Юрий Иванович - Шагнуть в неизвестность
— Лень, ты меня слышишь?
— Отлично слышу. У меня все в порядке.
— А видишь?
— Что именно?
— Конкретно меня?
— Без всякого сомнения!
— Забыл предупредить — мир волшебный, поэтому я тебя не вижу. Если что, работаем по связи.
— Понял!
— Следи за небом и выступами!
— Не переживай. Смотрю.
Вначале я осторожно пнул пернатое чудовище ногой, держа обеими руками обрез на изготовку. Но только окончательно убедившись в бездыханности грозного создания, принялся обследовать его со всех сторон. Поразили огромные когти на мощных лапах. Такими лапами да при помощи таких преогромных крыльев можно сразу двух взрослых людей в небо уволочь!
При более тщательном рассмотрении клюв вообще показался сделанным чуть ли не из стали. Не удивлюсь, если эта птичка может легко разбивать таким оружием любую крышу, навес, а то и стены и добираться до любой понравившейся дичи. А в том, что передо мной хищник, ни разу сомнения не возникло. Единственное, что удивляло, так это отсутствие неприятного запаха от мертвого тела. Уж я хорошо помнил ту вонь, которая исходила от подлых кречей, и почему-то решил, что и здесь будет точно такое же амбре. Ошибся. Толи пернатое существо частенько купалось, то ли по определению плохие запахи у него изначально отсутствовали.
Обошел два раза по кругу, присматриваясь к телу и земле, но ничего металлического не обнаружил. Значит, так и осталось это нечто блестящее на перьях груди. Придется приподнять или перевернуть тушу. И далось мне это действие с немалым трудом. Вопреки всякой полетной логике и сказаниям о пустотелости костей у таких созданий, весила птичка чуть ли не полтора центнера. Оставалось только поражаться, как такая масса не то что летать, а даже планировать может. Мелькнула даже мысль, что птица тоже пришла на башню, шагнув через проход, а потом раскрывала крылья только для равновесия. Но когда я добрался до металлической пластины, все сомнения у меня исчезли: и в самом деле — птица! Но какая!
Потому что на табличке глубокой гравировкой была нанесена надпись на хорошо мне знакомом языке поморов: «Гелиарна по кличке Дюк. Птица-сторож УГЛС-251-ХП. Собственность Петрония Баккартри».
Мороз опасности пробежал по всему моему телу, сконцентрировался вдоль позвоночника и стек в пятки. Пришлось даже пальцами ног интенсивно пошевелить, перед тем как сдвинуться на окоченевших ногах с места.
Туша перекатилась обратно, закрывая табличку, которую я не подумал взять на память. Да и мысли довольно однозначно подсказывали: следует убираться отсюда со скоростью звука. Желательно — быстрее.
Потому что неведомый Петроний Баккартри наверняка и есть тот самый Грибник, который заметил тело Яшки и, так сказать, принял меры: оставил птичку-сторожа сидеть на башне и клевать любого непрошеного гостя по темечку. Это мне еще повезло, что гелиарна придремала перед рассветом и не сразу на меня бросилась. Повезло. Нет, не так: очень крупно повезло!
Но и бежать прямо немедленно с места своего преступления теперь явно не стоило. Что подумает хозяин, когда увидит своего Дюка мертвым? Естественно, что начнет расследование. И что он подумает, когда удостоверится в насильственной смерти птички-сторожа? Неизвестно что, но поиск даже в иных мирах может инициировать запросто. Мало ли у него какие для этого возможности. Ну а если явных улик не будет? Ведь могла же птичка и сама грохнуться вниз? Могла! Вроде бы. Ну там или летела, летала да и не вышла вовремя из пике. По крайней мере, дырок в голове у нее от пуль нет, мечами тоже не порубана, а как говорится в таких случаях, не пойман — не птицелов.
Но сразу в голову пришло воспоминание о гильзах! Калибром в девять миллиметров, они могли стать основополагающими в предъявлении обвинений. При построении определенной логической цепочки я догадывался, куда может завести следствие Грибника, или кто там скрывается под веселым итальянским именем Петрония. Коварный гипнотизер просто войдет в деревню и допросит первых попавшихся жителей. Наверняка бесхитростный дед Назар и окажется тем самым первым. Выложит все как на духу даже под легким гипнозом, и весельчак Петроний сразу поймет, кто виновен. А уж со знанием о конкретных людях разыскать нас даже в огромной империи Моррейди с божественными возможностями совсем несложно.
Вот с такими мыслями я и ползал на коленках с противоположной стороны башни и лихорадочно собирал латунные гильзы. Одиннадцать отыскал сравнительно быстро, а вот двенадцатая словно в воду канула! Время катастрофически истекало, а проклятый цилиндрик так и не показывался на глаза. И лишь когда забеспокоившийся наверху Леонид стал интересоваться, что я потерял, пришлось поторопиться к веревке.
— Иду, иду! Готовься тянуть изо всех сил. Как устанешь — отдыхай, я буду сам подтягиваться.
Тяжело нам пришлось, хотя даже обрез с курточкой на-парник выдернул наверх в самом начале и я остался как бы в облегченном варианте. Минут десять ушло на подъем, и, оказавшись наверху, я затараторил со скоростью пулемета:
— Все, времени абсолютно не осталось! Нам еще надо за тридцать пять минут покинуть лабиринт и выйти наружу Сияющего кургана, иначе ворота закроются и мы рискуем на долгие годы остаться ничего не помнящими дебилами. Поэтому сразу, как шагнешь, поворачивай налево и дуй следом за мной на максимальной скорости. Пантеон мне уже хорошо знаком, так что, думаю, вполне успеем за полчаса добраться к выходу. По сторонам тоже слишком не оглядывайся, потом отдельно приведу на чудеса полюбоваться! — Уже стоя на уступе, отдал последние инструкции: — Считай до пятидесяти и шагай следом за мной с левой ноги. Жду! Не мешкай ни секунды! Удачи!
Делая шаг, я настроился на полумрак лабиринта и запланировал сразу глянуть в правый проход, а потом в левый. Не хватало нам сразу же наткнуться на каких-то запоздалых посетителей или на блуждающих по проходам хранителей Пантеона. И каково же было мое удивление, когда вместо полумрака мне прямо в глаза ударили лучи низко висящего закатного светила, в легкие ворвался запах гниющей зелени, чрезмерной влаги, а над головой испуганно загалдели речные чайки.
Ошарашенный, с округлившимися глазами, я стоял на небольшом, всего в несколько квадратных метров, скалистом пятачке, а вокруг меня на два моих роста вздымалась сплошная стена густого, непроходимого камыша. Из ступора меня вывел внутренний голос, досчитавший до сорока пяти, и я чисто машинально сделал шаг вправо. Именно туда, куда и намеревался шагнуть для осмотра правого коридора.
Через пару мгновений рядом со мной материализовался счастливый Леонид, радостно заморгал глазами и дисциплинированно повернул, словно используя воинскую команду «Нале-е-во!». Постоял ко мне спиной, бездумно глядя на стену камыша, потом повторил тот же маневр «Нале-е-во!». Наконец он чуть повернул голову, и вот тогда наши взгляды встретились.
— Боря! А где лабиринт? — громко прошептал мой товарищ.
И мне ничего не оставалось, как честно признаться:
— Ты будешь сильно смеяться, но я и сам не знаю где.
Глава одиннадцатая
В ДАЛЬНИЙ ПОХОД
Не прошло и получаса, как Катерина вернулась в пейчеру. Толи Круст оказался слишком немногословным, то ли горянка и в самом деле выяснила все подробности отношений хранителя с ее братом Бореем очень быстро.
К тому времени вашшуна уже ушла, Мансана сидела совершенно спокойная и отрешенная от всего мира. Но присевшая возле нее воительница сразу сумела отыскать нужную зацепку для начала разговора:
— Тебе шоколад понравился?
— Очень, — вырвалось у девушки, но она тут же сдвинула брови. — А откуда ты знаешь, что я его ела?
— Да Борей всегда любит угощать шоколадом всех, хотя сам его и не ест почти. Мы тоже с собой привезли парочку сортов, хочешь попробовать? — И уже не дожидаясь ответа, стала вставать сама и с заговорщицким видом потянула Мансану за собой, — Здесь так много людей, что и не поговоришь по душам. Пошли в наш номер. Тем более что тебе там и так все хорошо знакомо. Ведь ты же сама призналась, что ночи проводила с моим братом?
Ничего не оставалось, как кивнуть в ответ, но если столичная девушка еще и продолжала сомневаться, то последнее предложение все расставило по своим местам:
— Заодно я тебе нашими новыми платьями похвастаюсь. Их перед самым нашим отъездом из Заозерья по заказу нашего наставника доставили.
— Но ведь Борей говорил, что никаких контактов ваш род с Заозерьем не имеет!
— Много он знает! — фыркнула с презрением Катерина, уже двигаясь по внутреннему коридору, — Он младший, поэтому более половины секретов ему не раскрывали. Не дорос еще.
— А как же его наставник?! Лгал?!
— Ни в коем случае. Это наши родители настояли, чтобы информация о мире подавалась младшим детям именно в тех дозах и пределах, которые приемлемы для их воспитания, обучения и взросления. У нас такие традиции испокон веков, и никто никогда, достигнув возраста открытия основных тайн, не обижается.
