Антон Орлов - Желтые небеса
Пробираясь через толпу к Сотимаре, Мартин обогнул компанию, рассевшуюся на корточках вокруг медной жаровни (на углях потрескивали, источая запах жареного мяса, длинные черные стручки), перешагнул через храпевшего прямо на полу мужчину в кольчуге, миновал группу людей, чьи лица нельзя было хорошенько рассмотреть из-за множества тонких цепочек, свисающих с ушей, крыльев носа, нижней губы, гладко выбритых подбородков и щек. Посторонился, уступая дорогу старухе с алой татуировкой на лбу – жрице какого-то кадмийского божества. В Эгтемеосе можно встретить кого угодно. Инопланетян тут осталось четыреста с лишним человек, включая борешанистов. Видимо, у каждого имелись свои причины, чтобы уклониться от эвакуации. За прошедшее время они более-менее притерлись друг к другу, выработали свои правила и обычаи. А для валвэнийцев Эгтемеос стал своего рода нейтральной территорией, гарантированно безопасной, так как пришельцы из космоса защищали ее от любых нехороших посягательств. Тут был перевалочный пункт для торговых караванов, с постоялыми дворами и охраняемыми складами. Тут можно было укрыться от разбойников. Тут проводились деловые и политические переговоры. Инопланетяне взимали за это плату, благодаря чему у них была еда, одежда, валвэнийское оружие (пусть не такое эффективное, как современное, зато оно не нуждалось в боезапасе, который на Кадме не изготовишь) и прочие необходимые вещи. В бывшем космопорте начали оседать ремесленники – полезные соседи, хозяева Эгтемеоса их не выгоняли. Мартин подумал, что, если вдруг блокада Кадма завтра будет снята, здесь это вряд ли кого-нибудь обрадует.
– Вы нашли тех, кого искали? – спросил фаяниец.
Ночь он провел в медотсеке бронекара и поэтому выглядел гораздо лучше, чем вчера. Даже сломанные ребра его не беспокоили благодаря обезболивающим процедурам.
– Пока нет. Поосторожней, Сотимара, – посоветовал Мартин, – ваши травмы еще не зажили.
– О, мне к травмам не привыкать, – перлорожденный усмехнулся. Усмешка вышла печальная. – Меня здесь не в первый раз избили. Валвэни – отвратительнейшая клоака мироздания… Представить вас дамам?
Дамы с лукавым кокетством улыбались, одна что-то пропела на незнакомом Мартину языке.
– К черту их, – решил он после секундной заминки. – У меня сейчас другие проблемы.
Он еще не забыл, как его поймали на Корнелу. Пока работа не сделана, никаких женщин.
– Они хорошенькие, – меланхолично заметил Сотимара и, не меняя тона, тихо добавил: – Паад, против вас плетутся интриги. Я немного знаю ваш импер и смог разобрать, о чем говорили два ваших соотечественника. Они ждут, что с вами случится какое-то несчастье, тогда им достанется ваша машина и все имущество. Все дело в вашем головном уборе, вы должны поскорее снять его.
– Это защитный шлем, – с живым интересом разглядывая сидевшую на полу девушку, в тон ему ответил Мартин. – Раз что-то затевается, я тем более не стану его снимать.
– Наоборот! – перлорожденный начал жестикулировать, потом, спохватившись, скрестил руки на груди. – Я понял не все слова, но я всегда улавливаю общий смысл сказанного. Не пренебрегайте моим предупреждением, Паад! Речь шла о том, что вы чего-то не знаете, и ваш головной убор вас погубит, а они завладеют вашими вещами.
– Посмотрим, – хмыкнул Мартин.
Фаяниец, скорее всего, ошибся. Денорские защитные шлемы очень надежны, взять под контроль извне их электронную начинку невозможно: сработает многослойная предохранительная система, и в худшем случае электроника просто перестанет функционировать. Лидонский экспериментальный шлем – аналог денорских. Конструкторы из ЛОСУ позаботились о том, чтобы он не мог преподнести своему владельцу неприятных сюрпризов.
– Выпьем что-нибудь? – предложил Мартин.
Бар находился в дальнем конце холла, возле лифтов. Стойка, полки, шкафчики – все из полированного, покрытого резьбой дерева, работа валвэнийских ремесленников. Расставленные вокруг столы тоже деревянные, на массивных ножках, а стулья – легкие конструкции из металла и пластика, их притащили сюда с верхних этажей. Двери лифтов занавешены несвежими циновками с орнаментом из блеклых птичьих перьев. Наверху, над лифтами, светилось электронное табло – переливчатый хаос мигающих цветных точек. Видимо, оно получало питание от собственных автономных батарей, которые до сих пор не разрядились.
Свободных мест за столами почти не осталось, однако Мартин не заметил тут ни одного инопланетянина. Не было их и среди разношерстной публики, расположившейся у стен и у подножия ободранных серых колонн, если не считать двух охранников. Он заказал пива – вначале на импере, но флегматичная барменша с серебряными цепочками, свисающими с проколотых щек наподобие бакенбардов, не поняла его, и тогда с ней объяснился Сотимара на одном из местных наречий. Аборигенка. Это здание – отель для аборигенов, но шестой, седьмой и восьмой этажи занимают борешанисты, Мартин выяснил это еще утром. Нужно дождаться, когда они наиграются и вернутся домой.
– Снимите все-таки свой шлем, – глядя в кружку, тихо сказал фаяниец. – С ним связана какая-то опасность для вас, те двое говорили вполне серьезно.
– Вон те? – Мартин взглядом указал на охранников.
– Да. Они не обратили на меня внимания. Решили, что я такой же дикарь, как остальные, – Сотимара с чувством превосходства улыбнулся уголком рта.
– Все будет в порядке, эта штука сделана на совесть. Я знаю, что делаю, Андер… Извините, Сотимара.
Фаянийские аристократы не называют друг друга по имени, если не состоят в особо близких отношениях. Одна из причин, по которым Андерих бан Сотимара не ладил со своими прежними работодателями: те не желали учитывать такие тонкости.
– Вы бывали раньше в Эгтемеосе? – спросил Мартин, отхлебнув горького темно-красного пива.
– Один раз. Еще в те времена, когда сюда прилетали корабли из заоблачного пространства. Тогда здесь было лучше. Сейчас совсем не то…
Андерих поставил кружку на стол, потрогал свой правый бок и поморщился. Мартин заметил, что его движения стали более скованными – действие анестезии проходило.
– Вам лучше вернуться в медотсек. Допьем, и я провожу вас.
Мартин по привычке поднял взгляд на табло, чертыхнулся, увидав все то же бессмысленное мельтешение светящихся точек. Процессор вышел из строя. Он покосился на браслет на левом запястье – среди всего прочего там были электронные часы. Ага, уже вечереет.
– Хотел бы я знать, зачем они потолок глиной замазали… – сказал он, отодвинув опустевшую кружку.
Задрав голову, Сотимара с любопытством посмотрел вверх, близоруко щурясь.
– Сейчас спрошу.
Он поднялся, морщась, подошел к стойке, переговорил с барменшей, потом вернулся и объяснил:
– Раньше потолок был зеркальный, дикарей это пугало. Здесь очень суеверный народ, и для этого есть причины. Одни «видения смерти» чего стоят… Кстати, очередное должно быть сегодня, они повторяются через определенные промежутки времени. Я даже составил график, но держатели Драгоценных Холмов его порвали.
– Что еще за «видения смерти»?
– Скоро сами увидите. Они случаются незадолго до захода солнца. Когда вы были в Фаяно, вы не пробовали лиилам?
– Да боже упаси, – проворчал Мартин.
– Лиилам – это чудесное зелье… – ностальгически вздохнул фаяниец. – Единственное, чего мне здесь по-настоящему не хватает. Если вы нюхаете его долго в закрытом помещении, вас пленяют волшебные грезы, неотличимые от реальной жизни. Они дарят счастье. «Видения смерти» – тоже грезы, но совсем другие. Некоторые не могут их пережить. Эта напасть возникла около года назад, дикари уже притерпелись. И я притерпелся.
– Вы так и не объяснили, что это такое. Наркотик, вроде вашего лиилам?
– Нет. – Сотимара покачал головой, машинально поглаживая пальцами глиняную кружку. – Это стихийное бедствие. Мистическое, необъяснимое. «Видения смерти» посещают всех, без исключения. Если я не ошибся в расчетах, следующее будет сегодня вечером. Давайте напьемся, это помогает.
– Вам не стоит много пить. Да и мне тоже.
Мартин рассеянно оглядел погруженный в полумрак холл: охранники примостились у колонны и по очереди прикладывались к большой металлической фляге, которую передавали друг другу. Не похоже, чтоб они замышляли напасть на него. Хотя, не похоже – еще не значит невозможно. Других инопланетян не видно. Валвэнийцы выглядели обеспокоенными: одни молились, другие пили, третьи сидели на полу в напряженных позах, словно чего-то ждали. Атмосфера нервозности – или, если точнее, сдержанной паники – охватила всех, без исключения. Молодая женщина с блестящим черным кольцом в носу торопливым речитативом бормотала то ли заклинание, то ли колыбельную, укачивая грудного ребенка. Из палатки с аппликациями доносились страстные стоны: там на свой лад спасались от незримо надвигающейся угрозы. Барменша за стойкой приложилась к глиняной бутыли и пила судорожными глотками, растеряв всю свою флегматичность.
