Сергей Москвин - Увидеть солнце
— Кто такие? — обратился к Сергею начальник патруля. Очевидно, с этого вопроса начинали разговор с незнакомцами все бойцы сибирского гарнизона.
Пока Сергей подбирал слова, чтобы коротко и ясно объяснить цель прибытия, командир дрезины опередил его.
— Бродяги. В туннеле ошивались, примерно на пятисотом метре. Воняют хуже дерьма в выгребной яме.
Патрульные и без этих объяснений с отвращением морщили носы, но их начальник оказался не из брезгливых. Он недоверчиво прищурился и подошёл к Сергею, пристально разглядывая его.
— Бродяги, говоришь? — с сомнением переспросил он и вдруг, подавшись вперёд, сорвал с плеча Сергея его автомат. — С таким-то оружием?
Сергей так и не понял, что насторожило начальника патруля, но обстановка вокруг сразу изменилась. Морщившиеся патрульные мгновенно подобрались, ощетинившись своим оружием.
— Может, это один из тех стволов, что с нашего склада украли, — шепнул их начальнику командир дрезины.
Начальник патруля перевернул автомат, осмотрел ствольную коробку с выбитым номером, зачем-то даже провёл по номеру большим пальцем и удовлетворённо хмыкнул:
— Точно. Наше.
— Это трофей, — попытался внести ясность Сергей. — Отнял у напавших на нас бандитов.
Похоже, его слова не очень-то убедили начальника патруля, потому что тот снял с пояса короткую, но увесистую деревянную дубинку и, выразительно покачав её в руке, приказал:
— А ну, выворачивай карманы.
— Послушайте, — начал Сергей, но окрик начальника патруля оборвал его:
— Живо!
Сергей вздохнул и принялся молча вытаскивать из карманов пачки патронов. Командир дрезины тут же подскочил к нему и, выхватив из рук одну из пачек, протянул начальнику патруля.
— Печать-то наша! Наша печать! — зашептал он, тыча пальцем в оттиснутый на пачке синий чернильный штамп с двумя буквами «СС» в центре — символе Сибирского Союза.
Видимо, начальник патруля и не ожидал увидеть ничего другого, потому что никак не прореагировал на его слова. Вместо этого он повернулся к Полине и ткнул её дубинкой в грудь:
— Ты тоже, девчонка!
Полина отшатнулась от него и побледнела — тычок дубинкой оказался болезненным.
— Полегче… — заступился за девушку Сергей, но не договорил.
За спиной начальника патруля по платформе показался человек, увидеть которого здесь он никак не ожидал. Он вообще не ожидал его увидеть, потому что считал своего бывшего друга мёртвым! Однако Дрон, живой и здоровый, как ни в чём ни бывало вразвалочку вышагивал по платформе, да ещё и не один, а в компании с густо размалёванной девицей в короткой юбке, которую он по-хозяйски обнимал за талию. На Дроне была новая, явно дорогая, кожаная куртка и новая же водолазка с высоким воротом.
— Дрон?! — возглас вырвался вопреки воле Сергея, сам по себе. — Живой, чертяка! Ты как здесь?! А ещё, ещё кто-нибудь из наших спасся?! Ты кого-нибудь видел?!
Дрон сейчас же обернулся, выпустил свою раскрашенную подругу и изумлённо уставился на него и стоящую рядом Полину. Сергей бросился к Дрону, но начальник патруля преградил ему дорогу.
— Да это наш парень, из Рощи! Он меня знает! — отмахнулся от него Сергей. — Дрон, скажи им!
Дрон тоже подался навстречу и вдруг внезапно заорал:
— Ворюги!
— Дрон! Ты чего? — опешил Сергей. — Это же я!
— Держите их! У девки полный рюкзак отмычек!
Сергей так и застыл с открытым ртом. Живот скрутило, словно невидимый противник нанёс ему удар под дых. Но только слова Дрона оказались страшнее и сокрушительнее любого удара. Только сейчас Сергей с ужасом сообразил, что заставило побледнеть Полину, — набор отмычек для вскрытия сейфов так и лежал в её рюкзаке! Вместе с ворованным автоматом и патронами он являлся стопроцентной гарантией смертного приговора. И нет никого, кто бы заступился за них. Пощадить их может только руководство Союза. Но чтобы попасть в штаб, нужно сначала отделаться от патрульных!
Всё решали секунды. Сергей оттолкнул автоматчика, который начал поворачиваться к Полине, потом с разворота врезал в челюсть другому.
— Полина, беги!
Она всё поняла правильно: пулей сорвалась с места и одним прыжком перемахнула через решётку — часовые у въездных ворот только рты открыли от неожиданности. Зато патрульный, которого оттолкнул Сергей, проворно направил вслед девушке свой автомат. Его напарник ничком распластался на полу — удар в челюсть оказался точным. Касарин ринулся к первому патрульному и, дотянувшись до него ногой, ударил носком ботинка по его автомату. Выбить оружие он не сумел — видимо, стрелок крепко держал его, но вся выпущенная очередь ушла в потолок. Командир дрезины в своём тяжёлом и неповоротливом бронежилете застыл на месте. Начальник патруля нырнул командиру за спину. Сергей лишь мельком отметил это перемещение — всё его внимание было приковано к самому опасному противнику — автоматчику. Как оказалось, напрасно: удар дубинкой он пропустил. Тяжёлая деревянная палка врезалась в спину под лопатками, в груди перехватило дыхание, а глаза полезли из орбит. Сергей зашатался, чувствуя, как пол и потолок над головой стремительно меняются местами, и, окончательно потеряв равновесие, рухнул на истоптанные гранитные плиты. Стоило ему оказаться на полу, как со всех сторон посыпались удары. Мелькающую в воздухе дубинку то и дело заслоняли чьи-то ноги в тяжёлых ботинках — кажется, на этот раз даже командир дрезины не остался в стороне. Сергей пытался закрываться руками, но корчащееся от боли тело плохо подчинялось ему. Избиение продолжалось бесконечно долго, пока бог, дьявол или кто там распоряжается судьбами жителей метро, не сжалился над Сергеем, выключив его сознание.
* * *Болело всё: голова, грудь спина, ноги и руки. Распухший правый глаз превратился в узкую щель, а тело, наверное, в один сплошной синяк. И ещё было холодно. Сергей поискал глазами какие-нибудь нары и не нашёл — камера, куда его бросили патрульные, оказалась абсолютно пуста, если не считать железного решётчатого плафона с тускло светящей лампочкой под потолком, да грязной бадьи в углу, служащей отхожим местом. «Даже хорошо, — подумал он. — Не надо напрягать силы и, превозмогая боль, куда-то ползти. Зачем, когда можно вот так лежать и ни о чём не думать…»
Совсем ни о чём не думать не получилось — так уж устроен человек. Повитав в пустоте, все мысли Сергея в конце концов вернулись к одному и тому же: что теперь с ним будет? Судя по тому, как отделали его патрульные вместе с командиром дрезины, ничего хорошего. Повесят как преступника, или что там на Сибирской делают с ворами, и все дела. Дрон — сволочь! — капитально его подставил! И за что?! Ведь раньше-то они были друзьями! Неужели только за то, что он не позволил Дрону изнасиловать девчонку в тюремной камере?! И ведь, гад, знал, куда бить! Краденый автомат и пачки патронов с печатью Союза — неопровержимые доказательства. Откуда он только взялся на Сибирской?! Как сумел сбежать из гибнущей Рощи? Блокпосты без специальных распоряжений отца никого не пропускают, значит, Дрон мог сделать это только во время боя. А может, отец специально отправил его на Сибирскую за помощью? За два перегона? Что за глупость! Нет, никто Дрона никуда не отправлял. Он сбежал сам, когда другие защищали свой дом, свою станцию! Сбежал и бросил их умирать!
Сергею вдруг стало нестерпимо обидно оттого, что его отец и все люди, которых он ценил и уважал, погибли, защищая родную станцию, а его бывший друг, которого он прежде считал своим кумиром и во всём стремился быть похожим на него, спасся, да ещё беззаботно разгуливает по Сибирской, снимает девок и, похоже, ни о чём не тужит. Дрон предал не только его — он предал всех. Дезертир! Но об этом никто не знает, потому что живых свидетелей не осталось — все погибли. Он единственный, кто может это подтвердить. Но вора никто не станет слушать, а на Сибирской его считают именно вором. Воров не слушать надо, а вешать к чёртовой матери…
Сергей поднял правую руку, попробовал сжать ладонь в кулак, на пальцы согнулись только до половины — похоже, кто-то отдавил их каблуком. Он провёл языком по разбитым губам, и во рту сразу стало солоно от крови. Наверное, сейчас он выглядит ничуть не лучше Полины, когда она освободилась из петли. Патрульные оставили на нём комбез, хотя и обчистили все карманы — видно, воняла его химза безнадёжно.
«Рисунок!» Вспомнив о бумаге из комендантского сейфа, Сергей кое-как расстегнул комбинезон — распухшие пальцы никак не могли ухватить застежку «молнии» — и, изловчившись, дотянулся до внутреннего кармана. Заветный листок с карандашным наброском оказался на месте. Очевидно, обыскивавшие его патрульные побрезговали залезть за пазуху и ограничились тем, что находилось в наружных карманах: патронами, тремя рожками к «калашу» и подаренным Полиной ножом. Почему-то именно нож Сергею было жалко больше всего. Мысли о нём сразу же заставили вспомнить о Полине. Где она? Что с ней? Насколько он успел разглядеть, со станции девушке удалось сбежать. Во всяком случае, она успешно преодолела решётку. Кажется, часовые у ворот тоже стреляли ей в след, но вот попали или нет — этого он уже не видел. Хотелось верить, что нет. Полина ловкая и бегает быстро. Впрочем, летящей пуле плевать на твою ловкость, она просто вонзается в тело, разрывает мышцы и выбивает жизнь. Что, если Полина сейчас лежит где-нибудь на холодном бетоне и, истекая кровью, медленно умирает? Сергей настолько отчётливо увидел эту картину, словно сам находился рядом с умирающей девушкой. Полина как будто чувствовала опасность! Не зря она так не хотела идти на Сибирскую, а он потащил её за собой. Вот и привёл на погибель.
