Джон Скальци - Последняя колония
Савитри вздохнула, и мы направились через нашу деревушку к очистной установке. Следом за нами трусил Варвар, то и дело останавливавшийся, чтобы подлизаться к детям. Варвар, единственный из всех собак в колонии, не сидел на привязи, а врожденное дружелюбие помогало ему заводить друзей. Это быстро снискало ему популярность и помогло растолстеть.
— Манфред Трухильо сказал мне, что наш поселок построен по принципу лагерей римских легионеров, — сказала Савитри.
— И он совершенно прав, — ответил я. — Тем более что это была именно его идея.
Причем идея хорошая. Поселок был в плане прямоугольным с тремя широкими продольными улицами и одной поперечной, делящей их ровно пополам. Посередине находилась общая столовая, в которой колонисты посменно получали точно отмеренные порции из наших запасов продовольствия. Перед ней была устроена небольшая квадратная площадь, где дети и подростки пытались развлекаться играми, а напротив столовой поставили штабную палатку, служившую по совместительству домом для меня, Джейн и Зои.
По обе стороны от поперечной улицы, получившей гордое наименование проспект Вызова, тянулись ряды палаток, в каждой из которых обитало до десяти человек — как правило, две семьи и несколько одиночек или бездетных пар, которых удалось туда втиснуть. Несомненно, это было неудобно, но слишком уж мало места было у нас в поселке. Савитри жила в палатке с тремя семьями, имевшими по двое детей — в каждой по одному младенцу и одному постарше, — что служило одной из немаловажных причин ее плохого настроения. Ей удавалось нормально спать не более трех часов в сутки. А поскольку сутки на Роаноке продолжались двадцать семь часов шесть минут, такой срок был явно маловат.
— Думаю, что римские легионеры не строили оборонительный периметр из складских контейнеров, — сказала Савитри, указав на окраину поселка.
— Пожалуй, что нет, — согласился я. — Но это было у них серьезным недостатком.
Построить стену из контейнеров предложила Джейн. Во времена Древнего Рима легионеры окружали свои лагеря канавами и частоколами, чтобы защититься от гуннов и волков. Гунны или иные враждебные кочевники нам не угрожали, зато мы уже видели в высокой траве каких-то крупных, животных; и нам вовсе не хотелось, чтобы дети, да и некоторые взрослые, уже успевшие проявить свою неосторожность, отправлялись гулять в дальние окрестности поселка — за полкилометра и дальше. Контейнеры с нашим имуществом идеально подходили для этой цели: длинные, высокие, прочные. К тому же их было много — хватило, чтобы обнести лагерь двойной стеной; а в пространство между стенами члены корабельной трюмной команды, все еще пребывавшие в глубоком унынии или гневе, при необходимости выгружали содержимое контейнеров.
Мы с Савитри направились к западной границе Хорватграда, где протекал неширокий, но быстрый ручей, благодаря которому этот край поселка, пока что единственный, обзавелся своим водопроводом. В северо-западном углу находилась фильтровальная установка с большой цистерной, производившая с избытком питьевую воду. Здесь же поставили две душевые кабины, в которых по строго ограниченной временной норме (минута для человека и три минуты для семьи) могли ополоснуться все желающие. За соблюдением сроков строго следили стоявшие в очереди. В юго-западном углу смонтировали септиктенк — маленький, не такой, как мне показывал на Фениксе Ферро, — куда все колонисты опорожняли свои ночные горшки. А днем народ пользовался передвижными туалетными кабинами, стоявшими неподалеку от септика. К ним тоже почти всегда тянулись очереди.
Я подошел к септику и вылил содержимое своего ведра в люк; при этом пришлось задержать дыхание — из дыры пахло отнюдь не розами. В установке наши испражнения перерабатывались в стерильное удобрение, которое запасалось впрок, и чистую воду, спускавшуюся до большей части в ручей. Не обошлось без споров по поводу того, как поступать с очищенной водой: то ли повторно использовать ее для своих нужд, то ли попросту выливать. Подавляющее большинство сошлось на том, что пусть даже вода кристально чистая, но колонисты и без того испытывают сильное нервное напряжение, так что незачем заставлять пить то, что совсем недавно было мочой, или купаться в этой воде. На мой взгляд, это не было пустым капризом. Однако часть этой воды сохранялась для мытья «ночных ваз». В приличном городе без этого не обойтись.
Когда я вернулся к оставшейся поодаль Савитри, она ткнула пальцем в сторону, западной стены.
— Не собираетесь помыться в ближайшее время? — спросила она. — Вы только не обижайтесь, но рядом с вами и запах потной подмышки покажется вполне сносным.
— А ты сама долго намерена пребывать в таком состоянии? — ответил я вопросом на вопрос.
— До тех пор, пока у меня не будет внутреннего водоснабжения. Что, в свою очередь, подразумевает наличие помещения, внутри которого все это находилось бы.
— Об этом мечтает весь Роанок, — заметил я.
— Но мечта так и останется мечтой, пока мы не переселим всех колонистов из этого палаточного города на их собственные фермы.
— Ты не первая говоришь мне об этом, — начал я, но не договорил, так как тут к нам подлетела Зоя.
— А-а, вот вы где! — воскликнула она и протянула мне руку. — Смотри. Я нашла зверюшку.
Я взглянул на существо, сидевшее у нее на ладони. А оно посмотрело на меня. Оно походило на крысу, пропущенную через машинку для выдавливания тянучек. От земной крысы местную отличало, в первую очередь, наличие четырех овальных глаз, по паре с обеих сторон головы, а также то, что у нее, как и у всех остальных позвоночных животных, с которыми мы успели познакомиться на Роаноке, имелись противостоящие большие пальцы на трехпалой кисти. И эта «крыса» всеми своими пальцами держалась за ладонь Зои.
— Ну, разве не симпатяга? — спросила Зоя. Существо издало звук, похожий на отрыжку; Зоя истолковала его как требование и свободной рукой извлекла из кармана крекер. Зверек схватил его одной лапой и принялся грызть.
— Раз ты так говоришь, значит, да, — философски заметил я. — Где ты его, нашла?
— Да их целая куча, там, за столовой, — сказала Зоя, показывая зверька Варвару.
Он потянулся к существу носом — оно зашипело.
— Они там смотрят, как мы едим.
В моем мозгу вдруг словно дверца приоткрылась: я сообразил, что сам видел их на минувшей неделе, но ухитрился не обратить внимания. А Зоя продолжала свой рассказ:
— Я подумала, что они голодные. Мы с Гретхен вышли покормить их, но они разбежались. Кроме этого вот парня. Он сразу подошел ко мне и взял крекер прямо из рук. Пожалуй, я оставлю его у себя.
— Я предпочел бы, чтобы ты этого не делала, — ответил я. — Ты же не знаешь, откуда он взялся.
— Да нет же, знаю, — возразила Зоя. — Он был около столовой.
— Ты не поняла меня.
— Я отлично тебя поняла, девяностолетний папаша. Но знаешь, что я тебе скажу: если бы он хотел укусить меня ядовитым зубом и сожрать, он наверняка уже и укусил бы, и съел бы меня.
Существо расправилось с крекером, опять рыгнуло, а потом вдруг соскочило наземь и помчалось к стене из контейнеров.
— Эй! Постой! — крикнула Зоя.
— Какой верный, прямо как любимый щенок, — съязвил я.
— Когда он вернется, я перескажу ему все те гадости, которые ты про него наговорил, — пригрозила Зоя. — И позволю ему наложить тебе на голову.
Я поднял ведро и звучно постучал по нему.
— Нет, нет и еще раз нет. Для подобных целей у нас вот это.
Зоя скривила губы — необходимость пользоваться ведром, пусть даже оснащенным специальной крышкой-сиденьем, донельзя ее раздражала.
— Спасибо, папашенька, за приятное зрелище.
— Не стоит, — усталым тоном откликнулся я.
И вдруг до меня дошло, что я не вижу рядом с Зоей ее постоянных спутников.
— А где Гикори и Дикори?
— Мама попросила их проводить ее, она решила кое-что посмотреть. А меня послала искать тебя. Она хочет, чтобы ты тоже туда пришел. Она будет по ту сторону баррикады. У северного входа.
— Ладно. А где будешь ты?
— На площади, конечно. А где еще, по-твоему, я могу быть?
— Прости, дорогая. Я знаю, что тебе и твоим друзьям скучно.
— Не прикидывайся, — огрызнулась Зоя. — Мы все знали, что колонизация будет трудным делом, но и предположить не могли, что она окажется такой скучной.
— Если ты ищешь какое-нибудь занятие, можно организовать школу, — сказал я.
— Нам скучно, и ты предлагаешь не что-нибудь, а школу? Хоть подумал бы. Кроме того, ведь ты сам отобрал все ЭЗК. Мне кажется, нас будет трудно чему-нибудь учить, не имея ни программ, ни заданий.
— У меннонитов есть книги, — сказал я. — Старомодные. Со страницами и всем прочим.
— Знаю. Они единственные, кто не лезет на стенку от скуки. Боже, как мне не хватает моей ЭЗК.
