Дмитрий Манасыпов - Район : возвращение
– Здравствуй, Район, я вернулся…
Сейчас то, что творилось год назад в голове, вспоминалось каким-то странным куском жизни, про который не забудешь, но и не захочешь вспоминать. Страх прошёл, та ненависть, которая была к "консерваторам" никуда не ушла, оставаясь чистой и ясной. Впереди была возможность поквитаться с ними именно так, что наш друг будет отомщён полностью. Оно того стоило, и я был готов идти для этого вперёд ровно столько, сколько нужно.
А шанс доказать всем что это так – скоро представиться. Я бы даже сказал, что практически с минуты на минуту, ух, господа, я такой хулиган сегодня с утра…
– Всё, есть… – Скопа давно ушла далеко вперёд. – Вот нахалье, даже и не прячутся.
– Что там, сестрёнка?
– Ну да, пятнадцать рыл. Один пулемёт на крыше гаража, ещё один в кустах через дорогу, третьего не вижу. Короче, парни, сейчас будет очень весело и жарко.
– Есть где Чугуна оставить? – Сдобный сматерился. – Или как?
– Есть. Тут подстанция, она такая вся в руинах, само то. Чего они, дебилушки, её не заняли – непонятно. Подтягивайтесь, пока они тут чего-то жрут и даже ухом не ведут в нашу сторону.
Да уж… странновато как-то. То ли нас всерьёз не принимают, то ли ребятки о себе совсем уж высокого мнения, больше никак и не скажешь. Посмотрим, что ещё остаётся. И самое главное – вот теперь хватит рассуждать. Сейчас мысли не важны, сейчас мышцы важнее. И рефлексы, вбитые когда-то в твою голову старшим лейтенантом Сашей Мисюрой там, далеко за спиной, на войне в собственной стране, которые пригодились здесь так, как будто он знал про это наперёд. Пошли, пацаны, настало время действовать.
Быстрыми перебежками вперёд, и вес носилок никак не чувствуется, они не мешают. Витька лежит на них, и мы бежим так, что он даже не шевелиться, да, мы это можем когда действительно нужно. Вперёд, метр за метром, вон она, разваленная "кирпичка", куда нам нужно, ещё немного поднажать! Тяжело дышать, кровь стучит в висках, желая вырваться хотя бы через поры. Перед глазами спина Казака, на которой равномерно подпрыгивает горб "эрдэшки" и ствол на плече, который он придерживает руками. Сбоку также ровно, не сбиваясь, бежит Сдобный. Даже профессор, который вроде бы должен был нас тормозить, бежит так, как и должен. Раз-два раз-два, единым целым живым механизмом вперёд. По глазам побежали солёные и горячие капли, по щекам вниз, и срать на них. Да, тяжело, от этого никуда не деться, но ты должен, боец, должен, и потому беги, стиснув зубы и тихо матерясь про себя. Ты ДОЛЖЕН!
Добегаем, с громадным желанием отплеваться и вытереть пот, сразу падаем вниз, прижимаясь к земле. И пот, и вязкая слюна – всё потом, сейчас важно не это. Мы успели пробежать ту зону, где нас могли взять в "вилку", но они не успели. И это ваша ошибка, придурки, и сейчас мы накажем вас за это, да так, что вы даже и не успеете про неё пожалеть. Сзади подбегает Барин, даже через маску слышно как тяжело он дышит. Женька тащит на себе Соколище, который не смог бы сделать этого сам. Очень бережно скидывает его на землю, сам уже откатывается в сторону, занимая угол. Сестра уже внутри, чуть высунувшись из дырки давно уничтоженного оконного проёма. Ну, что там?
А ничего, архаровцы жрут и хохочут. Даже пулемётчик и его помощник, сидящие высоко и смотрящие далеко – ничего не захотели увидеть, уверенные в собственной силе и превосходстве.
– С двух сторон… – Сдобновский прицел еле слышно жикает, давая ему возможность правильно оценить обстановку. – Пикассо, мы с тобой справа, Барин и Казак – с другой стороны. Андерсон, приготовь пулемёт, и заходи в подстанцию. Профессор, вы с Соколом. Если этот герой начнёт в бой рваться, то разрешаю дать ему по тыкве и отправить в нокаут. Стрелять пусть стреляет, но чтобы раньше времени и не думал вперёд идти, понял?
– Иди в жопу, Сдобный. – Сокол широко улыбнулся. – Не маленький, да?
– Вот и молодец, что ещё можно сказать. Ну, на раз-два-три, парни. Скопа, ты готова?
– А то…
– Раз… два… три!
Пошли ребят, пошли…
Первый попал в треугольники прицела, зафиксирован… выстрел! Есть, сука. Попал родимый. Изменённого откидывает на кирпичную стену, он сползает по ней. Рядом тихо хлопает винтовка сестры, и пулемёт, что стоит на самой верхотуре, стрелять уже не будет, потому что делать это некому. Сдобный отстреливает вновь пополненные на Дачах гранаты, укладывая их в маленькую кучку из пяти оторопевших олухов. Вспышки, небольшие клубы дыма, крики, переходящие в задушенные и сиплые булькания. Идём вперёд, парни, мы сможем.
Казак с Барином идут по левому флангу, практически не скрываясь, двумя высокими прямоходящими машинами убийства. Ат чёрт, до чего лихо у них это выходит, я в восторге! Сколько там этих, которые наконец-то попытались ответить?
Половина от того что было в самом начале боя, всего пару секунд назад, всего половина. Пулемёт, блядь, точно! Вскидываю ствол так, чтобы можно было отстрелять ВОГ, автоматически навожу, понимая, что сейчас неважна электроника, важно только собственное внутреннее чувство того, что верно. "Гэпэшка" хакает, выпуская цилиндр гранаты, в кустах разворачивается небольшой яркий цветок, который практически тут же гаснет. Бегу туда, понимая, что надо добить, не дать тому, кто мог выжить открыть огонь. Подбегаю и вижу, как дёрганными движениями ствол "Сармата" выпрямляется поднимаясь, начинает опускаться в нашу сторону. Очередь с хода, от живота, широким веером, чтобы наверняка зацепить, не дать выбрать спуск и тугой двойной пружине выпустить в ребят рой стальных шершней. А сзади грохочет тот самый третий, про который не врал Изменённый, давно остывший там, позади.
Влетаю в кусты, ногой откидываю мешающийся "Сармат". Двое, так же, как и на крыше, двое Изменённых. Один ещё похож на человека, разве что у него громадная опухоль на всё лицо, закрывающее его на половину. Второй… больше похожий на смесь бурундука с обезьяной, именно тот, который хотел стрелять. До сих пор тянется рукой к пулемёту, смотря на меня с бешеной и лютой злобой, пуская красную слюну через искусанные губы. У него целая линия попадания, идущая от левого плеча вниз, но он всё ещё хочет достать меня, тянется уже к боку, где в кобуре висит матовый "Ярыгин". Да хрена те лысого, паскуда, я ни хрена не благородный рыцарь Айвенго. Палец на спуск, автомат чуть дёргается, а Изменённый окончательно умирает. Так, что дальше?
Схватить "Сармат", в котором точно осталась половина ленты. Что такое, клин? Откинуть крышку вверх, пальцами быстро протянуть ленту, в которой звено не пошло, вставить её назад. Затвор на себя и назад, до упругого щелчка внутри этой замечательной машинки, и назад, к парням. В этот момент где-то там, за кустами, глухо бухает, граната?
Выскакиваю и вижу, как в разрушенной подстанции оседает дым вперемежку с поднятой пылью и землёй. Чёрт, чёрт, чёрт!!! Потом, это потом, что сейчас?..
Шесть, их осталось шесть. Отошли за гаражи, откуда сейчас поливает пулемёт, прижав к земле Казака с Барином. Сдобного не видно, и зуб даю, что он заходит с тыла. Так, время идёт, и те, кто в курсе происходящего, уже точно выдвинулись сюда. Так что – быстрее, быстрее боец, действуй.
Вскинуть "Сармата" за ручку на стволе, и с хода – огонь в ту сторону, где сидят противники. Не дать им поднять головы, не дать постараться затянуть перестрелку. Ааа!!!! Есть, сука, есть, пулемётчик завалился, получил, скот? А нехрена не ворочать головой вокруг во время боя, это же только твоя жизнь и ничья больше. Парни отрываются от земли, к которой пришлось прижаться. Неужели нет гранат, да ладно?!!
Откуда-то, кажется, что из воздуха, сзади Изменённых появляется Сдобный и всё, этот бой наш. Несколько коротких очередей в упор и никакого сопротивления. А вот теперь можно броситься к подстанции, ведь там сестрёнка, что с ней? Быстро, прыжками через поваленные тела, изломанные взрывами ВОГов и прямыми попаданиями парней, ну?!! Ты моё золото, вот она, живая и целая, стоит над кем-то, скорее всего Котом с пакетом в руках. Подлетаю, стараясь понять то, что тут творится… аяй, бедный Кошак.
Граната, скорее всего ему опять повезло, и это оказалась обычная РГД-шка, взорвавшаяся по счастью между двух стен. Но осколки пошли кучно, изорвав Кота сзади так, как будто по нему прошёлся когтями медведь. Не местный, который гипер-урсус, тогда бы было страшнее, а обычный, бурый там. Но бедный Андерсон, так-то вот попасть.
Бинтовать пришлось в две руки. Накладывая последний виток, понял, что ему не пойти дальше. Андерсон скрипел зубами и тихо и культурно матюгался не на русском. Ну что тут поделать, если такой вот он вежливый и культурный, когда рядом женщина.
Профессор с Соколом не пострадали, также как и Чугун, который пришёл в себя и сейчас, бледный, покрывшийся холодным потом, сидел у стены.
– Ты как, бродяга?
– Нормально. – Пробасил он, поморщившись. – Вот хрень где, чтобы меня таскали… может ну его нахер, а? Дальше сами пойдёте, а я как-нибудь тут…
