Рагрин Николай - Искусство ката
Когда-то все миры были кристально чисты, безмятежно жили по своим природным законам, а болото спокойно пребывало в летаргическом сне, то есть было просто болотом, в котором веками спрессовывались останки деревьев, превращаясь в торф.
Всё было так же, когда по деревьям стали прыгать обезьяны. И даже когда первые зверолюди вооружились дубинами и начали ломать их об скошенные лбы друг друга, ничего не изменилось.
Но вот появился человек, обладатель разума, и стал в своих мирах вершить бал по-своему. Разум стал тем внешним раздражителем, который, согласно программе, послужил причиной пробуждения интеллекта болота. А интеллект был необычайно высок. Те, кто создали его, знали своё дело. Нет, болото не было разумно. Разум – редчайшее явление во вселенной, характеризуется одним, только ему присущим свойством: умением и желанием созидать, творить. Болото, обладая высочайшим интеллектом, разумно не было. Само по себе, без программы, оно ничего не могло, и выйти за рамки программы тоже было не в силах. Но в рамках программы могло очень многое. Могло влиять практически на всё, что содержалось в бесконечном количестве подвластных ему миров.
На всё, кроме человека. Создатели болота, а может быть, и самих этих миров, не дали возможности интеллекту болота влиять на человека, контролировать развитие разума. Да и можно ли направить развитие качества, свойства созидать, творить, то есть создавать то, чего до этого не было??? Но наблюдать за развитием разума, за результатами его деятельности и проверять время от времени уровень развития входило в обязанности болота.
Программа имела критерии оценки уровня развития разума, и при достижении определённого уровня болото должно было послать сигнал. Куда? Оно не знало. Не знало, и кому. Но с посылкой сигнала программа завершалась, и интеллект болота должен был уснуть навсегда. А болото навсегда стало бы просто болотом. Критерий был необычайно прост, прост как всё гениальное. Кроме созидания, интеллект болота принимал как должное одно незыблемое качество разума: отрицание зла. И о своих создателях оно помнило только одно: способность постоянно источать добро. Сияние ауры добра вокруг них уподоблялось сиянию солнечных лучей вокруг солнца. И это всё, что осталось в его памяти о своих создателях.
Согласно программе, каждую тысячу лет интеллект болота должен проверять качество и количество доброты людей, степень их противления злу. И как только эта степень у очередного претендента достигнет абсолюта, наступит момент для посылки сигнала. В отношении человека программа содержала только это, и ничего более. В одном из миров эта программа была устроена так, что болото пробуждалось только на один день каждую тысячу лет.
При этом пробуждалось только в том случае, если в этот момент возле него находился человек большого ума, совершенный телом и чистый душой, отрицающий зло естеством своим и способный противостоять ему и умом, и душой, и телом. Если степень противления злу у очередного претендента не достигала абсолюта, но превышала уровень предыдущего, болото отмечало прогресс в развитии разума, и спокойно засыпало ещё на тысячу лет. Что ему следовало делать в случае отсутствия претендента или прогресса в развитии разума, болото не знало, ведь оно не было разумно, и не ведало, что содержала программа на этот счёт. Но его это и не интересовало.
Но так только в этом мире. Во всех других мирах дела обстояли иначе. Интеллект болота, пробудившись однажды с появлением разума в каждом конкретном мире, больше не выключался ни на миг, пока разум имел там место. В этих мирах наблюдение за развитием разума в программу болота не входило. Но и запрета на это не имелось.
Более того, интеллект болота вообще не ведал ничего о том, что входило в программу в этих мирах. И он был совершенно не ограничен в выборе сферы своей деятельности. Но в тоже время он был не только интеллектом высочайшего уровня, но и болотом, то есть частью того мира, где находился, частью природы этого мира, связанный с ним всеми корнями своего естества. С одной стороны – интеллект, с другой – обыкновенное болото.
Но если болото без интеллекта могло существовать, что и делало до появления человека, то интеллект без болота существовать не мог. Даже не представлял этого. Получилось так, что всё, что вредно безмозглому болоту, вредно и болоту с интеллектом. Но так как болото без интеллекта являлось частью природы своего мира, то, получалось, что всё, что вредно природе, вредило и интеллекту болота.
А что вредно природе? Да прежде всего человек, со своим неуёмным разумом и «безумной» изобретательностью. И что бы ни изобрёл человек, любая сфера его деятельности шла, прежде всего, во вред природе. Леса нещадно вырубались. Реки загрязнялись промышленными отходами, за ними и моря, и океаны. Из земли безостановочно выкачивалась её кровь – нефть. А сама земля, её тело, как гусеницей яблоко выгрызалось бесконечными шахтами в погоне за полезными – для человека – ископаемыми. Воздухом городов невозможно было дышать никому, кроме человека, который в отличие от животных имел невероятную приспособляемость к окружающей среде.
Всё это интеллект видел и всячески старался исправить результаты деятельности человека. Как мог, спасал природу, а значит и себя. А мог он многое. Возможности его были практически безграничны. Но и изобретательность человека не знала предела.
Интеллект болота не был разумен. Он не мог понять постоянного стремления человека к самоуничтожению. Ведь для него человек тоже был частью окружающего мира, частью природы. Да он и не старался ничего понять. Это не заложено в программу. И в самой природе часто случались катаклизмы: извержение вулканов, цунами, ураганы и лесные пожары, наводнения. Но после них природа обновлялась, как бы получала заряд новых жизненных сил и восстанавливала сама себя в ускоренном темпе.
Поэтому стихийные бедствия вмешательства интеллекта не требовали, да он и не пытался этого делать, потому что сам был частью природы. А деятельность человека не относилась к случайным факторам, и с завидным постоянством наносила природе такой ущерб, который сама она восстановить была не в силах. Интеллект болота всё это видел, и принимал меры по спасению природы, а вместе с ней и себя самого. Однако внутри программы нарастало противоречие, некоторые блоки начали испытывать перегрузку из-за постоянной попытки найти противоречию логическое объяснение. Ведь для интеллекта понятия «разум и доброта» неотделимы друг от друга. Это было основой его мировоззрения.
Но деятельность человека со своим понятием доброты интеллект увязать был просто не в силах. Если бы он был разумен, да ещё обладал каким-то опытом общения с разумом на разных этапах развития, может быть тогда он и смог бы понять, что маленький ребёнок ломает игрушки не со зла, а лишь для удовлетворения любознательности, желания узнать, как они устроены. Ребёнок вырастет и сам создаст значительно лучшие игрушки, чем те, которые сломал когда-то.
Но интеллект разумен не был, а его программа не содержала информации, необходимой для того, чтобы это понять. Неизвестно, было ли случайностью то, что случилось с интеллектом болота? Было ли это непредвиденным сбоем программы из-за неожиданной перегрузки? Ведь ошибаются даже великие. Или это предусматривалось теми, чей разум больше вселенной, как ещё одно испытание для человека?
Неизвестно. Но ответы на эти вопросы интеллект болота не интересовали. Его заклинило на разрешении противоречия между природой и деятельностью её высшего проявления – человека. Если бы болото было разумно, может быть, оно и поняло бы, что разрешить это противоречие на данном этапе развития человека невозможно. Да и разрешить никто и ничто не в силах, кроме самого человека.
Но, раз заклинив, выйти из логического ступора интеллект болота не смог. И тогда он твёрдо решил спасать природу от человека, а значит, и человека от самого себя. А как спасать? Вот здесь он нашёл, как ему показалось, с точки зрения его подпорченной логики, очень простое и единственное решение. Интеллект знал, что уровень развития разума человека, в мире Томарсина, проверялся посредством поединка с его лучшим представителем.
С другой стороны, чем выше уровень развития разума, тем больше страдает природа и сам человек. Из этого он сделал вывод, что поправить положение можно, убрав лучших бойцов, лучших представителей человеческого рода. Такой вывод мог сделать только свихнувшийся интеллект! Но так ли уж он был неправ в выборе средства достижения своей цели? Кто знает.
Решение принято, а дальше пошло проще. Как убрать? Применить насилие? Невозможно. Противно понятию добра, на чем зиждется мировоззрение интеллекта. Но ему разрешён поединок! Ничего, что только в одном месте и раз в тысячу лет. Это, как оказалось, легко поправить. Время не имеет значения для него. Оно тычет по-разному в разных мирах. Два события, происходящие в двух соседних мирах одновременно, для болота на самом деле могут отстоять друг от друга более чем на тысячу лет. А то, что можно делать в одном мире, почему нельзя сделать в другом? С точки зрения свихнувшегося интеллекта – можно.
