Кирилл Клён - Команда бесстрашных бойцов
Даня не знал, на какую часть цикла попала нынешняя операция. Судя по «мертвому сезону», общей тиши и благодати, – на мирную. А по большому счету, наплевать. Гэтээсу хоть тонну парализатора вколи, он из себя соляру сосать не позволит.
Гвидон маялся на матрасах в «пассажирском» отсеке. Генерал размышлял на невеселую тему: сколько народу чтит «Новую Директиву» в Круге подземных? И не окажется ли Гвидон хитрой подсадкой? Гоблинский солдат туп, его дело не думать, а драться. Гоблинский маг – совсем другое дело, да и князь тамошний тоже кое-чего стоит… Они ведь не как люди, а как муравьи: каждый приспособлен к своему делу, у каждого тело под какую-то одну работу заточено. Так вот, тот парень, которого словили ребята Рожка, не был ни магом, ни князем, ни солдатом, ни даже звероподобной образиной, которую сами гоблины называли «истребителем магов» (таких держали у себя князья – как сторожевых псов, чтобы маги не заносились и не пробовали встать выше своих владык). Не-ет, тот был почти человеком, только очень здоровым и с вытянутым черепом яйцевидной формы. Дрался он страшно, и убили его почти случайно. Рожковцам вообще везет, как никому… Ну да не о том речь. Когда копались у него мозгах, нашли, как яйцеголовый сам себя называет. Два слова: «Актар гаггш». Первое – совсем неразбери-пойми, что-то вроде «гвардия», «лучшие», а до конца так и не разобрались, второе – одновременно мудрец и судья. Значит, не каган ведет войну и не князья, а такие вот ребятки, профессиональные мудрецы и большие выдумщики. Могли они на свою сторону перетащить обоих – и Гваддэ, и Гвидона? Могли, наверное. Могли они пожертвовать Гваддэ, желая обеспечить ее «учителю» особое доверие команды? Тоже могли. Умные ведь, едрена мать… Так кого они с Катей везут во чреве Гэтээса – ценного помощника или живую бомбу? А хрен его знает… Надо бы как-то… поосторожнее. Вот же подлянка! Своих подозревать – последнее дело. Так никакая работа толком не сладится! Но вроде мужик вел себя прилично, нигде и ни на чем не прокололся…
Тут Катя прервала его тоскливые раздумья:
– Скоро будем на месте.
– Отлично. Идем по графику, проблем не вижу…
– Я все думаю, Даня, вот Гваддэ… она, может быть, не знала ничего про «Новую Директиву».
Генерал кивнул, поражаясь Катиному здравому смыслу: «Может быть, не знала…» Очень созвучно его собственным мыслям. Тем временем Катя продолжала:
– Ее старший… не знаю, как у них называется… единист? Главный в ячейке, одним словом… Он, возможно, тоже ничего не знал. И его старший. Но ведь кто-то на самом верху группы, первое лицо или первые лица, они – обязательно знают. Выходит, продались сознательно? Это у подземных-то! У магов человеческих! И у «секретников»!
– Выходит, так.
– А кто же тогда людей поднимать будет? То есть, Даня, ты не пойми меня неправильно, я в твои дела не лезу, я просто так говорю, чисто теоретически… Наберемся новых сил, начнем, а у руля окажется гнилье?
«Словечки знает не хуже, чем Гвоздь. Теоретически… Это тебе не хрен моржовый!»
– Катя… Поднимать людей будем мы. Сегодня. Сейчас. Прямо сейчас. Катя.
Собеседница бросила на него удивленный взгляд.
– Я не понимаю тебя, Даня.
– Если мы выйдем на исходный рубеж хоть пятью минутами раньше, я все тебе расскажу.
Она вскинула подбородок.
– Выйдем. Куда ж мы денемся…
И Гэтээс добрался до исходной позиции минут на десять раньше, чем планировал Даня.
Генерал велел Кате спрятать тягач от гоблинских дозорных за большим зданием странной формы. В Катиной памяти всплыли полузабытые слова «архитектурный эксперимент». Теперь этот «архитектурный эксперимент» стоял заброшенным, никто тут не жил, разве что в зимнюю пору подвалы занимали оголодавшие семьи упырей. Большой дом, обветшалый и холодный, продырявлен был двумя артиллерийскими снарядами солидного калибра, часть крыши обрушилась, а угол, обращенный к бывшей улице Мелкухи-мелкая, порос синей жирянкой – высоким жестковатым мхом, который можно есть, но только когда ты о-очень оголодал.
«Ба! – изумилась Катя, – а ведь я когда-то здесь бывала. Институт? Да, какой-то медицинский институт, кажется очень известный, но только я уже не вспомню его названия. В этих местах вообще полным-полно институтов, университетов…» Ей на секунду стало жаль частички собственной памяти, навсегда утраченной. Порой Кате до смерти хотелось записать свои воспоминания о старых временах. Скоро не останется людей, понимающих, что это была за жизнь… Но она не обладала даром связно излагать мысли на письме. Все выходила какая-то косноязычная околесица. Катя желала рассказать обо всем сразу, а получалось ни о чем толком. Говорят, Сопля где-то добыл диктофон и специально берет интервью у тех, кто способен рассказать хоть самую малость о старине, то есть о десятых, о двадцатых… Говорит: «Для малолеток. Пусть знают, какая раньше жизнь была». Наверное, стоит к нему сходить.
Катя выгрузила из тягача узлы самодельной ракетной установки, и Даня принялся собирать ее и устанавливать на сошнике у одного из оконных проемов. Он тихонько матерился, поминая всех, кроме себя, изобретателя этой штуковины…
Гвидон выскочил из «пассажирского» отсека и принялся дрыгать ногами, охлопывать себя руками, приседать и подпрыгивать.
– Растрясло? – вежливо осведомился Даня.
– У вас каждый раз такие условия? Или только для новичков?
– А ты, стало быть, новичок… – полувопросительно-пролуутвердительно произнес Даня.
– Я первый раз выхожу с командой.
Генерал сердито поджал губы. Мать твою, посылают сущих детей, а кто посильнее, те от гоблинов хоронятся. Тогда зачем они вообще магии учились? Крепко, видать, напугали в сорок третьем…
– На, глотни для храбрости! – протянул он фляжку Гвидону.
– Что это? Спирт?
– Да нет, самогон. Довольно приличный.
Гвидон покраснел и ответил:
– Нам нельзя…
Даня знал, что маги очень даже закладывают, и такими жидкостями, бывает, заполняют цистерны, о каких Гвидон и слыхом не слыхивал. Стесняется, надо думать. Не пробовал никогда, вот и стесняется.
– Дело твое, – ответил генерал, сделал пару глоточков и передал фляжку Кате. – Давай, мать, за жизнь.
Катя приложилась к самогону и сказала:
– Смерти не надо бояться, смерть не надо любить…
– Не то чтобы не надо, а просто нельзя, – прокомментировал Даня.
Маг беспокойно оглянулся и задал осторожный вопрос:
– А-а где… все остальные? Гваддэ…
– Наносят отвлекающие удары. Тэйки с твоей… девкой, на полбашни щелкнутой, сейчас у Калужского поста, а Немо достался Коньковский.
– И ты не боишься?
– Чего?
– Нападать на целый гарнизон всего с тремя людьми. Стоило ли распылять силы? У нас и так…
– А вот это уже мое дело! – перебил его Даня.
Гвидон пожал плечами, мол, ладно, мели Емеля, твоя неделя. Катя вернула фляжку и самым спокойным тоном, на какой только была способна, произнесла:
– Ну что, наверное, пришло время кое-какие вещи объяснить. Ты обещал, Даня.
Тот заулыбался:
– Хорошо, только очень быстро и без затей… Сейчас уже можно. Просочиться ни в коем разе не успеет… В общем, Катя, я вам план рассказал не до конца. Только часть. Прикинь, такие же отвлекающие удары нанесут по всему Главному тракту, от Кольцевой автодороги до Хошиминова пустыря. Пост на генерала Тюленева атакует Рожков. На Теплостанский нападет Хряк со своими оторвами, а на Черемушкинский – Митяй. У него, кстати, сюрпризец заготовлен… По Нахимовскому посту работают Бешеные коты, по Хошиминову – Махов, и с ним еще будет Рытова. А чтобы наши друзья не могли от Варшавки резерв подтянуть, там еще по трем постам влупят Бастион, да парни Восканяна, да Старатели… Они прошли туда по подземным коммуникациям. Если, конечно, прошли. Может, и гробанулся кто-то… Надо бы шире взять, но кое-кто из наших не явится. Зассали… Хрен с ними, и так обойдемся: все ключевые точки разобраны.
– Большая игра, Даня?
– Большая игра, Катя.
У мага глаза раскрылись вдвое шире естественного формата. У деревянных кукол бывают такие глаза, а у людей Даня до сих пор ничего подобного не видел. Запинаясь, Гвидон спросил:
– Это же война… Настоящая война! Кто решил, что нам надо начинать…
– Я, – перебил его Даня.
Катя беззвучно похлопала в ладоши:
– Браво, Даня, браво! Кто-то должен был это сделать. И хотя ты заварил кашу втихомолку, я не в обиде. Но это я. А милая Тэйки еще устроит тебе головомойку…
– Все. Закончили разговоры, работаем.
– Но мы не…
– Работаем, Гвидон! После разберемся.
И генерал внимательно посмотрел на мага, желая определить, как долго продлится его недоумение. Не стоит ли его вообще отстранить от операции? И вдобавок хорошенько тюкнуть по башке, если будет путаться под ногами? Но Гвидон, отводя взгляд, сказал:
