Сергей Слюсаренко - Константа связи
— Я не готов убить нечто, не отличающееся от человеческого ребенка, — категорически ответил Малахов. — И тебе не дам. Оно что ест? Вернее, сосет?
— Как что? Молоко, вот посмотри, сиськи болтаются. — Шип опять кивнул в сторону убитого монстра.
— Уже валяются, — поправил его Малахов. — У тебя сгущенка есть?
— Не дам, — не очень уверенно сказал Шип. — И если ты такой сердобольный, то надо отнести его к доктору, тут есть один. Он всякую такую гадость у себя дома собирает. Идем посмотрим, что ты там на той стороне завалил. Хотя сто пудов — контролер.
Они осторожно перешли шоссе и подошли к убитому монстру. Вадим впервые видел такое чудовище. Внешне почти человек, но несуразная голова, сейчас, правда, размозженная, четырехпалые руки и отвратительная, покрытая мокнущими струпьями шкура придавали убитому существу омерзительный нереальный вид.
— Повезло, что ты ему в лоб попал, — заключил Шип, потыкав для собственной уверенности тушу палочкой. — А то бы помотал бы он нас по кочкам.
— Не повезло, а куда целился, туда и попал, — ответил Вадим. — А это что у него? На шее?
— Ерунда какая-то. Никогда не видел у контролеров ошейник. Слушай, так тут еще и поводок! Ну, ни хрена себе дела… — Шип поразился не на шутку.
Он оглянулся по сторонам, зачем-то стыдливо присыпал труп листвой и, кинув гайку, пошел на шоссе. Увидев, что Вадим стоит в нерешительности, махнул рукой:
— Ну что застрял, пойдем, спешить надо.
— Нет, надо ребенка забрать, я все-таки не могу его тут бросить, — отрицательно покачал головой Вадим.
— Тьфу ты, вот зануда. Иди бери! — Шип надеялся, что Малахов побрезгует брать с собой младенца.
— Ну, ты что, тупой? Гайку кинь! — Вадим и не подумал сдвинуться с места до тех пор, пока Шип проверит гайками, что там впереди.
— А… — уныло протянул Шип, жалея гайку. — Ну, на, кидаю.
По провешенному пути Вадим вернулся в посадку, за ним, храня верность сталкерскому долгу, поплелся Шип.
— Слушай, а если она не нападает, чем она тогда питается? — неожиданно для самого себя спросил Вадим.
— Самцы ей приносят еще теплые трупы. У них типа много мужей сразу. — Сталкер побледнел, осознав ситуацию, и с ужасом глянул на Малахова. — Делаем ноги!
Через полчаса они оба были уже достаточно далеко от этого места, рядом чернело здание Агропрома.
— Я так думаю, что в Агропроме сейчас никого нет. Там место спокойное. И у меня в подвале схрон есть. Переночуем, а утром к доктору. Сбагрим это, если до утра протянет. — Шип привык и перестал коситься на спеленатого кровососа в руках у Малахова.
А ребенок был на удивление спокоен. Всю дорогу он спал, предварительно нализавшись сгущенки, которую Вадим подсовывал ему на пальце. Чтобы было легче нести ребенка, Малахов сделал из одеяла импровизированный слинг и теперь отдаленно напоминал цыганку на базаре.
Шоссе было обычным шоссе, как все дороги в Зоне, — разбитым и запорошенным гнилыми листьями, и уже через полчаса исчезло чувство тревоги, которое не проходило с момента встречи с самкой кровососа.
— Да что за хрень. — Шип остановился как вкопанный. — Вон смотри.
У самой кромки дороги лежал труп.
— Интересно, давно он тут? — спросил Вадим.
— Не больше часа. Если дольше — его бы собаки уже истерзали. — Шип кинул гайку и, убедившись, что все в порядке, подошел к телу.
— От же ж! — воскликнул сталкер, перевернув лежащего ничком покойника. — Я так и знал!
Вадим подошел. Убитый неуловимо напоминал мумию. С тем только отличием, что это была мумия в камуфляжной форме, с автоматом за спиной и была она не черной и сухой, а вполне еще свежая. Только впавшие щеки и закатившиеся глаза в темных глубоких глазницах говорили о том, что человек умер странной смертью.
— Ты спрашивал про Байкалова? Не знаю, где он сейчас, но это дело его рук. Или не знаю, что там у него растет вместо рук! Ну, давай, позови его! Ты же его ищешь?! — Сталкер был в истерике. От крика проснулся младенец и тоненько захныкал.
— Тихо-тихо. — Малахов покачал ребенка на руках. — Не ори. Увидим Байкалова — будем разбираться. Веди лучше в свой схрон, не век же мне этому кровососенку нянькой быть.
Тут звякнул сигнал наладонника Шипа.
— Ну, вот — сразу новость повесили. «Агропром, погиб сталкер Пуля». — Шип сунул палм Малахову под нос для убедительности. — А я и не знал Пулю. Слыхал, пару раз про него мужики говорили. Типа он смысл жизни тут искал. Вот и нашел.
До самого входа в Агропром они молчали. Изредка Вадим качал неспокойно спящего малыша, когда тот начинал попискивать. Каждый раз Шип смотрел на это с нескрываемым отвращением. Словно Малахов ковырялся в своей заднице на сцене Большого театра во время премьеры.
Шип подходил к комплексу Агропрома осторожно, останавливаясь чуть ли не через каждые пять метров. Вадим понял, что сталкер шел ко входу, который прятался под короткой галереей с давно разбитыми стеклами. Вдали краснела громада дымовой трубы, выделяясь на фоне серых коробок НИИ. Протиснувшись в узкий проход, который образовывали пять бетонных плит, сложенных аккуратно одна на другую, слева, и гора прямоугольных блоков, сваленных справа, Шип остановился нескольких шагах от входа.
Газовая труба, сохранившая на себе желтую краску, огибала проход, украшая его, как арка портала. В глубине, уже по ту сторону галереи, стояли ржавые ворота с приоткрытыми створками, за ними виднелось большое свободное пространство вроде зала или ангара.
— Вот если ворота эти пройдем, то тогда, считай, уже дома, — прошептал Шип.
— А гайку кинуть?
— Тут нельзя. — Юрий строго покачал головой. — Можно такого накидать.
— А что делать?
— Обычно отмычку посылают. Он должен подойти и посмотреть, что там в зале. Так что ты иди! — беззастенчиво заявил сталкер.
— Подожди, кто кого нанял? — удивился Вадим. — Ты ведешь. Ты и веди.
— Если там со мной что случится, ты мне не поможешь, а если с тобой, то я что-нибудь придумаю. Наверное. — Логика сталкера была безукоризненна.
— Черт с тобой. Вот возьми только ребенка. — Малахов протянул сверток Шипу. Тот отдернул руки как от огня.
— Нет! Держи эту гадость при себе!
— Тогда иди сам!
На лице сталкера читалось невероятное отвращение. Его лысина засияла розовым из-под сдвинутого на затылок капюшона.
— Ладно, но это в последний раз! — Шип взял в руки ребенка, словно гремучую змею.
— В первый, — сказал Малахов и, достав из кобуры свой «Таурус», более уместный в этом случае, шагнул к воротам.
Хрустнул под ногами битый бетон и стеклянное крошево. Вадим подошел к воротам и заглянул внутрь зала.
Здесь когда-то располагался склад. Сейчас в большом помещении не было ничего, кроме нескольких разбитых деревянных поддонов, обломков бетона, стекла и пластика и обрывков бумажных мешков. Вадим внимательно осмотрел ворота и, убедившись в том, что это обычные ржавые металлические створки на таких же ржавых петлях, потянул правую на себя. Она, вместо того чтобы открыться, с грохотом рухнула на бетон.
— Ты что, идиот! — заорал Шип. — Кто же ворота трогает!
— Упс, — спокойно сказал Вадим.
Упавшая створка открыла вид на весь склад, теперь его можно было лучше рассмотреть. Ничего не вызывало беспокойство. Изнутри пахнуло теплой сыростью и запахом битума. Свет в помещение с трудом прорывался из узких окон под потолком, стекла в них, на удивление, были целыми. Пара опорных колонн поросли ржавым пухом, впрочем, не больше и не меньше, чем это встречалось обычно. А одна из колонн стояла, не касаясь ни потолка, ни пола. С такими сведениями Вадим и вернулся к Шипу. Сталкер взбесился.
— Ты что, угробить нас решил? Ты вернулся ко мне той же дорогой! — даже не выслушав, стал ругаться Шип. — Что нам теперь делать?
— Ну, видишь — вернулся. Выжил. И что? А что я должен был делать? Орать тебе оттуда? — Вадим спустил курок револьвера и спрятал его.
— Мог бы и проорать! Что там?
— Мне там одна колонна не нравится. — Вадим показал большим пальцем себе за спину, в сторону входа.
— Да нормально. Я знаю, о чем ты. Она всегда такая. Что еще?
— Ну, пуха там немножко. И все. Ничего я особенного не увидел. Вот нашел штучку! — Вадим протянул сталкеру артефакт, который он походя подобрал у ворот. — Что это? «Огонь»?
— Ну, ты везунчик! — искренне обрадовался Шип. — Считай, «бенгальский огонь» у нас в кармане. Прячь. Кстати, а дед не сидел на поддоне в центре зала? — Голос Шипа дрогнул.
— Нет, не сидел. Там вообще никакого деда не было. А что, часто сидит?
— Да пока еще ни разу его не видели, — сказал Шип и протянул детеныша Малахову. — Забирай своего.
— Это не мой. У меня свой есть далеко отсюда. Надеюсь, его тоже не обижают. А во-вторых, ты что, не видишь, ребенок уписался. Перепеленать не мог?
