Анатолий Минский - Шпага, честь и любовь
Всевышний, избавь от вожделения!
Защищаясь, он выдавил из себя глупую фразу:
— Как же счастлив будет Терон, когда я привезу тебя обратно…
Иана даже не возмутилась.
— Когда это ещё будет. А ты имеешь возможность пригласить меня в ресторацию.
Алекс покорно поплёлся, предоставив синьорине локоть. Поймал себя на том, что в присутствии Теламона обозвал её синьорой. Если замужняя женщина — она синьора, а в Ламбрии это прекрасное создание считается его женой. Кроме освящения брака в церкви и, конечно, одной чрезвычайно пикантной детали — супружеской близости. Но раз назвал своё настоящее имя и озвучил тейское достоинство, то есть раскрылся, мог Иану величать синьориной. Машинально оговорился или случайно выдал подспудное желание?
В Икарийской империи приличных женщин не приглашают в трактиры, кабаки, таверны или пивные подвальчики, там пируют мужчины, усаживающие к себе на колени доступных за недорого прелестниц. Ламбрийцы обнаружили замечательный способ извлечения денег из соотечественников: дорогие пристойные места для отдыха и ужина под лёгкую музыку.
Алекс, согласившийся питаться не по-тейски, чтобы во вражеском лагере никто не догадался о его происхождении, заказал свинину, Иана — куриные крылышки. Под мясо им принесли красное вино. Напарники почти не разговаривали. Мужчина не мог примириться с метаморфозой, он привык к спутнице в роли товарища. Но её новый облик никак не стыковался в сознании с той, что тонула в океане и дрейфовала в лодке, страдала от смрада под палубой рейдера и делила ночлег в соломе среди конюшни. К Иане-воительнице он привык, этой он стеснялся. Скажем откровенно — даже несколько побаивался. А ещё предстоит ночь в номере, на одной постели, пусть огромной ширины и с разными одеялами.
Боже, ты посылаешь испытание или наслаждение?
Всевышний не удостоил ответом.
Её решение выставить себя на всеобщее обозрение вопиюще не разумно. И достаточно неожиданно — за время вояжа Иана проявила основательную практичность. Что это? Не сдержала женского инстинкта выглядеть сногсшибательно, когда представилась возможность, или преследует определённую цель?
— Дорогой, а если тей Теламон оплетён сетями герцога Мейкдона? Непременно пошлёт ему весть.
Алекс с некоторым облегчением вернулся к привычным размышлениям.
— Не могу исключить. Но судно идёт до Аделфии две недели, прибавь время, пока герцог получит весть и переправит обратно. Полтора месяца в нашем распоряжении.
— Да… Но с этой стороны океана время будто бы ускоряется. Завтра увидишь поезд — поймёшь.
— Ты ездила на нём?
— Не приходилось. В Икарии одна лишь железнодорожная линия, между шахтами Восточной Сканды и южными портами. Её построили ламбрийцы для своих торговых дел. Наши… никак.
— Тебя это расстраивает?
— Конечно. Икарийская империя слишком долго опиралась на единственное преимущество — летающих воинов. Но наши воздушные возможности ограничены, в отличие от силы паровых машин.
— А ещё у нас цветные металлы, уголь, нефть, железная руда. Мы держим мир за горло!
Иана грустно покачала головой.
— Ты повторяешь лозунги, вызубренные в легионе. Нефть и железо в Ламбрии имеются в достатке. Что же до остального, оно сыграло с Икарией злую шутку. Западные колонисты, лишённые такого бонуса, принялись за технику. И обогнали нас.
— Рано или поздно начнётся большая война, — уверенно заявил Алекс, возвращаясь со скользкой дороги предположений на привычную стезю. — Как бы ты не старалась, начнётся. Вот и посмотрим, что сильнее — дворянская доблесть или бездушные паровые железки.
— Как ты не понимаешь… Война — это не просто опасная игра для азартных юношей. Страдают десятки тысяч… Сотни тысяч людей, не желающих воевать и умирать.
Какое мне дело до копошащихся в земле червей, бросил бы Алекс всего полгода назад. Сейчас что-то удержало его.
Среди экипажа «Молнии» есть вполне неплохие парни, пусть туповатые и невежественные. Нельзя не отметить — военные моряки вытащили пару из шлюпки, тем спасая жизнь, и не выкинули за борт, узнав о подданстве враждебного государства.
Каким-то чудом не обесчестили Иану. Кому рассказать — не поверят. Обычно о матросах другое мнение.
Но по приказу своего адмирала они поплывут топить икарийские каботажные суда. Соответственно, Алекс в числе тейской гвардии встретит бывших спасителей дождём зажигательных гранат, «Молния» рано или поздно ляжет килем на океанское дно, похоронив и экипаж.
Тот же Марк, с его простецкими мечтами о тейском титуле. Он так и не понял, что не титула нужно вожделеть — стремиться в небо всей душой, сделать полёт самоцелью, и тогда высота откроет объятья.
Вдруг дом его семьи разнесёт в щепки шальным ламбрийским снарядом? По дворянским меркам — презренный червь, только язык не повернётся так его обозвать, разве что в шутку в ответ на «ветроголового».
Алекс обмахнул свежевыбритое лицо, отгоняя наваждение. К дьяволу сомнения! Он — на правильной стороне. Икарийская империя не имеет флота, способного десантировать войска в Ламбрию. Любая война начинается с вражеской агрессии. Конечно, раздаются голоса: будь у императора сильный флот, он не пощадил бы ламбрийцев… То самое «если», о котором бессмысленно гадать, ибо нет крупных боевых кораблей и в ближайшие годы никто их не построит.
Тей осторожно высказал свои соображения Иане.
— Я слышала эти резоны, отнюдь не рвусь в адвокаты местного короля и ламбрийских пэров. Пойми, для простых жителей Аделфии и Кампеста всё равно, начата война по вине хищников из Атены или из-за политических ошибок в Леонидии. Ни наши, ни здешние подданные не избирают правителей. Людям командуют — идти в бой и умереть. Они идут…
— Иана!
— Что?
— У тебя это личное. Кто-то погиб на войне, которой могло не быть?
— Не буду обсуждать, — закрылась она. — Прости. И правда — слишком личное.
Отец? Брат? Возлюбленный? Или даже жених. Во время последней компании ей было шестнадцать, с наречённым могла обменяться кольцами. Войны или, по крайней мере, небольшие вооружённые конфликты случаются каждые два-три года, предоставляя неограниченные возможности сложить голову. За Родину, за императора или ни за что.
— Прости, что испортила вечер этими разговорами. Для тебя всё ясно: правда на стороне императора и его партии, внутренняя оппозиция группы Мейкдона — враг, заокеанский агрессор является заклятым врагом тем более.
— А у тебя — иначе?
Иана надолго замолчала, сделав паузу почти неприличной.
— Всё так. И не так. Сложнее. Признаю: если бы император вёл политику немедленного развязывания бойни, я бы…
— Перешла к ламбрийцам?
— Осталась в стороне. Знаешь, заслать пятидесятитысячное войско с пушками ради захвата нескольких шахт в чужой стране — не слишком благородное занятие, чтобы хотелось принять в нём участие. Или как-то способствовать. Вообще, когда женщины лезут в политику, это плохой знак. Выходит, что не осталось достойных политиков-мужчин.
— Я тоже не политик.
— Знаю. И предлагаю закончить ужин. Поезд рано утром.
Они вышли под руку, сопровождаемые взглядом десятков пар глаз. Очень молодой мужчина со шрамами на лице и в неброской одежде увёл стройную яркую девушку, вызывающую неподдельный интерес арадейских кавалеров вкупе с ядовитым раздражением их дам.
Мне завидуют, думал Алекс. Не знают, что в отношениях с Ианой больше вопросов, чем ответов. Она откровенно дразнит. По женскому обыкновению ничего не обещает. А на мужчине ответственность — вернуть её домой живой и невредимой. Вернуть, чтобы, очевидно, отпустить на все четыре стороны.
Тей множество раз встречал роскошные пары и ловил себя на мысли, что был бы совсем не против оказаться на месте синьора с рукой прелестной дамы на локте. Но кто знает, сколько проблем скрывается за молчанием благополучного с виду дуэта!
И долго не мог уснуть, хотя ночевал с Ианой бок о бок множество раз, давно привыкнув укрощать нескромные порывы. Но там была другая Иана…
Прежняя не вернулась.
Наутро спутница переоделась в дорожный костюм, не столь бескомпромиссный как вчерашнее платье, но ни чем не напоминавший лётно-боевую форму. Впервые за время путешествия у неё появился багаж.
Что-то привычное мелькнуло лишь раз, когда «супруги» неловко устроились в двухместном купе.
— Жаль, у нас совсем нет оружия. Мне бы пару метательных ножей и маленький пистолет.
Алекс с улыбкой глянул на неё, столько рассуждавшую вчера про миротворческие идеалы.
— Куда же ты наденешь перевязь с железом?
— Как все нормальные женщины — положу в сумочку. Зато никто не ожидает дротика от респектабельной госпожи.
Снаружи донёсся протяжный гудок, и состав двинулся к Атене, принеся новым пассажирам непривычные ощущения. Качка совсем не такая, как в конном экипаже или на море: частая, но мелкая, сопровождаемая перестуком железных колёс.
