.
— Девять-два-один, — между рычанием и пыхтением повторил штурмовик. Второй клык выходил с большим трудом. — Я видел тебя. Ты подвозил наших раненых, верно?
Раздался хруст. Вульфе поморщился. Клык высвободился с алой струйкой крови. Усмехнувшись, касркин приподнял свой трофей и показал его сержанту.
Белый конический зуб был величиной со средний человеческий палец, с отвратительным острым концом. Штурмовик бросил вырванный клык в холщовый мешочек, лежавший у его правого колена.
— Жаль того парня, который сгорел. Твой товарищ, верно? Он не смог бы выбраться. Времени было мало. Сварился, как в консервной банке.
«Спасибо, что напомнил об этом», — разозлился Вульфе, вслух же произнес:
— Танкисты в той машине были славными людьми. Теперь они вместе с Императором.
Касркин промолчал. Он поднял мешочек с клыками и, вскочив на ноги, направился к очередному трупу. Сержанту не нужно было спрашивать, почему солдат вырывал орочьи зубы. Он видел это прежде. Некоторые говорили, что орки, находя своих сородичей с вырванными клыками, испытывали суеверный ужас. Вульфе сомневался в таких предположениях. Орки не ведали страха. Но он знал гвардейцев, торговавших клыками. Зубы обменивали на сигареты или алкоголь. В каждом полку имелся хотя бы один человек, мастеривший из них брелки и амулеты. На некоторых планетах торговцы предлагали за них высокую цену. Конечно, торговля велась нелегально и нарушала закон об инопланетных артефактах. Несколько лет назад комиссар Слайт наказал за это двух солдат — рецидивистов в этом виде преступлений. Он мог бы расстрелять их, но перерезал им глотки перед всем полком. Это не добавило ему популярности.
